По мягкому месту

Источник материала:

Не одно поколение мигрирующих в украинском направлении граждан в ужасе отпрыгивали от окон вагона при виде гигантских, наводящих леденящий ужас корявых морд неизвестных науке тварей, внезапно и массово образующихся на перроне железнодорожной станции Жлобин-Пассажирский. В голову лезли мысли об очевидном влиянии радиации на фауну Гомельской области, однако при ближайшем рассмотрении оказывалось, что животных пассажирам на вытянутых руках в окна тычет чуть ли не каждый сознательный житель этого города на Днепре.


Эти самые мигрирующие граждане и породили массовый слух о том, что такие недетские масштабы реализации мягкого зверья являются результатом выплаты работникам местного завода по производству искусственного меха «БЕЛФА» зарплат продукцией в виде игрушек. Но это поспешила рьяно опровергнуть девушка из отдела маркетинга и сбыта потребительских товаров данной организации: «Во-первых, зарплату нашим работникам мы всегда выплачиваем деньгами. Быть может, когда-то и давали мехом, да и то очень давно, а может, и вообще не давали… Во-вторых, игрушек «БЕЛФА» не производила никогда. Лет 10 назад было выпущено в рамках единовременной сувенирной партии небольшое количество, но с тех пор - ни одной!»

(На фото: Жлобинские предприниматели настоятельно порекомендовали корреспонденту «БелГазеты» фотографировать процесс продажи детских игрушек на безопасном для себя расстоянии. Под угрозой применения физической силы)

Я ПОЙДУ С КОНЁМ…

Сегодня игрушечный зверь на жлобинской ж/д платформе - вид стремительно вымерший. О совсем еще недавней разноцветной обезумевшей волне, окатывающей каждый состав, являющийся в Жлобин, напоминала разве что скромная кучка аккуратно сложенных миниатюрных лошадок на одной из скамеек. Рядом с табуном не было решительно никого: как оказалось, хозяйка кучи, Людмила, томно лакомилась холодным пивом недалеко от скамейки - в кафе «Летнее». «Себе купила лошадок, на рынке. Зачем мне их столько, говорить не буду. Продавать с платформы не собираюсь - прогонят и штраф дадут. У нас теперь всё по-другому стало: надо пассажиру игрушку купить - пускай сам бежит, пока поезд стоит, на рынок. Всех туда согнали, но кто ж с поезда побежит-то?» Людмила уверенно высказала свое видение причин рьяного разгона торгашей: «Ехал недавно на каком-то поезде чин очень большой, минский. Выходить собрался, а тут ему эта толпа игрушечников прохода не дает - все жмутся, товар предлагают. Ну, он раскричался: «Дайте дорогу! Пропустите! Никакого порядка!»Докричался до того, что получил в лоб. С тех пор на платформах - ни души».

Рынка сбыта набитой продукции два - один «подальше, оптовый и легальный», второй - «поближе, продают там одну-две за раз проезжающим поездам, и по большей части нелегальный». «Далекость» до легального рынка Людмила мерила, очевидно, жлобинскими масштабами: до него оказалось несколько сотен метров. На рынке разместился ряд оборудованных прилавков, а на парковке рядом красовалась злободневная надпись: «Вход на автостоянку с мягкой игрушкой строго запрещен». Причина появления такой надписи выяснилась незамедлительно: на вокзал подъехал поезд Киев - С.-Петербург, и на стоянке тотчас образовался коренастенький мужичок с огромным конем больше его самого на плечах. Перебежав через стоянку, он подошел к забору, отделяющему место для машин от перрона с поездом, и принялся, затравленно озираясь по сторонам, раскачивать игрушку перед окнами вагонов, выкрикивая периодически вдохновляющие лозунги: «Давай покупай» и «Не боись, добежать успеешь».

