Дело следствия

Источник материала:

Это первое интервью, которое дал Председатель Следственного комитета Валентин ШАЕВ. В беседе с корреспондентом «СБ» затронуты, пожалуй, все важные аспекты деятельности СК, а также результаты и ход расследования наиболее резонансных уголовных дел.

О новом этапе

— Валентин Петрович, можно сказать, что Следственный комитет стал первым опытом создания в независимой Беларуси мощной правоохранительной структуры почти с нуля. Ведь прочие государственные органы достались нам в наследство от СССР, они лишь реформировались и модернизировались. Не вышел ли первый блин комом?

— Я считаю, что нет. Даже глядя с позиций сегодняшнего дня, сложно представить, насколько огромную работу пришлось выполнить, чтобы создать абсолютно новую структуру, состоящую из более чем 5.000 сотрудников и полутора сотен подразделений. Для этого следовало решить не только массу административных, материально–технических, кадровых проблем, но и серьезные правовые вопросы. Достаточно сказать, что накануне создания и в первый год существования Следственного комитета было принято более 300 нормативных актов, регулирующих все аспекты работы СК. Разработан и принят Закон «О Следственном комитете Республики Беларусь», определивший организационно–правовые основы деятельности нового ведомства. Сегодня, если судить в целом, я оцениваю нашу работу как довольно успешную и стабильную, об этом говорят и оперативно–служебные показатели. Но это не значит, что совершенствование СК приостановилось. Сегодня, после этапа становления, наступил период оптимизации.

— Полностью ли укомплектован штат комитета?

— На 1 января 2012 года мы были укомплектованы на 82 процента. Спустя год — на 94. Шесть процентов — это нормальный рабочий резерв, который позволяет планомерно провожать на пенсию наших заслуженных сотрудников и централизованно принимать на работу выпускников вузов, готовящих следственные кадры.

— Чем вызвана необходимость пересмотра структуры СК?

— Сразу отмечу, что все службы и подразделения, которые начали работу год назад, были созданы вовремя и к месту. Первоначальная структура полностью оправдала себя тем, что позволила выполнить поставленные задачи по становлению комитета и улучшению качества следствия. Однако когда мы подвели итоги работы за первые три квартала прошлого года, то увидели, что отдельные контрольные и аналитические подразделения уже выполнили свою функцию и теперь себя не оправдывают. Появилось некоторое дублирование задач этих служб, существующих в центральном аппарате комитета и в аппаратах областей. Чтобы повысить эффективность работы, и было принято решение об оптимизации.

— Как она велась? Какие существенные изменения уже произошли?

— Сначала определились с основными направлениями нашей деятельности. Первое, самое важное, — непосредственно практическая работа по расследованию уголовных дел. Второе — процессуальный контроль за следствием. И третье — вопросы обеспечения, то есть тыловые, хозяйственные функции. В соответствии с этими направлениями были внесены изменения в нашу организационно–штатную структуру. Было сокращено Главное управление организации и обеспечения расследования преступлений, вместо него появилось организационно–контрольное управление, подчиняющееся непосредственно председателю и выполняющее функции штаба комитета. На базе 19 районных и городских отделов Следственного комитета создано 8 межрайонных отделов в крупных районных и областных центрах — в Барановичах, Бресте, Бобруйске, Гродно, Могилеве, Пинске, Полоцке и Орше. На очереди Витебск и Гомель.

— Сколько сотрудников лишились работы?

— Каждому сотруднику, чья должность попала под сокращение, была предложена работа в СК. Дело в том, что эти мероприятия были направлены не столько на сокращение численности СК, сколько на ее перераспределение для повышения эффективности нашей работы. В целом оптимизация позволила высвободить более 70 единиц штатной численности, сохранив при этом квалифицированный кадровый потенциал. К тому же эти сокращения абсолютно не затронули общего количества следователей, речь шла о руководителях и сотрудниках контрольно–аналитических служб, которые сейчас усилят следовательский корпус в тех подразделениях, где самая большая нагрузка. Короче говоря, стало меньше начальников и их заместителей, но больше практиков, занимающихся непосредственным расследованием преступлений.

— А все ли есть у специалистов для нормальной работы у этих практиков? Вы задавали им вопрос о сравнении нынешнего и прежнего, до создания СК, материально–технического обеспечения?

