120 смертельных заходов на реактор

Источник материала:

Продолжение. Начало в номере за 13 апреля с. г.

Ангел-хранитель Водолажского — его жена Лариса Васильевна — во имя родного человека без раздумий бросилась на штурм различных инстанций. И добилась-таки помещения мужа в Главный военный клинический госпиталь имени Бурденко. Правда, толку от этого мало — лимфагранулематоз здесь практически не лечили. Только за границей. А точнее — в ФРГ или во Франции.

Чтобы спасти Водолажского, нужна была инвалюта (примерно 150 тысяч западногерманских марок). Министерство обороны СССР вместо денег прислало официальное письмо-отказ. Вот его короткое содержание: «По данным ведущих специалистов страны, зарубежная медицина, в том числе в ФРГ, какими-либо новыми, более эффективными методами лечения заболевания, которым страдает полковник в отставке Водолажский В. А., не располагает. По их мнению, направлять его на лечение в ФРГ нецелесообразно».

Ничего не дали и обращения в центральный комитет Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР и БССР, различные структуры Союза «Чернобыль». Вместо решения вопроса всюду требовали справки, справки, справки.

Только один человек хоть как-то помог Водолажскому. Это народный депутат Минского горсовета подполковник Владимир Васильевич Семенов. Его запросы рассматривали Верховный Совет и Совмин БССР, ассоциация промышленников Белоруссии. Об итогах говорить рано, но, кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Наконец-то республиканский межведомственный экспериментальный совет по установлению причинной связи заболеваний и инвалидности с работами по ликвидации аварии на ЧАЭС признал Водолажского «своим» и подтвердил его права на соответствующие льготы. Правда, с выводами совета пока упорно не соглашалась военная медицина. А ведь за ней, если касаться судьбы Водолажского, главное слово.

Летчик-испытатель Анатолий Грищенко перед отъездом на лечение в Америку, выступая в программе «Время», обратился ко всем добрым людям с просьбой помочь сослуживцу. Недавно Грищенко умер в Сиэтле...

Приложение к газете «Красная звезда» еженедельник «Сын Отечества», 1990 год

* * *

Советский летчик-испытатель Анатолий Грищенко в 1990 году был посмертно удостоен награды Международного фонда безопасности полетов, расположенного в американском городе Армингтоне (штат Вирджиния).

В наградном листе отмечается, что советский пилот «отдал свою жизнь ради спасения жизней и охраны здоровья других людей после катастрофической аварии на атомном реакторе в Чернобыле». «Для сдерживания выбросов радиации и контроля над ними необходимы были безотлагательные действия, — подчеркивается в документе. — Летчик-испытатель Грищенко, осознавая экстремальность ситуации и полностью отдавая себе отчет в большой опасности для него самого и его экипажа от сильной радиоактивности, добровольно вызвался совершать облеты поврежденного реактора на вертолете».

Таких добровольцев, как Грищенко, в подчинении Василия Александровича Водолажского, командира сводной оперативной группы, тогда, в августе 86-го, было свыше шестидесяти. Летчики не щадили себя, работая на износ. И радиация никого не щадила. Умер Грищенко. Тяжело заболел Водолажский.

Но официальная медицина делала вид, что ничего серьезного не случилось. Был такой приказ. Его отменили, когда жизнь Василия Александровича подошла к критической отметке. Даже это никого не убедило. Ведь он теперь — пенсионер, инвалид. И значит, никому не нужен?

Выступление военной газеты, депутатские запросы подполковника Владимира Семенова все-таки возымели свое действие. Бюрократическое колесо медленно, со скрипом, но закрутилось. Больному вновь предложили место в Главном военном клиническом госпитале имени академика Н. Н. Бурденко. Обещали хорошо лечить. Правда, там не преминули бросить жене Водолажского, Ларисе Васильевне, циничное: «Это ему уже не поможет...»

Она и сама прекрасно понимала, что наша медицина на большее не способна. Пришлось обращаться за помощью в клиники Западной Германии. Вскоре одна из них откликнулась с утвердительным ответом, буднично напомнив в конце о перечислении валюты на счет клиники. За лечение полагалось заплатить около ста пятидесяти тысяч западногерманских марок.

Сумма солидная. Но она вполне по карману, к примеру, американскому полковнику. А советскому, который по денежному содержанию не мог тягаться даже с первогодком джи-ай? У нашего служивого одна надежда на родное Отечество. Это ему Водолажский служил верой и правдой тридцать с лишним лет, ради него рисковал жизнью в Чернобыле. И ни о чем никого не просил. Не жаловался, не требовал.

Министерство обороны помогать валютой отказалось. У Ларисы Васильевны опустились руки. У Василия Александровича снова обострилась болезнь. Его трясло, словно в лихорадке, отнимались ноги, жгло суставы адским огнем. Каждое утро он пытался встать на ноги и, не сделав ни шага, снова валился в опостылевшую кровать.

И вдруг в сером густом тумане безысходности сверкнул тоненький лучик надежды. Это случилось после того, как газета Западной группы войск «Советская Армия», рассказав читателям о судьбе заложника Чернобыля, обратилась к ним за помощью. И люди откликнулись. Вот выдержка из письма, пришедшего в редакцию.

«Прочитал статью в газете о полковнике Водолажском и очень вам благодарен за нее. Я ведь приехал сюда из Белоруссии и года 4 назад служил вместе с ним. Хорошо знаком и с его семьей, т. к. жили мы в одном подъезде, пока я не перевелся на новое место службы.

