Чужие близкие

Источник материала:

Чужие близкие

Прошлый год закончился «праздником на нашей улице» для Национального центра усыновления: 582 ребенка начали жизнь с чистого листа, став новыми детьми у своих новых родителей. Сиротское счастье, невиданное за 12 лет! Сенсационная новость с подачи журналистов тут же была рассмотрена под микроскопом: в каком регионе больше усыновителей, каков возраст бывших уже сироток, кто их новые мамы и папы... В этой ликующей суматохе вокруг бочки меда незамеченной осталась чайная ложка дегтя. В числе счастливчиков не оказалось ни одного ребенка с особенностями развития.

Никто не делает тайны из того, что даже в усыновлении обычных детей купированы далеко не все болевые точки. По–прежнему меньше шансов обрести семью у мальчиков и девочек старше 7 — 9 лет. С годами эти шансы и вовсе тают, как мартовский снег. «Особенным» детям при таком раскладе только и остается, что уповать на свою счастливую звезду. Но будь она у них, в специальных детских домах и интернатах вообще не было бы надобности. По данным Министерства образования, более 16 процентов детей–сирот имеют нарушения в психофизическом развитии; свыше 17 процентов страдают хроническими заболеваниями. Их надежды на домашнее тепло и семейный круг, увы, почти призрачны.

— В правовом отношении все дети равны. Но юридическое право и жизненные реалии в данном случае идут параллельно, — комментирует «трудную тему» директор Национального центра усыновления Наталья Поспелова. — Наше общество не готово в принципе смотреть на больного человека. Тема инвалидов вызывает болезненные гримасы и нарочито тяжелые вздохи. Где уж тут говорить о больных детях? Опять же, мы цепко держимся за стереотипы. Плохо быть не таким, как все. Плохо, когда твой ребенок отличается «от нормы». На такое сознательно мало кто решится...

На предварительном собеседовании с кандидатами на усыновление благополучной, но бездетной даме лет 40 с небольшим предложили удочерить малышку из специального детского дома. Та среагировала быстро: «Но вы же в магазине испорченный продукт не возьмете! А мне зачем предлагаете?» Эту историю мне рассказали работники одного районного сектора охраны материнства и детства. Дама собеседование не прошла. Но синдром «покупательского выбора», как бы кощунственно это ни звучало, в приватном разговоре признавались специалисты, присутствует всегда. Одни кандидаты открыто признаются в своих предпочтениях, другие тактично обойдут неудобную тему...

— Больше всего меня возмущают разговоры об иностранном усыновлении. Дескать, англичане, немцы, американцы, итальянцы в очередь выстраиваются за нашими детьми–инвалидами. Неправда! — не скрывает эмоций Наталья Поспелова. — За 13 лет практики международного усыновления я помню только 2 реальных случая, когда иностранцы, жители Ирландии, взяли в семью «тяжелых» деток. И я до сих пор прокручиваю в памяти беседы с ними. Чего там было больше: сострадания, истинного желания поделиться с детьми своей любовью и теплом или все же религиозного убеждения, жажды искупления каких–то грехов через воспитание «особенных» детей? Знаете, все чаще прихожу к выводу, что основным мотивом был все–таки религиозный.

Хотя должно быть наоборот. Поэтому в минском специальном детском доме № 3 для детей–сирот с особенностями психофизического развития, например, не сильно уповают на усыновление как основную форму устройства своих подопечных в семьи. Более того.

— Если говорить прямо, из 56 наших воспитанников 35 малышей вряд ли кто-то возьмет домой, — за 28 лет работы в детдоме директор Таисия Кузнецова научилась видеть будущее своих подопечных на годы вперед. — Это дети с  интеллектуальной недостаточностью. Они должны находиться под постоянным наблюдением квалифицированных специалистов: медиков, психологов, дефектологов... Так что, как видите, дело не только в предубеждении общества по отношению к детям из «грифованного» учреждения. Я даже допускаю мысль, что некоторым деткам с ограничениями в развитии действительно лучше в специальных интернатных учреждениях, где им оказывают специализированную помощь, проводят обучение по спецпрограмме. Другое дело, что и эти дети должны знать о том, что у них есть семья, родные люди. Пусть малыш не живет с ними вместе, а мама и папа только навещают его. Но ребенок знает, что за стенами детдома, интерната у него есть опора, сопровождение по жизни. Это очень важно.

Приемные, опекунские, гостевые семьи — в детском доме эти формы считают наиболее проверенным способом дать сиротам почувствовать себя «родительскими» детьми. В прошлом году двое были оформлены в приемную семью, трое — в опекунскую. 11 ребят на выходные и каникулы забирают к себе работники детского дома, родственники малышей. Еще 15 деток регулярно навещают бабушки–дедушки, мамы–папы, тети–дяди. 2 ребенка в прошлом году вернулись в родные семьи: их забрали на воспитание мамы и папы, восстановившиеся в родительских правах. Однако же в графе усыновления с 2003 года тянется жирный и непрерывный прочерк...

— Мы рады хотя бы тому, что находятся мамы и папы наших воспитанников, приходят их навещать, забирают на выходные домой. Пусть не сами, а по нашему звонку–напоминанию. Пусть на них так повлияли Декрет № 18 и материальное обязательство возмещать расходы на содержание детей. Причины вторичны. Главное, что ребенок не чувствует себя одиноким, брошенным, потерянным, — убеждена Таисия Кузнецова. И добавляет: — Если кто-то считает, что у «особенных» детей не может быть полноценной семьи, родителей, собственной комнаты — держите свое мнение при себе...

Цифра «СБ»

Сегодня в Республиканском банке данных об усыновлении (удочерении) детей, оставшихся без попечения родителей, — более 6 тысяч детей, проживающих в детских домах и интернатах.

Из первых уст

Анна Мартинчик, приемная мама Даника Захарова:

— Уже после рождения первой дочери (у Анны Леонидовны две дочери и сын. — Прим. авт.) я стала думать над тем, чтобы взять на воспитание сироту. Когда мы переехали и я обнаружила, что окна нашей квартиры выходят именно на детский дом, поняла: все не просто так. Даник живет с нами с ноября прошлого года, хотя навещать его мы стали еще в мае. Он самый лучший в мире мальчик. Первое время я вообще думала: неужели бывают такие идеальные дети? Потом, конечно, Даник освоился: мог и приврать, и набедокурить... Было всякое, и всякое еще будет. Но он растет, как и все дети, набираясь опыта и знаний через поступки. Даник очень любит собирать конструкторы, во всем старается подражать старшим брату и сестрам, помогает мне и блины жарить, и фарш крутить. Осенью пойдет в школу, но уже сейчас выучил алфавит, умеет читать по слогам.

Наталья Геро, психолог специального детского дома № 3:

— Даник Захаров был любимцем всех сотрудников детского дома. Несмотря на то, что часто показывал характер: мог и в себя уйти, и покапризничать. Все же диагноз ЗПР (задержка психического развития) у наших воспитанников не имеет ничего общего с банальной запущенностью ребенка, когда маме и папе недосуг заниматься развитием, обучением сына, и поэтому он отстает от своих сверстников. Здесь речь идет об органическом подтексте диагноза — нарушении функций коры головного мозга. Достаточно серьезная особенность развития, но только для тех, кто готов ее испугаться.

Автор публикации: Валентина МОХОР

Фото: Артур ПРУПАС