«СПАНЧ БОБА ШИЛА ПО ЧАСУ…»

Рядом с грудой разноцветных пуделей на рынке разместилась Татьяна. «Продажи этим летом упали на 50-60%, - начала она с откровения, - вот так и получается, что кризис этот и до нас добрался». Основной покупатель - оптовый и иностранный: «Рынок наш начинает работать с четырех утра - примерно в это время подъезжают из России и Украины скупщики. Они этих игрушек у нас наберут, набьют ими пакеты и воздух машиной специальной из пакетов отсасывают. Чтобы место экономить, ведь получаются такие кубики компактные. И в грузовики складывают». Сегодня в Жлобине основной игрушечный тренд - идти в ногу со временем: «Мультики смотрю с семьей, с малыми моими, современные, компьютерные. На паузу ставлю, лекала по изображению делаю и шью. Коммерции в нашем бизнесе процентов 65, всё остальное - это творчество. Народ работает не очень агрессивный, а весьма дружелюбный - делимся лекалами, если кто придумал новую модель игрушки - все собираемся, смотрим, обсуждаем. Шью я сама, нигде не училась». Даются современные игрушки нелегко: «Шрека, белку из «Ледникового периода» и Спанч Боба шила по часу - уж очень «навороченные». Дети помогают шить, набивать. Бедные, они с детства эти игрушки уже ненавидят».

Оптовый игрушечный рынок работал всегда, но окончательный разгон стихийной нелегальной продажи на перронах никого работать на рынок не заманил: «Никого после того, как там на вокзале запретили всё, у нас не появилось. Просто люди не могут работать официально - либо привыкли уже вечно прятаться от милиции, либо просто денег нет на оформление лицензии» (плата за легальность: за место на рынке - Br110 тыс. в месяц, соцналог - чуть больше Br120 тыс. в месяц, лицензия на 5 лет - около Br1 млн.). Круглогодичная торговля обернулась в этом «кризисном» году кошмаром: «Сейчас на лете уже можно ставить крест. Не знаю, что будет осенью, но ближе к Новому году продажи должны хоть немного подняться. Раньше приносить домой в месяц могли и целый миллион, а сегодня дневная выручка в доллар считается успехом».

Рынок «нелегальный» расположился ближе к перронам, рядом с привокзальным кафе «Бистро». Несколько персонажей расселись, разложив перед собой игрушки. Как только прибыл поезд, продавцы тотчас выстраивались вдоль воображаемой линии, отделяющей территорию кафе от входа на перрон, и начинали - под хаотичный ор - размахивать продукцией. С поездов периодически подбегали, совершали денежно-товарные обмены и неслись обратно - составы в подавляющем большинстве стояли по 2-4 минуты.

«ТАМ НЕ ИГРУШКА - ОДНА ХИМИЯ!»

«Гоняют, - вздохнул мальчик с горстью оленей, - вроде разрешили стоять, но иногда приходит налоговая - и всё забирают. Иногда возвращают, иногда - нет. Штрафы лупят, так что непонятно, то ли можно тут стоять, то ли нельзя».

У вокзала во дворах примостились три жлобинчанки с семечками: «Я вот жалею, что запретили торговать, - призналась одна. - Сама, бывало, сошью что-нибудь и сбегаю продать. Сейчас штрафы дают - тысяч по 300, за первый раз. Поэтому люди нашли другой способ - договариваются с проводниками и по поездам ходят продавать. Да только это опасно! Мало ли на кого наткнешься, да и цену билета можно не отбить. Сейчас мамы с детьми несутся через пути на рынок у «Бистро». А потом электричка какая им к их составу дорогу перегородит, например… Лезут же под колеса. Так и смерти потом получаются».

Сотрудник местной милиции, попросивший его не представлять, заявил прямо: «Эта нелегальщина у нас уже лет 20 тянется. Раньше ужас просто был: эти толпы продавцов на перронах, среди них и сотрудника органов никто не замечал, он просто терялся… Игрушку дают, а деньги взять не успел - поезд тронулся. Побежал за составом, споткнулся - под колесами. Пассажиров под колеса толкали. Или, скажем, бутылку вина за углом распил и пошел пьяный торговать… Тоже падает, пропадает». Нелегалов вытесняли долго и демократично: «Никаких силовых методов не применяли. Выходили на вокзал всей бригадой, говорили с людьми: «Что вы покупаете?» Там не игрушка - одна химия! А они детям покупают. Времени убрать всех с игрушками с перронов заняло примерно три недели. Становились цепочками вдоль вагонов и ненужный контингент оттесняли. Никакого насилия: за ним же побежишь, а он споткнется - и травма. Зачем нам травмы? Место им выделили, у «Бистро». Но это не навсегда. Просто чтобы как-то им жить, пока они ищут себе другую работу. А продавцы эти людьми потом становятся: записываются на биржу труда, открывают бизнес. Сколько их ко мне подходило и говорило благодарно: «Спасибо тебе! Из ямы вытащил!»

Андрей БЕСПРОЗВАННЫЙ, Минск - Жлобин - Минск Теги: Минск