Глобальная перезагрузка

Источник материала:

Что общего между потрясениями в арабском мире, беспорядками в Европе и террористом Брейвиком.

Разрушение национальных государств, уничтожение их суверенитета и создание зон управляемого хаоса — одна из главных задач североатлантических элит в условиях мирового кризиса, убежден академик Международной академии наук (Австрия), директор Центра русских исследований Московского гуманитарного университета Андрей ФУРСОВ. По его словам, на мировой арене сегодня происходят знаковые перемены. Кому это выгодно и как отразятся эти процессы на Беларуси и России?

— Андрей Ильич, какие события, на ваш взгляд, заслуживают особого внимания аналитиков?

— Я выделил бы “арабскую весну”, кризис еврозоны и подъем Германии, а также норвежский инцидент с участием Брейвика. Я убежден, что эти события не изолированы и тесно связаны друг с другом. То, что происходит сегодня на Ближнем Востоке, — это лишь начало большой геополитической партии с использованием исламского фактора и созданием больших зон управляемого хаоса. Думаю, что этим регионом дело не ограничится. Не исключаю, что запылает еще и юг Европы, то есть север Средиземноморья.

— То есть овладение нефтяными месторождениями арабских государств — не единственная цель США и их союзников?

— Именно так. Серии волнений и революций в арабском мире предшествовала длительная информационная и финансовая подготовка на протяжении нескольких лет. Дело в том, что Америка перенапряглась и вынуждена уходить из Ирака и Афганистана. Но уходить нужно так, чтобы этим не воспользовались конкуренты.  Значит, уходя, нужно оставить после себя хаос, но такой, которым можно управлять. Точнее, такой, которым управлять смогут только американцы с помощью ограниченных контингентов, спецслужб, частных военных компаний и местных союзников, которых они привели к власти. Эти местные союзники — исламисты. Только на первый взгляд кажется, что исламисты — враги США. На самом деле у транснациональных корпораций и исламистов один враг — национальные государства. Камнем преткновения для реализации этой программы оказались две страны, в которых исламисты либо придавлены, либо не столь активны, — Ливия и Сирия. Именно вокруг них и идет возня: Ливию уничтожили, Сирию обложили со всех сторон и готовятся раздавить. Если это произойдет, то дуга нестабильности устремится в направлении Ирана и Центральной Евразии, включая Кашмир и Синьцзян-Уйгурский район Китая.

— Получается, Сирия — это всего лишь пункт в направлении главного удара североатлантистов, цель которых — устранить Китай как главного политического конкурента?

— Да, но, похоже, в своем Drang nach Osten североатлантисты натолкнулись на подвижную “китайскую стену”. И движется эта “стена” на запад — “Drang nach Westen” — уже почти два десятилетия, то есть  почти всю постсоветскую фазу мировой истории. В 2011 году под негласный контроль КНР по сути перешел Пакистан. Пишем Пакистан, а Афганистан на ум пришел, реально это тоже зона влияния КНР. Факт пока сохраняющегося там присутствия натовских сил ничего в этом плане не меняет. Иран — стратегический союзник Китая. С уходом американцев из Ирака на юге этой страны образуется прямой шиитский коридор, связывающий Иран (а следовательно Китай) с Сирией.  То есть в Сирии, по сути дела, Запад сталкивается с Китаем и геостратегически, а значит, планы разрушения Сирии в долгосрочной перспективе направлены против Китая.

— А кризис еврозоны — это тоже одно из проявлений исчерпанности неолиберальной системы?

— Искусственность Евросоюза в том виде, в каком он конструировался, стала проявляться уже в конце 1990-х годов. Кризис 2008 года сделал эту искусственность более чем очевидной. Сегодня трещит по швам именно неолиберальная, мультикультурная Европа. И в ней явно выделяется постнеолиберальный лидер — Германия как центр каролингского ядра (Германия, Франция, Северная Италия).

— И что же станет альтернативой глобальному хаосу?

