Невыносимая симфонистичность бытия

Источник материала:

Концерты с оркестром не всегда бывают скучными. Стинг привез в Минск состав из пяти десятков человек и сет-лист из трех десятков песен, аранжированных для оркестра, - и все три часа концерта от сцены было невозможно оторвать взгляд.


В «Минск-Арене» аншлаг, но некоторые зрители еще не успели дойти до своих мест, когда на сцену как-то незаметно вышел оркестр и начал тихо-тихо играть «If I Ever Lose My Faith In You». Потом не менее незаметно вышел Стинг в скромном стильном пиджачке и узких брюках - тоненький, высокий, как деревце, - и не менее тихо запел. Пел он, на самом деле, громко. Просто звук был приглушен. Получился, конечно, драматический момент. «Почему так тихо?» - выдохнули все. «Подождите пару песен, все выровняется!» - успокаивали бывалые товарищи. Действительно, звук становился яснее и громче. На шумной латиноамериканской «Every Little Thing» звук стал плотнее, а на «Roxanne» выровнялся до идеального - и уже можно было перестать нервничать и начать смотреть на Стинга.

Выглядел он прекрасно - совсем не на свои «почти шестьдесят»; то ли благодаря чересчур здоровому образу жизни, йоге и отчаянной близости к природе, то ли он просто вынужден быть в идеальной форме, чтобы идеально петь. Стинг - идеалист, очень по-британски выхолащивающий и оттачивающий до предела все, с чем имеет дело, и неудивительно, что с годами его голос, подобно коллекционному музыкальному инструменту, становится только лучше.

Он просто стоял и пел - три часа с небольшим антрактом. Пел, почти не напрягаясь, вдох-выдох, и даже мышцы шеи у него были расслаблены. Стингу невероятно просто петь; он почти не помогал себе телом, жестикуляцией только подчеркивая текст (на слове vultures в «Mad About You» он может помахать руками, как крыльями, например), а пел исключительно легкими - это выглядело невероятно и звучало так же. Иногда он чуть опирался на микрофонную стойку, порой игриво стучал в тамбурин. Стинг полон обаяния и излучает гипнотическое царственное дружелюбие - ему не нужны лишние телодвижения, чтобы внимание зала было приковано к нему намертво.

Все, что касается шоу, делал дирижер Стивен Меркюрио. В роли второго фронтмена он ужасно понравился зрителям, вызывая овации своим птичьим порханием по сцене и артистизмом, превращающим дирижирование в танец. Вначале он вышел во фраке, как положено джентльмену, но во втором отделении сменил его на длинную развевающуюся рубаху. Стивен - прекрасный шоумен, это у него от природы - весь этот язык тела, когда знаки музыкантам подаются будто танцем, а не только движениями рук. Он дирижировал оркестром, как кинорежиссер съемочной группой. Хотя оркестр и сам по себе был очень живой - музыканты танцевали, подпрыгивали, иногда даже трясли головами, не особо сопротивляясь панк-задору «полисовской» Next To You.

Во всей этой сложной драматургии были и совсем трогательные моменты - например, когда под ирландские мотивы, обрамляющие «Cowboy Song» бэнд Стинга (помимо оркестра, на сцене присутствовали и его постоянные концертные музыканты) с милым чопорным достоинством станцевал на сцене что-то вроде джиги.

Все музыканты постепенно раскрывались - гитарист Доминик Миллер выдавал различные соло, Стинг периодически играл на крохотной акустической гитаре, вокалистка Jo Lawry, которая вначале исполняла холодноватые оттеняющие партии, вдруг дуэтом со Стингом чувственно и эмоционально спела «My Ain True Love», превратившись в настоящую звезду шоу.

Все эти моменты подчеркивались концертными операторами Стинга, для трансляции шоу на экранах, фокусирующихся на очень специфических деталях. Показывали всё - и блестящую кнопочку на флейте крупным планом, и неожиданный ракурс с профилем Стинга на фоне полной луны (игра гигантских световых панелей сцены), и милого скрипача в очках, и колоритного индуса-арфиста, и симпатичную высоченную кларнетистку, играющую невероятные соло с каменным лицом.

Некоторые песни остались неотличимыми от классических - как, например, «Englishman In New York». Некоторые изменились до неузнаваемости - «Roxanne» стала латиноамериканским джазом, а «Луна над Бербон-стрит», которую Стинг представил на неплохом русском как «песню о вампире», почти утратила ритмику свинга 1930-х гг., превратившись в кинематографичный хоррор с полнолунием, крадущимся монстром и невероятным соло на терменвоксе в исполнении самого Стинга.

Увы, зал не оценил терменвокс Стинга, зато оценил его мастерский волчий вой в финале. Фантастической получилась аранжировка песни «Russians», которую Стинг опять же по-русски представил: «Это песня о холодной войне»; к традиционным цитатам из советской классики на этот раз добавился нервический ритм 7-й симфонии Шостаковича и знаменитая тема из прокофьевского «Ромео и Джульетты». Получилось апокалиптично. Ключевым моментом концерта стало невероятное исполнение «King Of Pain» из классического альбома Police «Synchronicity» - музыканты от усердия вскочили с мест, зрители тоже, это была фактически кульминация.

Когда известный поп- или рок-музыкант играет с оркестром, часто получается ерунда. Кажется, это тот самый редкий случай, когда ерунды не получилось. Возможно, дело в том, что все отточено до малейшей нотки, - Стинг жуткий педант и перфекционист. В том, что происходило на сцене, не было ни одного ненужного движения - во всем гармония, спокойствие, легкость. Оркестранты вообще не напрягались - скрипачки приплясывали и улыбались, виолончелисты притоптывали, духовые ритмично махали трубами, некоторые вообще вскакивали и танцевали. И даже сам Стинг вовсе не был статичен, как могло показаться, - мягкий и текучий, как ртуть, он вдруг так лихо начинал отплясывать под восточные барабаны «Desert Rose», что хотелось швыряться в него букетами (кто-то даже добросил до певца охапку белых роз). Три часа живейшего зрительского интереса при подобном шоу - настоящее достижение. А композиции финальных выходов были подобраны просто идеально - «Every Breath You Take», под которую все помчались к сцене; «Desert Rose» c восточными танцами, веселый твист «She’s Too Good For Me» и минималистичная акустик-версия «Fragile», на которой все включили экраны мобильных телефонов, отчего зал стал похожим на гигантский планетарий. Под занавес Стинг спел а-капелла «I Was Brought To My Senses».

Многие считают программу Symphonicities одним из лучших концертных проектов последних лет - в общепланетарном смысле. Скорее всего, это действительно так. И то, что минчане смогли разделить это переживание с остальным миром, даже несколько озадачивает. «Что это было?» - кричит какой-то замызганный мужичок с коробками и пакетами, сидя на скамеечке и наблюдая, как мимо него проходит нескончаемая ночная толпа, исполняющая перформанс «Исход Десяти Тысяч Человек Из Микрорайона Веснянка По Причине Транспортного Коллапса». «Концерт Стинга!» - кричат прохожие. «И все поэтому такие счастливые? - удивляется мужичок. - Не может быть! Он же поет по-американски!».

Фото Павла Поташникова Теги: Минск