Василий Александрович — прекрасной души человек, умный, внимательный, отзывчивый товарищ, отличный специалист своего дела. Можно много хорошего  рассказать о нем, но сейчас главное в другом: надо ему помочь.

Я понимаю, что у одного человека никаких сил не хватит, чтобы обогреть, приютить, одарить состраданием и помощью всех страждущих. Но ведь нас миллионы, и вместе мы такая сила, что справимся с любой бедой. Надо только слышать друг друга, видеть и понимать людскую боль.

Перед нами — человеческая трагедия. Я был сам в то время, в 1986 году, в Белоруссии, и знаю, что такие люди, как полковник Водолажский, своим здоровьем, своими жизнями спасли десятки тысяч жизней других.

Мы не можем, не имеем права оставить его в беде!

В газете указана сумма, необходимая для лечения, — 150000 марок. Я предлагаю и прошу весь личный состав ЗГВ поддержать нас и собрать деньги на лечение полковника Водолажского. Весь наш гарнизон уже включился в эту работу. Ведется сбор средств. И надо спешить!

Мы очень надеемся на поддержку газеты и политуправления. Кроме того, офицеры интересуются механизмом передачи денег по назначению. Есть и предложения — пересылать собранные деньги прямо на домашний адрес Водолажского или в какой-то банк на его имя. Наверное, стоит дать информацию об этом в газете и указать номер счета. Кроме вас, никто этого организовать не сможет.

Жду сообщений. Извините за сумбурность письма.

С уважением и надеждой на поддержку, полковник И. ДЬЯКОВ».

Мнение читателей было однозначным — нужен валютный счет. Но как же его открыть на имя отставного инвалида-полковника, обладающего только небольшой суммой денег, да и то только в советских рублях? В нашей стране это, увы, пока невозможно. И если бы не вмешательство начальника штаба БВО генерал-лейтенанта Александра Петровича Чумакова, бывшего сослуживца Водолажского, других должностных лиц, бюрократические препоны вряд ли были бы преодолены. Но это все-таки случилось.

Уже собрана валюта в Германии. Обещают помочь в МГПО «Большевик», других предприятиях. Но этого пока недостаточно. Василию Александровичу становится все хуже и хуже — нужно спешить. Я верю — мы успеем. Надежда умирает последней.

«Во славу Родины», 1992 год

* * *

Увы, собранных денег было явно недостаточно. Ничего не дали обращения в государственные и общественные структуры. Не откликнулся больше и первый Президент СССР Михаил Горбачев. Вместо решения вопроса всюду требовали какие-то справки, что-то уточняли и обещали, обещали, обещали...

В июне 1992 года Василия Александровича Водолажского не стало.

Не знаю, как для кого, но для меня тот день, когда я увидел газету с некрологом, стал поистине черным. И не только потому, что ушел из жизни настоящий человек. Вдруг в одночасье рухнули все мои надежды на грядущие перемены к лучшему, моя уверенность в завтрашнем дне, мои расчеты на то, что все перемелется и образуется. Увы, так оно и случилось. Этот год не только для меня, но и для очень многих людей стал своего рода последним. И в смысле отдыха в Крыму, и в отношении поездок «просто так» в Россию и Украину. И даже касательно солидных покупок вроде трехстворчатого шкафа или банального пальто...

Это правда, наша жизнь затрещала по швам. Но белорусы, уверен, все выдержали, если бы... Для нашей независимой державы 92-й год, по-моему, стал последним и в надежде когда-нибудь победить чернобыльскую беду. Союзная программа по обузданию катастрофы (300 Хиросим по долгоживущему цезию-137 вырвалось из разрушенного реактора) вместе с СССР канула в Лету, разлетелись, распилились на иные нужды и деньги, отпущенные на реализацию этой программы. Все многочисленные призывы Беларуси объединить усилия не нашли отклика ни в России, ни в Украине. В итоге, как заявил наш Президент: «20 процентов бюджета Беларуси ежегодно расходуется на ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС. И, к сожалению, реальных перспектив сокращения этих расходов нет. А это неизбежно негативно сказывается на социальной сфере, ведь средств на все не хватает».

На днях в российских «Вестях» прозвучало такое, что заставило схватиться за сердце. «Вторая катастрофа на Чернобыльской АЭС может случиться в любой момент», — объявили западные эксперты, исследовав состояние саркофага. Нужны немедленные, чрезвычайные меры по остановке и консервированию атомной станции. Украина в ответ заявила, что на это у нее просто-напросто нет денег...

Никто не знает настоящей цены Чернобылю. Говорят, только через 40 поколений, через восемь веков наши гены «придут в себя» после чернобыльского потрясения. Уверен, что эта цена могла быть гораздо большей, если бы не самоотверженность наших людей, вступивших в смертельную схватку со стихией. Таких, как пожарный майор Телятников и летчик полковник Водолажский, Герой Советского Союза и Герой Российской Федерации.

Дом, в котором до последнего дня жил Василий Александрович, находится в двух шагах от военного городка. Того самого, где прошла его служба, того самого, откуда он отправился в Чернобыль. Прошло много лет с той поры. Очень многое изменилось. Но остались его улица — Садовая, которая, уверен, должна носить имя Героя полковника Водолажского, и его дом номер два, который рано или поздно увенчает памятная доска, посвященная подвигу летчика-чернобыльца.

Не это ли станет нашим лучшим вкладом в дело воспитания молодежи на примерах настоящих героев?

«Во славу Родины», 1995 год

Валерий ПИНЧУК, «БН»

Фото из архива автора и личного архива семьи Водолажских

(Окончание следует.)