— Для такого сравнения я могу никого не спрашивать: сам достаточно долго отработал и следователем, и прокурором района. Начинал в 1991 году. Разница в обеспечении с сегодняшним днем — как между небом и землей. Сегодня следователю можно полностью сосредоточиться на расследовании уголовного дела, не мучаясь головной болью, где бы достать, скажем, пачку обыкновенной писчей бумаги. В те времена, каким–то чудом достав эту бумагу, я все документы составлял от руки, и, когда у меня все–таки появилась механическая печатная машинка, это казалось верхом прогресса. А вспомнить трудности с транспортом? Для обеспечения всей деятельности прокуратуры района у нас была одна на всех машина. Поэтому отвозить в областной центр вещдоки, выезжать за результатами экспертиз, для проведения различных следственных действий приходилось на общественном транспорте, да и то при определенном везении. Чаще — на попутках, на фурах, на чем угодно... Мы даже и мечтать не могли про спецодежду для осмотра места происшествия, особенно в затруднительных ситуациях, когда, допустим, жертва преступления находится в озере или болоте.

— Приходилось надевать собственные рыбацкие сапоги?

— Про сапоги это вы сейчас громко сказали. Чаще бывало по–другому: снял ботинки, закатал брюки повыше — и лезешь в болото вытаскивать труп. Теперь же сотрудник следствия у нас обеспечен специальной одеждой, криминалистической и спецтехникой. Кроме того, организованы мобильные рабочие места следователей. Все областные управления и управление по Минску имеют в своем оснащении новейшие передвижные криминалистические лаборатории. В общем, сейчас финансирование Следственного комитета позволяет в полной мере обеспечить качественное содержание ведомства, включая выплату зарплаты, коммунальные платежи, расчеты за услуги связи, содержание транспорта, выезды в командировки, оснащение компьютерной техникой, вещевым имуществом и т.д.

О качестве дознания и следствия

— Как сейчас складываются взаимоотношения Следственного комитета с другими правоохранительными органами? На недавней пресс–конференции Президент заметил, что не все довольны сотрудничеством с комитетом.

— С первых дней работы СК позиция следователя стала более принципиальной и требовательной. Разумеется, не всех поначалу это устраивало. Те, кто привык работать по старинке, почувствовали определенные сложности при подготовке материалов, которые следует передавать в следственные органы. Но это было больше свойственно начальному периоду нашей деятельности. Сейчас качество поступающих к нам материалов дознания значительно улучшилось и каких–либо непреодолимых препятствий для сотрудничества нет. Мы учим органы дознания и, в свою очередь, учимся у них. За год работы мы начали понимать друг друга, хотя планка требовательности к качеству дознания была поднята весьма высоко и снижаться не будет. Жесткий процессуальный контроль, созданный внутри системы предварительного следствия, показал свою эффективность, например, в деле недопущения необоснованного привлечения граждан к уголовной ответственности.

Также с удовлетворением отмечу, что налажено конструктивное взаимодействие с органами прокуратуры, Комитетом государственной безопасности, департаментом финансовых расследований, а также судами.

— К слову, о судах. Сколько оправдательных приговоров вынесено судами по уголовным делам, расследованным следователями СК?

— В 2012 году доля оправданных и освобожденных от уголовной ответственности по этим делам составила лишь 0,06 процента по отношению к общему числу осужденных. Конечно, наличие оправдательных приговоров свидетельствует и об эффективности работы судебной системы, но в то же время отмечу, что большая часть подобных дел, поступивших в суды в 2012 году, были возбуждены раньше, еще до создания Следственного комитета. Также подчеркну, что в 2012 году по делам, расследованным Следственным комитетом, не выносились оправдательные приговоры по причинам нарушения права на защиту, несоблюдения требований законодательства о порядке проведения следственных и других процессуальных действий, а также оперативно–розыскных мероприятий. Еще один важный момент — снизился процент арестованных на стадии расследования уголовных дел. То есть такая мера пресечения, как заключение под стражу, стала применяться гораздо реже. Значительно повысились возмещаемость ущерба по уголовным делам, оперативность следствия. Уменьшилось количество частных определений судов в адрес следственных органов.

