Кривая жизни и смерти

Ежегодно через нейрохирургическую реанимацию столичной больницы скорой помощи проходит 1200 человек

БСМП. Возле приемного отделения заскрипели тормоза «скорой помощи». На носилках — мужчина без сознания. Его уже ждут врачи-реаниматологи. Секунда — и каталка с пациентом мчится в реанимационный зал. Главное — ликвидировать болевой шок, выводящий из строя важнейшие системы организма. Разряд дефибриллятора возвращает пациента с того света. Веки больного дрогнули, в сознание он пока не пришел, но угроза жизни явно миновала… Мужчину отправляют в операционную, у врачей появилось несколько минут, чтобы перевести дух. Так начинается рабочий день медиков реанимации нейрохирургического отделения столичной больницы скорой помощи. Таким его вместе с командой анестезиологов-ревматологов встретила и корреспондент «Р».

Между небом и землей

10.30. Пока у медиков свободное «окошко», направляюсь в реанимационную палату. Сегодня в ней дежурит Ирина Богдан, анестезиолог-реаниматолог.

— Палаты оборудованы по последнему слову техники, — рассказывает Ирина Леонидовна. — Здесь есть все необходимое для оказания пациенту экстренной помощи: аппарат искусственной вентиляции легких, дефибриллятор, специальный прибор, фиксирующий жизненные показатели больного. Теперь ЭКГ, пульс, давление и температура тела автоматически выводятся на экран монитора. Секунда — и мы в курсе, если что-то не так.

Наш разговор прерывает свистящее не то дыхание, не то хрип. И писк прибора, «следящего» за состоянием больного в режиме реального времени. Чувствую себя не в своей тарелке, нервничаю и ищу глазами выход. Однако с пациентом ничего страшного не происходит — на время сбилась частота дыхания.

— Сергею удалили опухоль мозга, — объясняет Ирина Леонидовна. — Он в коме уже несколько недель. Все это время к нему приходит жена, ухаживает за ним, помогает делать массаж. Давно проверено: когда родственники заботятся о больных, те выздоравливают быстрее. Поэтому для них двери нашего отделения всегда открыты.

На соседней койке — пятидесятипятилетний Александр. Мужчина попал в отделение прямо со стройплощадки. Утром он пришел на работу, поскользнулся и упал с двухметровой высоты на бетонную плиту вниз головой. Уже несколько дней он между небом и землей — в состоянии комы. Как и его товарищ по несчастью — двадцатидвухлетний Николай. Молодой человек переходил проезжую часть на улице Маяковского в Минске, на полном ходу его сбил автомобиль. В реанимацию попал неделю назад в крайне тяжелом состоянии. До сих пор подключен к аппарату искусственного дыхания. Когда парень придет в себя, не могут сказать даже специалисты.

Вообще, сроки пребывания в отделении самые разные. Одному на восстановление и перевод на долечивание в профильное отделение больницы достаточно трех суток, другому мало и двух месяцев.

Размотать клубок последствий

11.00. «Экстренных» пациентов больше не поступало. Что, впрочем, никак не сказывается на рабочем режиме отделения. Никто из медиков не сидит, закинув ногу за ногу, с журналом или газетой в руке.

— Можете пойти со мной, — предлагает Ирина Леонидовна. — Повезу пациентку в соседний корпус на операцию. Женщина без сознания. Ей должны поставить трахеостому. Это облегчит дыхание и сейчас, и после того, как придет в себя.

Передаем больную хирургам и возвращаемся в отделение реанимации. Признаюсь, я здесь всего два часа, но чувствую себя как выжатый лимон. Тяжело смотреть на беспомощных людей, балансирующих на грани. Как медики справляются со стрессом?

— За восемь лет привыкла, такая работа, — отвечает Ирина Богдан. — Это в сериалах о медиках актеры много бегают и нервничают. В реальности такое недопустимо: суматоха утомляет и мешает сосредоточиться. Мы должны рассчитать главный клинический синдром, ведущий пациента к смерти, размотать клубок последствий и поставить блок эффективной защиты. И все за считаные минуты. А вот что действительно тяжело, так это сообщать родственникам больного о его смерти.

Память по крупицам

13.00. В отделении штиль и безветрие, но в любую секунду за окнами может полыхнуть красно-синий маячок.

— Сейчас у нас относительное затишье, — подтверждает мои мысли Сергей Комликов, заведующий отделением нейрохирургической реанимации. — Обычно койки здесь заняты полностью. Бывает, за сутки они «прокручиваются» по нескольку раз. В среднем за год к нам поступает 1200 человек — в полтора раза больше норматива, на который рассчитано отделение. Явную сезонность отследить здесь сложно. Хотя можно с уверенностью сказать, что пик суицидов из года в год попадает на полнолуние, а жертв ДТП больше всего летом.

— Не всегда мы можем узнать, что на самом деле случилось с человеком, — продолжает Сергей Юрьевич. — Пациенты поступают к нам в крайне тяжелом состоянии, а когда приходят в себя, часто не помнят, что произошло. Поэтому иной раз приходится по крупицам восстанавливать картину по рассказам очевидцев.

Порой не удается установить и личность пациента. Ирина Богдан вспоминает, как во время дежурства принимала женщину-велосипедистку, угодившую в центре столицы под колеса иномарки. И только после ее смерти узнала, что она — знаменитый белорусский модельер. И все же историй со счастливым концом здесь намного больше.

— Однажды к нам попала молодая девушка-крановщица, которая находилась в башне крана, когда тот рухнул с высоты 11-этажного дома, — вспоминает Ирина Леонидовна. — Несмотря на множественные переломы и ушибы, пациентка смогла вернуться к полноценной жизни. Вообще, каждый выздоровевший пациент для нас — большая радость и победа.

Шел, споткнулся, очнулся в реанимации

14.00. Напрашиваюсь на обход с Сергеем Комликовым, заведующим отделением. Шесть палат, 18 больных и одна на всех надежда на выздоровление.

— Пациенты у нас разные, — рассказывает Сергей Юрьевич. — С сочетанной травмой, с аневризмами сосудов головного мозга, после операции по удалению опухоли головного мозга. Как правило, это пострадавшие в ДТП, упавшие с высоты, травмированные на производстве.

Но, к сожалению, очень много и тех, кто «выпил—подрался—очнулся в реанимации». К числу постоянных пациентов можно отнести и несостоявшихся самоубийц. Ни один из них без осмотра психиатра из отделения не выходит. Бывают и вовсе нелепые, но от этого не менее трагические случаи. Так, девушка раскачивалась на перилах, не удержалась и упала на лестничную площадку этажом ниже. Результат — черепно-мозговая травма, сломанные ребра и реанимация. Или вот еще случай: пенсионерка вышла во двор подышать свежим воздухом и была травмирована колесом, отлетевшим от проезжающего мимо автомобиля.

— Попасть в реанимацию, к сожалению, не так сложно, как кажется, — констатирует Сергей Юрьевич. — Даже падение с высоты собственного роста может привести к тяжелым последствиям. Можно споткнуться на ровном месте, а очнуться уже у нас.

…16.00. Относительно спокойная рабочая смена анестезиологов-ревматологов близится к концу. И все же завершить ее на нисходящей ноте не получилось. Затишье, которое так боялись спугнуть медики, оказалось весьма непродолжительным. Вечером «скорая» привезла очередного экстренного пациента после ДТП. И снова — реанимационный зал, операционная, аппарат искусственного дыхания и медики, борющиеся за жизнь…