Сколько будет стоить экономике Беларуси политический кризис: цифры

Недавно свыше было сказано, если будет работать экономика, никакие политические дрязги и игры нам не страшны. Но последние события показали, что есть вещи похуже.

Белорусские власти всегда любили похваляться сохранением промышленности и трудовых коллективов, отсутствием «грабительской приватизации» и олигархов. Однако обратной стороной этой «стабильности» была вопиющая неэффективность экономики, где доминирует государство. Например, по  оценке специалистов управления исследований Нацбанка, вклад капитала и труда в среднегодовой прирост ВВП и соответственно сократился с 4,25 и 0,7% в 2006-2009 годах до 3,97 и минус 0,22% в 2010-2014-м и до 1,06 и минус 0,55% в 2015-2019-м. При этом среднегодовой прирост производительности труда снизился с 5,82% в 2006-2009 годах до 1,06% в 2015-2019-м. В итоге эффективность накопления (отношение абсолютного прироста ВВП к абсолютному приросту капитала) за две пятилетки сократилась с 0,42 до 0,01.

Покойный профессор М. С. Кунявский более 22 лет назад в одном из последних интервью сказал, что в Беларуси «экономика принесена в жертву политике». С тех пор жертвы приносились постоянно. Что изменит еще одна?

Потери уже есть. В четверг на Московский бирже бонды «Беларусь-03» рухнули на 1,86%, «Беларусь-07» — на 2,1%, в пятницу — еще на 1,3 и 1,6% соответственно. Следом пошел обвал на Франкфуртской бирже на 2,76 и 2%. Курс бондов упал до исторических минимумов. Инвесторы — публика пугливая, лишних рисков не любит.

Как только перед страной замаячила перспектива санкций Евросоюза и США в связи с насилием против мирного населения, протестующего против фальсификации итогов выборов, агентство S&P предупредило о потере возможности выхода на международные рынки капитала. То есть речь идет не о том, что ставки по облигациям, которые планируется выпускать, вырастут на пару процентных пунктов, что обойдется в лишние $100-180 млн. Если маховик репрессий не остановится, белорусские бонды вообще никто не купит.

Это санкция похуже, чем лишение кучки чиновников и силовиков возможности съездить на европейские курорты и шопинг. Найти на зарубежных рынках средства, чтобы рефинансировать госдолг, будет куда труднее и дороже. Впрочем, эти ресурсы требуются не сию минуту. Так что пока дефолт Беларуси не грозит. Если, конечно, власти не доведут ситуацию до крайности.

Появятся дополнительные потери от несостоявшихся контрактов, переноса заказов, отложенных инвестиций. Не будет ни развития фондового рынка, ни «длинных денег», которые обещают уже три пятилетки. Не будет ни иннов ий, ни въездного туризма, ни повышения эффективности госсектора, ни развития частного бизнеса,

Репутационные издержки бренда «диктатура» обходятся дорого.

Другая статья потерь — частный сектор. Агрессивные действия властей в прямом смысле загнали в лагерь протеста самую привилегированную прослойку белорусского бизнеса — айтишников. Теперь будущее самого перспективного и быстро развивающегося сегмента экономики под угрозой. А это почти 7% экспорта товаров и услуг, 1,5% налоговых поступлений, тысячи рабочих мест. И будущее экономики страны, теряющей ренту от нефтепереработки. 

Крупные IT-компании легко могут организовать эвакуацию программистов на Кипр, в Россию, Украину, Литву или Кыргызстан. На свете много уютных мест. Налоговых льгот поменьше, зато на улице не схватят молодчики в черном.

Малый частный бизнес оказался на грани выживания еще раньше. Ему явно не хватает мер поддержки, предусмотренных указом № 143, которые коснулись далеко не всех. По данным Минэкономики, льготы просили 3488 субъектов хозяйствования, а получили — 1281. Интересно, что если для 44 тыс. ипэшников ставки единого налога были снижены на 9,6 млн рублей, то уплатили они в первом полугодии всего на 1,8 млн меньше.

Неэффективность указа № 143, по сути, признало Минэкономики — оно анонсировало продление срока действия этого документа, а также возможность предоставления иных преференций. К сожалению, бизнес сейчас куда больше беспокоит беззаконие и произвол силовиков, чем какие-то поблажки. Разрушенное доверие к действующей власти со временем «монетизируется» в серьезное сокращение налоговых поступлений.

Масштаб и значение протеста, в котором участвуют даже самые традиционно аполитичные люди, чиновники понять пока явно не в состоянии. Они не понимают причин, его породивших, верят, что это единичные явления, надеются, что людей можно уговорить или запугать. Трудовым коллективам откровенно грозят экономическими репрессиями в случае протестов. «...У нас избыточная численность на МТЗ, МАЗе, БелАЗе — везде, — сказал Александр Лукашенко. — Пусть идут. Но на заводах им после этого места быть не должно».

Тогда кому там место? Численность работников госсектора снижается уже давно. Если в 2016 году их средняя численность здесь составляла 1,5138 млн человек (49,6% всех работников страны), то в 2019-м — 1,2771 млн (43,4%). Несмотря на фактическое отсутствие приватизации и заботу о сохранении трудовых коллективов, госпредприятия покинули 236,7 тыс. человек.

«Если мы остановимся, никогда не раскрутим свое производство, — заявил недавно Лукашенко. — Никогда!»

Никогда — это если протесты будут подавлены. «Многие сотрудники силовых структур могут хорошо разгонять митинги, но необязательно они умеют работать на заводе, заменить рабочих, без которых будет трудно», — прокомментировал ситуацию в Беларуси российский экономист Сергей Гуриев.

Если же протестующие добьются своего, то «раскрутка» состоится непременно. Это бывало и в более тяжких обстоятельствах. Так что все зависит от того, насколько массовыми и продолжительными будут забастовки и как скоро власти поймут, что дубинками и пулями солидарность не перешибешь.

Можно примерно подсчитать, что расходы на временную остановку основных производств и последующее восстановление, пособия за простой и т. п. за месяц составят примерно 1,5 млрд рублей. Для сравнения: 6 млрд рублей прибыли потеряно на последней девальвации, а запасы готовой продукции, скопившейся на 1 июля, оцениваются 5,5 млрд. Это более 78% среднемесячного объема производства промышленности страны. При этом если в нефтепереработке складские запасы составляют всего 4,5% этого показателя, то в пищевой промышленности — 61,3%, в фармацевтической — 172%, в легкой промышленности — превышают его в 4,4 раза.

Впрочем, объемы таких запасов индивидуальны для разных предприятий даже одной отрасли. Есть сильное влияние сезонных факторов (например, в легпроме специально накапливают запасы к осени). Часть продукции числится отгруженной в товаропроводящие сети. Между тем просроченная дебиторская задолженность в республике достигла почти 8,5 млрд рублей, оптовый товарооборот в стране по итогам 6 месяцев 2020 года сократился на 8,9% к январю — июню прошлого года.

Прекратив работать на склад, иные предприятия не столько потеряют, только выиграют. Если политический кризис не затянется надолго, то удастся выполнить договорные обязательства. Больше всего пострадают заводы с непрерывным циклом производства. Но их потери вряд ли будут больше, чем от снижения кредитного рейтинга, отключения интернета, содержания силовиков, истязающих граждан за их же налоги, госСМИ и армии идеологических работников. Есть шансы уложиться в 4-6% спада, который еще в июне напророчили нам МВФ и Всемирный банк. К тому же общество потеряет в любом случае: или разово — из-за забастовок, или в следующие 5-10 лет — от сохранения нынешней политической системы и социально-экономической модели.