— Противодействием могут стать и отчасти уже становятся центры постглобальной кристаллизации власти и богатства, не являющиеся глобальными по масштабу и в то же время территориально и демографически превосходящие уходящие в прошлое национальные государства. Это должны быть блоки с населением не менее 300 миллионов человек, чтобы обеспечить экономическую выживаемость. Внешне это выглядит как распад глобальной системы и возрождение старых империй. Я называю их импероподобными образованиями. Внешним субъектом их управления будут госбюрократии со значительным влиянием военных и спецслужб, роль которых в кризисных условиях возрастает.

— Но разве позволит это сделать Великобритания?

— Свободное плавание Великобритании как национального государства невозможно. У нее нет ни демографического, ни финансово-экономического потенциала. Единственный вариант — возрождение в виде импероподобного образования Британской империи. Но для этого у нее мало союзников. А самое главное,  этот процесс требует отречения от неолиберального курса, главным адептом которого выступает королевская семья Великобритании. Последний оплот, место, где спрятана “игла кощеевой смерти” неолиберальной глобализации, — Букингемский дворец. На том Виндзоры стоят и не могут иначе, несмотря на серьезнейшие предупреждения, которые эта династия летом 2011 года получила сразу в двух странах — в Норвегии и в самой Великобритании.

— Что вы имеете в виду?

— Речь идет о норвежском расстреле, осуществленном Брейвиком. То, что Брейвик не одиночка, — ясно. Чтобы понять скрытые шифры события, надо задаться вопросом: кто правит Норвегией? Династия Саксен-Кобургов. А кто правит в Великобритании?Представьте себе — тоже Саксен-Кобурги. Только называются они Виндзоры — поменяли “фамилию” во время Первой мировой войны. Династии с немецким звучанием неловко править страной, которая воюет с Германией.Теракт в Норвегии случился в июле 2011 года. А не произошло ли чего-нибудь эдакого летом 2011 года и в Великобритании? Еще как произошло: волна погромов, по сути — уличных боев цветного населения, странным образом совпавшая с норвежским инцидентом. Норвежское массовое убийство, жертвой которого стали юноши и девушки вовсе не из простонародья, так же как и серьезные волнения в английских городах, являются, на мой взгляд, посланием или последним предупреждением, “черной меткой”, если угодно, одной части мировой верхушки другой, являющейся лидером неолиберального курса.

— И что же получается в итоге?

— Три события — “арабская весна”, кризис еврозоны и норвежский расстрел, которые представляются мне главными в 2011 году, имеют общий знаменатель. Это резко обострившаяся после 2008 года борьба внутри мировой верхушки за будущее. Это противоречия между антилиберальной и неолиберальной стратегиями, между  тенденциями глобализации и пробивающими себе путь импероподобными образованиями как формой преодоления глобального кризиса, между госбюрократиями и финансовым капиталом и в национальном плане между США и Китаем. В один клубок переплелись противоречия и конфликты уходящей эпохи.

— Какие последствия может иметь для нас та реструктуризация, о которой вы говорите?

— Возникновение импероподобного образования в Европе с немецким ядром решит одни проблемы и создаст другие. Нам едва ли стоит испытывать восторг по этому поводу. Реваншизма как исторического явления никто не отменял. Однако в краткосрочной, а возможно, и в среднесрочной перспективе подъем Германии является положительным фактором. Нам, на постсоветском пространстве, надо создавать свое импероподобное образование. Объединение России, Беларуси и Казахстана в Евразийский союз — это наш единственный, хотя далеко не беспроблемный шанс. То, что сейчас происходит в Москве, — это отчасти латентное противостояние курса глобализации и курса на создание импероподобного образования. Попытки устроить оранжевую революцию надо воспринимать как одно из средств заблокировать превращение постсоветского пространства в Евразийский союз.  2011 год подвел черту под постсоветской эпохой. Мы вступаем в иную, очень опасную эпоху, для жизни в которой нужны воля и разум. Проще говоря, нам предстоит начать играть по своим правилам.