О бытовых преступлениях

— Давайте поговорим о конкретных видах преступлений. В последнее время нас все чаще шокируют новости об убийствах родителями малолетних детей. Было и несколько случаев, когда матери погибали вместе с детьми. Нет ли здесь какой–либо тенденции? Выявляет ли СК причины таких преступлений?

— Начнем с того, что по каждому факту мы возбудили уголовные дела, чтобы как раз детально разобраться не только в обстоятельствах происшедшего, но и установить причины и условия, способствовавшие совершению таких преступлений. Всего таких дел сейчас четыре. Две женщины в возрасте до 30 лет, две — до 40. Возраст погибших детей — трое в возрасте до 2 месяцев, двое — до 3 лет, один — до 7 лет. Одно преступление осуществлено путем поджога, другое — утоплением, и было два выброса с высоты. Как видите, по этим данным о единой тенденции говорить не приходится. Но есть все–таки детали, общие почти для всех подобных дел. Во–первых, материальные условия этих семей, в том числе и жилищные, были удовлетворительные. То есть нельзя сказать, что на преступление толкнули крайняя нищета или отсутствие помощи со стороны близких или каких–либо государственных органов. Во–вторых, все женщины, за исключением одной, до совершения убийства своих малолетних детей попадали в поле зрения врача–психиатра с жалобами на различные формы психоза или другие психические расстройства. Корни этих преступлений мы видим во внутрисемейных конфликтах, не исключая и медицинский аспект.

— Что же порекомендует Следственный комитет?

— Конечно, если говорить юридическим языком, то в обязательном порядке будут приняты меры к установлению нарушений закона со стороны местных исполнительных и распорядительных органов, должностных лиц организаций, в том числе и учреждений здравоохранения. Будет решаться вопрос о необходимости внесения представлений об устранении и недопущении впредь причин и условий, способствующих совершению этих преступлений.

— А если говорить с позиций, например, отца и мужа, а не Председателя Следственного комитета?

— Я не специалист в психиатрии, чтобы давать конкретные рекомендации. Но у меня растут четверо сыновей, из них двое еще маленькие. Раз за разом наблюдаю одну и ту же картину. Сначала приходит врач, который смотрит только детей. Затем уже медсестра, чье внимание тоже сосредоточено на детях. Чтобы пришел психолог и поговорил с матерью, поинтересовался ее состоянием, — такого у нас нет. Хорошо, когда женщине есть на кого опереться, а если она мать–одиночка, которой сложно справляться с новой социальной ролью? Поэтому есть два момента, о которых я и раньше, на других должностях, говорил медикам. Хотелось бы, чтобы внимание органов здравоохранения было поднято на более высокий уровень вообще в отношении психически неуравновешенных людей, особенно состоящих на психиатрическом учете и даже прошедших лечение. И еще, чтобы внимание матерям уделялось не только до родов, но и в какой–то сложный временной отрезок после них.

О коррупции и профилактике

— Какие меры принимаются СК в борьбе с коррупцией?

— Тут мы работаем в полном соответствии с государственной программой по борьбе с преступностью и коррупцией. Кроме того, Следственный комитет принимал участие в переработке перечня коррупционных преступлений, в работе межведомственной группы по разработке мероприятий, направленных на выполнение рекомендаций группы стран против коррупции Совета Европы (ГРЕКО). В СК и УСК по областям созданы управления и отделы по расследованию преступлений против интересов службы, а также специальное подразделение — Главное управление расследований в сфере оргпреступности и коррупции (ГУРСОПиК).

— А как ведется эта работа внутри самого комитета?

— Мы уделяем значительное внимание профилактике и предотвращению фактов коррупции среди сотрудников СК. Для этого используются различные механизмы: дача соответствующих обязательств должностными лицами при приеме на службу, декларирование доходов сотрудников и членов их семей, передача ценных бумаг в доверительное управление и другие. То есть выполняются все требования, которые предъявляет к нам антикоррупционное законодательство. Проводится соответствующая идеологическая работа.

— В то же время сотрудником СК в Климовичах было совершено преступление в виде получения крупной взятки. На какой стадии сейчас находится это уголовное дело?

— Расследование по нему завершено в декабре прошлого года. Двоим бывшим сотрудникам Климовичского РОВД и старшему следователю предъявлены обвинения в получении взяток, превышении служебных полномочий, подстрекательстве к даче взяток, а также в совершении незаконных действий в отношении взрывчатых веществ. Уголовное дело прокурором уже направлено в суд.

