Глобальное потепление оборачивается суровыми зимами

Источник материала:

Изменение климата уже стало темой для анекдотов: «Во время демонстрации по борьбе с глобальным потеплением в Копенгагене замерзли 54 участника». Все громче звучат заявления, что потепление вообще — миф, и после нескольких последних зим с трескучими морозами в это вполне верится. А вот наш ведущий климатолог, академик НАН Владимир Логинов готов объяснить многие парадоксы.

— Достаточно суровые зимы наблюдаются не только на фоне нынешнего потепления климата. Мы просто мало помним о том, что было в прошлом. Возьмем, например, 1930–е годы, которые вошли в историю как «потепление Арктики». На территории Беларуси пятилетка 1936 — 1939 гг. до сих пор остается самой жаркой за всю историю инструментальных наблюдений, если брать теплое время года. Но и тогда в Северном полушарии отмечались морозные зимы.

— Почему же это происходит?

— В сложной климатической системе происходят автоколебания в разных временных промежутках — тысячелетних, столетних, десятилетних... Можно дать такое объяснение. Потепление приводит к таянию льдов и повышению уровня океана — средняя скорость его подъема сегодня приблизительно 3 мм в год. Происходит и распреснение Северной Атлантики. В итоге уменьшается скорость вертикального обмена в океане и соответственно — приток тепла в атмосферу, замедляется скорость течения Гольфстрим, наступает эпоха высокой ледовитости и чаще наблюдаются холодные зимы. Вот такая цепочка: начало ей положило потепление, а в итоге получаем понижение температуры. Но нужно быть справедливыми: вы припомните за последние годы лишь одну–две суровые зимы.

— Получается, нашу погоду диктует Северная Атлантика?

— Собственно, она может являться «кухней погоды» как для нашей страны, так и для всей Европы и даже Северного полушария. Если Гольфстрим умерит свою скорость, зимы тоже станут более холодными. В геологическом времени было два десятка «остановок» Гольфстрима, когда течение было очень медленным. Но могут быть и автоколебания в течение нескольких десятков лет или нескольких лет. Не исключено, что мы с вами в начале столетия вышли на пик очередного цикла, и сейчас наступит некоторое падение температуры.

— Значит, те, кто считает, что современное глобальное потепление — миф, не правы?

— Совершенно верно. В Северном полушарии за период инструментальных наблюдений, с середины XIX столетия, температура выросла на 0,9 градуса, в Южном — на 0,6.

— Какую роль человек играет в том процессе?

— На мой взгляд, мы преувеличиваем свое значение в развитии планеты Земля. Природные факторы, конечно же, мощнее. Колебания климата были еще тогда, когда человека не существовало, причем в большем масштабе. Сейчас мы часто видим скачки температуры: например, с 1917 по 1926 год она вышла на высокий уровень и оставалась такой до середины 1940–х. Потом — понижение. И очередной скачок, в 1992 — 1998 годах. Так происходит постоянно. Ясно, что проблемой парниковых газов это объяснить нельзя — в первый указанный период их выброс увеличился всего на 5 — 7% по сравнению с прединдустриальным уровнем. Нет, работали другие факторы. Хотя отрицать антропогенное воздействие тоже не стоит.

— Но ведь практически все страны пытаются взять ситуацию под контроль. Существует, наконец, такой глобальный документ, как Киотский протокол, обязывающий это делать...

— Когда говорят: если мы будем выполнять условия по снижению выбросов парниковых газов, рост температуры прекратится, это не совсем верно. Время жизни парниковых газов — десятилетия и даже столетия. Половина того, что мы уже выбросили, «вымоется» где–то через 30 лет, остальное — за 100 лет и более. Мгновенно остановить этот процесс невозможно.

Сейчас уменьшения выбросов не происходит, несмотря на громкие заявления по борьбе с потеплением, и в ближайшие 20 лет вряд ли произойдет. Достаточно сказать, что Китай и Индия в 2030 году планируют использовать уголь (самое грязное топливо) в энергетике в два с лишним раза больше, чем в 2005–м. Маловероятно, что возобновляемые источники энергии в обозримом будущем станут основными. В Китае их доля — 1,5 — 2%, в Индии — 3. Да, в Германии, Англии они могут давать четверть энергии. Но сравните экономики. Китай в ближайшие 10 — 20 лет будет первым в мире. Разве сможет он подняться на такой уровень за счет весьма дорогих возобновляемых источников? С экологической точки зрения они хороши, но стоимость электроэнергии, полученной с их помощью, значительно выше, чем при сжигании угля или нефти. Знаете, Китай на призывы уменьшить выбросы парниковых газов отвечает просто: у нас на душу населения выбросы существенно меньше, чем у вас, и не мы создали такой высокий уровень парниковых газов в атмосфере.

