В 1926 году, проходя по московской улице, молодой поэт Михаил Светлов увидел во дворе гостиницу и прочел ее название — «Гренада». Звучное слово зацепило поэта. Светлов захотел написать серенаду. Ведь, согласитесь, слышались в этом названии гитарные переборы, глухой топот каблуков, стук кастаньет... Хотел написать серенаду, а получилось одно из самых знаменитых советских стихотворений (а впоследствии и песня) о гражданской войне. Когда в 1936 году в Испании началась война, все думали, что «Гренада» написана именно о ней. Ведь сотни и тысячи добровольцев из разных стран отправились воевать на Пиренейский полуостров, «чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать...» Песня стала гимном интербригад. Ее слова были высечены на могильном камне венгерского писателя, командира интербригады Мате Залка. Давным–давно это было...
Во дворе своего дома лет тринадцать назад я часто встречал старика. Иногда он куда–то торопился, иногда стоял и смотрел, как с деревьев падают листья. Откуда мне было знать, что это участник боев в Испании, знаменитый летчик Петр Петрович Архангельский? Недавно другой ветеран Великой Отечественной войны отыскал у себя в архиве и принес мне магнитофонную кассету с записью воспоминаний генерал–лейтенанта Архангельского.
Вот как бывает. Я ведь видел безоблачное небо Испании, море, Барселону, Таррагону, острова... Видел те места, где воевали бойцы интербригад. Как–то в маленьком портовом баре заметил у стойки глубокого старика с ярко–синими глазами и профилем конкистадора. Он курил крепкую сигариллу, смотрел сквозь дым в окно, на бирюзовое море. Явно молодость вспоминал. Почему я сейчас того древнего старика с чеканным профилем вспомнил? Может, он против Петра Архангельского воевал, на стороне Франко? А может, служил механиком на аэродроме, где стояли самолеты республиканцев? Гражданская война всегда все карты путает...
Два года, как один день
«Прежде чем поехать в Испанию, я четыре раза участвовал в воздушном параде над Красной площадью, — звучит с диктофона голос Петра Петровича. — После первомайского парада 1937 года новые «СБ» — скоростные бомбардировщики — перегнали на Украину. Я к тому времени уже занимал должность заместителя командира авиационного полка. Вызывает меня командир бригады и говорит, что предложил мою кандидатуру для поездки в Испанию. Говорит: ты летчик хороший, только не подведи, на желтый огонек не заглядывай. Я спросил, что за огонек такой? Он пожал плечами: мол, скоро сам все узнаешь и поймешь, но если увлечешься, то человека из тебя не будет. Работа предстоит сложная. Языка не знаешь, переводчиков нет, сколько будешь в русской эскадрилье — неизвестно... А желтый огонек — это «кассо дэ пута», а по–русски — бордель», — здесь на записи даже слышно, как старый летчик озорно засмеялся.
«А знаете, как в 1937–м отправляли воевать в Испанию? Расскажу. По этой программе, может, и сейчас наших переправляют за границу. Если коротко, то мне дали 200 франков и сказали быть во Франции. Документов не давали. Из Ленинграда пароходом доплыл до Ле Гавра. Дальше действовали самостоятельно. Двигались мы группой из шести человек. Друзья нас проводили до границы. Они и взятки полицейским давали, чтобы мы ее перешли и добрались до русской эскадрильи. Самолеты уже нас ждали. Это были те же новые «СБ». Хорошая машина. Мы не боялись истребителей, даже испанских. В русской эскадрилье я пробыл месяца полтора. Все время работали по наземным целям.
А потом Франко потопил наш крейсер в Средиземном море. Вот после этого создали отдельную эскадрилью. Меня направили туда. Нас было всего шесть экипажей, и мы сразу начали летать на морскую разведку. Находили цели, а потом бомбили их. Обнаружили и уничтожили аэродромы на островах Майорка, Менорка, Ибица.
Локаторов тогда еще не было. По морю плавали катера и выслеживали самолеты, передавая сигнал на остров. Если засекут, то жди истребителей. Но мы заходили не с запада, а с востока или севера. Истребители подняться нам наперехват редко когда успевали. Командовал нашей эскадрильей генерал Сенаторов. Потом и он служил в Белоруссии. Мне дважды довелось с ним летать. Был и неудачный вылет. У Сенаторова заболели зубы, и ведущим полетел Володя Шевченко. Подходим к острову Менорка. Начали подниматься истребители. Мы увидели это по пыли на взлетной полосе. Наша «девятка» рассыпалась в воздухе. Тогда и потеряли один экипаж...
