Юрий Дракохруст. Почему народ стоит спрашивать о реформах

Источник материала:

«Капкан популизма, или почему вредно спрашивать народ о реформах» — так озаглавлен текст обозревателя TUT.BY Артема Шрайбмана, посвященный политике белорусских властей в вопросе повышения пенсионного возраста.

Блог Юрия Дракохруста на сайте «Радио «Свобода»

Во многом с критикой автора можно согласиться: и правда, власть, спрашивающая мнения народа по каждому поводу и шагу, ни одного шага и не будет способна сделать. К тому же апелляции нынешней белорусской власти к мнению народа именно сейчас выглядят несколько странно — в стране прошли выборы, во время избирательной кампании Александр Лукашенко говорил, что он — за повышение пенсионного возраста. И с таким своим публично выраженным мнением на этот счет действующая власть была переизбрана. Оставим за скобками мнение тех, кто в этом не уверен или уверен в обратном, сама власть демонстрирует в этом уверенность. И при этом говорит — хотелось бы узнать мнение народа. А разве на выборах не узнали? А для чего они вообще были?

Однако позиция обозревателя TUT.BY мне представляется спорной и в позитивном, и в нормативном плане: и в том смысле, что нынешняя белорусская власть имеет довольно веские основания демонстрировать (или имитировать) готовность спрашивать народ насчет повышения пенсионного возраста, и в том смысле, стоит ли вообще спрашивать темный и отсталый народ, не понимающий своего блага, о реформах, которые ему это благо и принесет.

Если говорить формально, то белорусская власть широко пользуется рецептом Артема Шрайбмана: решение о строительстве АЭС, отмена льгот, закон о тунеядстве — обо всех этих и многих других спорных шагах народ как раз и не спрашивали. Почему же по поводу повышения пенсионного возраста вдруг решили спросить или сделали вид, что решили спросить?

На мой взгляд, по двум причинам. Во-первых, из-за негативного экономического фона. Льготы отбирали тогда, когда экономика росла, доходы росли, перспективы выглядели если не радужно, то и не слишком мрачно. Что-то отобрали, чего жалко, но что-то и дали, зарплата вот выросла, можно жить, можно потерпеть. А тут и так заработки падают, так и еще и пенсионный «потолок» собираются повышать.

А, во-вторых, из-за «целевой» группы, которая наиболее почувствует себя пострадавшей от повышения пенсионного возраста. Согласно последнему опросу НИСЭПИ, молодежь и старики относятся к перспективе выходить на пенсию позже умеренно негативно. А наибольший протест подобные планы вызывают у тех, кому 40−49 лет. Старики уже на пенсии, их эти новации не затронут, для молодежи это слишком далекая перспектива, а вот для белорусов среднего возраста — близкая. И необходимость «пахать» на несколько лет больше, чем предполагалось, и чем «пахали» отцы и деды, сильно не радует.

Потенциальный протест сорокалетних мужиков-работяг — дело более серьезное, чем гипотетический протест «дармоедов», ущемленных соответствующим декретом, или многодетных матерей, у которых срезали льготы.

Пенсионный возраст повышали практически во всех странах Европы, но при этом в некоторых, скажем, во Франции, это сопровождалось массовыми акциями протеста. Французы перекрывали дороги, устраивали блокаду предприятий, словом, там соответствующее решение породило такой своеобразный Майдан.

Ну, у французов революции — национальный спорт, белорусы в этом смысле народ куда более осторожный. Но сочетание негативного экономического фона и ущемление интересов «станового хребта» общества может дать неожиданный эффект, которого власть не без оснований опасается. В случае чего не Артему Шрайбману придется подавлять протесты при помощи ОМОНа, который как раз в этом случае будет не чужд мысли, что протестующие ведь правы.

Впрочем, это все — скорее развернутое изложение мотивов и опасений нынешней власти, которые уважаемый коллега как раз и не приемлет. Его подход — народ погряз в патриархальных предрассудках, сильно надеется на государство, поэтому власти (ну может не существующей, но идеальной власти) следует на эти предрассудки и привычки не взирать, а жестко проводить свою линию, делать то, что она считает необходимым.

Такая логика прогрессоров из романов Стругацких — мы люди из будущего, мы знаем, как надо, туземцы этого не понимают, значит, для их же блага их надо вести к светлому будущему твердой рукой.

Уважаемый обозреватель TUT.BY ссылается на опыт Литвы, на слова тамошнего бывшего премьера Андрюса Кубилюса, который говорил о том, что его кабинет, так сказать, сжег свою популярность на алтаре реформ, однако сделал изменения в литовском обществе необратимыми.