— С чем вы связываете участившиеся, по крайней мере, по субъективным ощущениям, аномальные погодные явления? Ливни, наводнения, торнадо — природа словно сходит с ума.

— Да, в большинстве источников приводятся данные о том, что число экстремальных погодных и климатических явлений растет. Но давайте рассмотрим вопрос с другой стороны. Наши возможности по их регистрации 200 лет назад и сейчас — несоизмеримы. Сеть мониторинга стала более плотной, уже за счет этого они фиксируются чаще. Кроме того, посмотрите, как выросла экономическая мощь человечества. Сейчас есть чему разрушаться. Если ураган пришел на территорию, где живут 5 человек и стоят 2 дома — это одно, а если он обрушился на Калифорнию? Ясно, экономические потери стали более существенными, поскольку мир стал богаче. А теперь посмотрим данные по Беларуси. Растет количество дней с ливневыми осадками, гололедными явлениями, шквалами, но падает — с градом, туманами, метелью, изморозью. Пик опасных метеорологических явлений в теплый период года пришелся на 1972 год, сейчас же их меньше, чем еще в 1980 — 1990–е.

— Как, по вашим прогнозам, изменится климат в Беларуси?

— Наш климат стал более морским за счет более теплых зим. В последние 10 — 15 лет рост температур идет и за счет летних и осенних сезонов, чего еще 20 лет назад не было. Что будет дальше? Если исходить из возможных сценариев, то температура к концу столетия может быть на 3 — 4 градуса выше, чем сейчас. 1 градус означает смещение климатической зоны на 150 — 200 км к югу. Это может произойти, если мы будем сжигать органическое топливо с нынешней скоростью. Но есть же и другие факторы. Представьте такую экзотическую ситуацию: подряд произойдет несколько мощных вулканических извержений типа Пинатубо в 1991 году. Это обернется снижением радиации и целиком нивелирует потепление...

— Но у нас и жара, и холод из–за влажности и так переносятся гораздо тяжелее. Что же будет, если климатическая зона сместится?

— Относительная влажность в атмосфере, безусловно, большая — бывает 95% и даже выше. Но я бы не сказал, что Беларуси уж так не повезло с климатом. У нас приличная теплообеспеченность, достаточно много осадков выпадает — 650 мм в среднем. Больше чем половина территории России находится в гораздо худших условиях. То, что в течение нескольких летних дней порой держатся высокая температура и влажность, как в тропиках, — скорее редкость. И говорить, что что–то кардинально поменялось, еще рановато. Хотя, я считаю, проводить адаптационные мероприятия с учетом изменяющегося климата необходимо — они ведь требуют много времени и средств. Тормозит этот процесс неверие в глобальное потепление. Например, опросы, проведенные в Англии и США, показывают: после холодных зим тех, кто в него верит, становится на 20% меньше. Если бы ученые могли точно сказать, какая будет температура через 10, 20, 30 лет, то решения принимались бы быстрее. Но, к сожалению, ни в одной стране мира сегодня не могут однозначно ответить на вопрос «что будет?». Может, поэтому никто не торопится принимать конкретные решения, хотя заявлений на этот счет хватает.

Кстати

Вопрос, который интересует всех: какую зиму нам ждать в этом году? Владимир Логинов считает, что экстремальной (ни слишком теплой, ни слишком холодной) она не будет. И предупреждает: сезонные прогнозы оправдываются лишь примерно в 65% случаев. Синоптики уже представили свой предварительный сценарий на ближайшие три месяца: нас ждет температура воздуха на 0,5 — 1 градус ниже климатической нормы (–5,5), а также большее, чем обычно, количество морозных (ниже —20) дней. Первые два месяца будут малоснежными, а февраль порадует обильными снегопадами.

Юлия РОМИНА.

Фото: Александр РУЖЕЧКА