Испанцы рядом с нами воевали очень хорошо. Главная задача, которая ставилась, — не подпустить подводные лодки к нашим базам: Мурсия, Валенсия, Альбасете. Там стояли испанские военные корабли.
У меня во время воздушного боя стрелка–радиста убили, а заменить кем? Взял себе итальянца. Звали его Антонио Леманн. Он шесть месяцев проучился в России и немного говорил по–русски. В Испанию приехал добровольцем. Работал у нас техником–оружейником. Раций на наших самолетах не было. И кислорода не было, а летать приходилось и на очень большой высоте. Антонио очень хорошо воевал.
Я пробыл в Испании два года. Сделал 163 боевых вылета. В разведку летал над морем, бомбежки вел. Иногда и по три вылета за день приходилось делать. Ничего в этом страшного. Молод, силенка имелась, резервные самолеты, энергия...»
Из огня да в полымя
«За 25 боевых вылетов давали серебряную медаль, а за 50 — золотую. Так вот золотую мне сама Долорес Ибаррури вручила. Обычно после 50 вылетов летчик считался опытным и его возвращали в Советский Союз. Я норму перевыполнил в три раза... За Испанию получил два ордена Красного Знамени.
Вернуться из Испании домой оказалось немного проще. Долорес Ибаррури подарила мне машину «Форд–8». Хотя у меня там уже была большая итальянская машина, шестиместная, и водитель имелся. Но Долорес сказала, чтобы я лучше взял ее автомобиль. На нем я и поехал в Советский Союз. Но получилось доехать только до французской границы. Там у меня спросили лицензию на машину. А у меня, кроме денег, 200.000 песет (по 4.000 за каждый месяц), никаких документов. В общем, машину они не пустили, а деньги провезти разрешили. Я отдал шоферу свой костюм, а сам двинулся в путь с двумя чемоданчиками. Поездом добрался до портового города, а пароход, оказывается, отплыл вчера. Ребята из посольства нас, человек 15, встретили. Обменяли мы у них песеты на франки. На три дня поселились в гостинице. Ходили по ресторанам. Наконец прибыл пароход «Ижора» и забрал нашу группу. У меня патефон был и много испанских пластинок. Плыли и слушали музыку, пока не добрались до Мурманска.
По возвращении меня назначили командиром отдельной эскадрильи. Война в Испании, полеты над морем дали мне бесценный опыт. С 1939 года я уже командовал авиационной дивизией на Дальнем Востоке.
Великую Отечественную встретил под Старой Руссой. Там шли ожесточенные бои. Немцы бомбили наши аэродромы. Я пытался не допустить потерь. До рассвета лично, с обыкновенным фонарем, в котором была свечка, поднимал в воздух полки. Когда появились немцы, то аэродромы были уже пусты...»
А закончил свои воспоминания Петр Петрович Архангельский забавным эпизодом — как он с майором–медиком объезжал после фашистской бомбежки свою дивизию. Майор–медик специально держал в сумке для противогаза три бутылки портвейна, чтобы вином снимать у раненых и перепуганных солдат шок».
* * * * *
У меня есть копия газеты «Красная звезда» от 10 мая 1945 года. В ней — приказ № 368 Верховного Главнокомандующего И.Сталина, где объявляется благодарность генерал–майору авиации Архангельскому, который освобождал Прагу. Есть и еще один документ. Это письмо Петра Архангельского старшему сыну Борису. Оно написано 10 октября 1942 года очень крупными буквами, такими, чтобы первоклассник мог самостоятельно прочитать.
«Дорогой сын, Борис! Мне мама написала, что ты пошел в школу и начал неплохо заниматься. Только плохо, что у тебя нет хорошей бумаги, нет учебников. Боря, не огорчайся, так будет не долго. Разгромим немцев, тогда будет все — и хорошие тетради, много книг, учебников. Давай с тобой договоримся: ты будешь учиться без ошибок, а я стану бить без промаха немцев. Чем меньше у тебя будет ошибок, тем больше я немцев уничтожу. Слушайся и береги нашу маму, Алика и Светика. Ты сейчас остался за меня».
...В Беларуси только два человека награждены орденом Жукова. Один из них — генерал–лейтенант авиации Петр Петрович Архангельский.
Автор благодарит ветерана Великой Отечественной войны Н.В.Дубровского за помощь в подготовке материала.
В 1926 году, проходя по московской улице, молодой поэт Михаил Светлов увидел во дворе гостиницу и прочел ее название — «Гренада». Звучное слово зацепило поэта...
Главная
Гороскопы