Пример убедительный, к сожалению, существуют и контрпримеры. Команда Егора Гайдара тоже была командой таких прогрессоров — мы знаем, как надо, а народ пусть слушается и привыкает жить по-новому, так, как мы скажем. Однако последствия не исчерпывались тем, что некоторые реформаторы в России были отстранены от власти. Россия в 1993 году оказалась на грани гражданской войны, реформы захлебнулись, во многом произошел откат, ну, а в политическом плане нежелание русских либералов считаться с мнением народа стало одним из кирпичиков, из которых строился современный российский авторитаризм. С мнением народа по поводу реформ не следует считаться? А зачем вообще с ним считаться? — задали риторический вопрос поздний Ельцин и Путин. Ответ мы имеем удовольствие наблюдать в натуре.

К сожалению, представляется, что не слишком удачный российский опыт — по крайней мере не менее важный урок для Беларуси, чем более удачный литовский.

Литовское общество имело мощную массовую мотивацию — вырваться из объятий России, вернуться в Европу. У российского общества в 90-х такой мотивации не было, оно было, да и сейчас, пожалуй, остается более приверженным коллективизму и потребности в заботе государства, чем литовское в тех же 90-х. Словом, как белорусское общество сейчас. По поводу чего справедливо сокрушается Артем Шрайбман. Но что из этой констатации следует? Следует ли, что особенности современного белорусского общества, интересы значительной его части следует учитывать меньше, чем г-н Кубилюс учитывал в свое время особенности литовского общества? Как писал Альбер Камю «каждый интеллигент мечтает быть гангстером и властвовать над обществом единственно путем насилия». Впрочем, как он же отмечал, это не столь легко, как представляется при интеллектуальных занятиях.

И тут стоит обратиться к мнению человека, который, при очень разном к нему отношении, в вопросе практического властования довольно искушен.

В словах президента Лукашенко, которые процитировал Артем Шрайбман, есть известное иносказание: «Мы должны посоветоваться с ними (с людьми. — ЮД), будем их убеждать, просить их согласия. Мы попросим у них поддержки. Согласятся — проведем изменения. Нет — значит, нет».

Из этих слов не следует, что выяснение народного мнения и испрошение у народа согласия видится главе государства как процесс одномоментный. Тут скорее как в анекдоте, который цитировал знаменитый левый философ Славой Жижек.

— Ты хочешь на мне жениться?

— Нет!

— Хватит увиливать от вопроса! Отвечай прямо!

Спрашивают до тех пор, пока не получат ответ «да».

Однако ключевое слово тут — убеждать. Граждане даже с отсталыми, патерналистскими взглядами — они вообще-то люди, Божьи подобия, так сказать. У которых есть чувство собственного достоинства, которых задевает высокомерие, от кого бы оно ни исходило — от власти ли или от талантливых либеральных публицистов. И если они по своей отсталости недовольны некими прогрессивными (или не очень) мероприятиями, то заслуживают если не удовлетворения их несогласия, то, как минимум, уважения и сочувствия.

Им не нравится, когда у них что-либо отбирают. Но когда отбирают и при этом говорят, что они никто и звать их никак, то неудовольствие сильно возрастает. Судя по всему, белорусская власть, решив для себя, что пенсионный возраст поднимать придется, именно этот второй компонент неудовольствия значительной части населения пытается максимально нейтрализовать, не принять, но уважить мнение недовольных, посочувствовать им, попросить их.

И не то, чтобы убеждение и уговоры так уж повлияют на точку зрения тех, кто на повышение пенсионного возраста не согласен. На кого-то, кстати, и повлияют, общественный интерес белорусам совсем не чужд. Но и те, кто останется несогласным, будут удовлетворены хотя бы тем, что с ними разговаривали, даже тем, что пытались обхитрить, а не просто сказали, что их отсталое мнение не имеет значения.

Наш спор с Артемом Шрайбманом значительно шире, чем пути решения конкретного вопроса о повышении пенсионного возраста. Теперешняя власть не вечна. Представляется, что и теперешней социально-экономической системе действительно придется претерпеть значительные изменения. Тот же вопрос безусловно возникнет еще не раз, возможно, в самое ближайшее время.

И игнорирование мнения значительной части общества — вряд ли оптимальный путь преобразований, которых лично я желал бы Беларуси не меньше, чем Артем Шрайбман. Оно, это мнение, не обязательно должно становиться определяющим, но людей стоит уважать и с ними стоит разговаривать. Не только из гуманитарных и демократических соображений, но даже из практического желания успеха своего дела в наших весьма своеобразных краях. «Откаты» в наших краях бывают очень печальными для реформаторов.

Мнение авторов может не совпадать с точкой зрения редакции TUT.BY.