Тут я хочу отметить, что Следственный комитет сор в своей избе не прячет. Преступление выявлено в самом начале нашей работы. Его подготовка и совершение имели место в 2011 году. Но никто не пытался замолчать факт мздоимства: уголовное дело возбуждено самим Председателем СК, а расследование шло под его непосредственным контролем.

— А вообще коррупционных преступлений в стране стало больше?

— Наоборот, их число снизилось.

— Почему? Неужели вывелись взяточники? Или хуже работают правоохранительные органы?

— Это произошло вместе с общим снижением уровня преступности. Примерно до 2005 года наблюдался ее рост, а с 2006–го мы каждый год фиксируем уменьшение количества преступлений. При этом самое значительное падение уровня преступности за последние 7 лет произошло именно в 2012 году. На 22,7 процента! Сравните, в 2011–м — 6,3 процента, в 2010–м — 6,9, в 2009–м — 4,6. Очевидно, что эта тенденция коснулась и коррупционных преступлений. Я, конечно, напрямую не связываю этот факт с созданием Следственного комитета, но думаю, что появление еще одного мощного правоохранительного органа, который вел профилактику преступности от своего имени, тоже сыграло свою роль.

— К тому же вы упоминали, что сейчас непременная задача следователя — выяснить причины и условия совершения преступлений.

— Совершенно верно. Одно время процветал довольно механический подход: раскрыл кражу и передал дело в прокуратуру, оттуда оно пошло в суд. Теперь нам важно выяснить, почему вообще стало возможным совершение кражи. Как охранялись ценности? Кто мог, но не сумел предотвратить хищение? Ответы на эти и другие вопросы помогают исключить повторение массы подобных краж.

— Можете объяснить роль профилактики на примере из собственного опыта?

— Однажды у меня в производстве было дело об убийстве. Обвиняемый — несовершеннолетний. И в ходе расследования начали выясняться детали, на которые почему–то никто не обращал внимания раньше. Оказывается, когда–то он обидел девочку, потом стащил кошелек, затем устроил драку... То есть планомерно шел к совершению особо тяжкого преступления. Спрашиваю у директора школы: «Почему же вы не ставили в известность участкового, инспектора ИДН, комиссию по делам несовершеннолетних?» Отвечает, что решили «самостоятельно урегулировать ситуацию». На самом деле ее просто утаили и в итоге погиб человек. Если бы весь механизм воспитательного воздействия был включен при первых признаках асоциального поведения школьника, этого могло не случиться.

О громких уголовных делах

— Раз уж мы заговорили о конкретных уголовных делах, что скажете о деле в отношении председателя наблюдательного совета Технобанка В.Коцаренко? Ему приписывают некий политический подтекст, якобы связанный с прошедшими парламентскими выборами. Так ли это на самом деле? На какой стадии находится расследование?

— Какая может быть политическая подоплека, если речь идет о банальных финансовых преступлениях? Уклонение от уплаты налогов, незаконная предпринимательская деятельность, подделка документов. Настолько очевидные составы, что о какой–либо политике нечего и рассуждать. По данным следствия, от своих незаконных действий в период за 2006 — 2011 годы обвиняемые получили доход, исчисляемый миллиардами рублей. Сейчас предварительное следствие окончено, обвиняемые и их представители знакомятся с материалами уголовного дела.

— Приходилось ли в минувшем году Следственному комитету раскрывать заказные убийства?

— К сожалению, да. Например, убийство минского бизнесмена Лаптева, совершенное в условиях неочевидности. В июне 2012 года он был найден умирающим в подъезде, вскоре скончался в больнице скорой помощи. Налицо признаки насильственной смерти, но улик на месте преступники не оставили. Тем не менее следствию удалось установить заказчика — им оказался новый муж бывшей супруги погибшего. Дело в том, что между Лаптевым и его бывшей женой возникли споры, связанные с разделом совместно нажитого в браке имущества, которые разрешались в судебном порядке. А новый супруг, как выяснилось, хотел решить вопрос по–другому. Подыскал исполнителей, которые вошли в подъезд Лаптева, встретили его на лифтовой площадке и забили насмерть битой и монтировкой. Орудия убийства, как и свою окровавленную одежду, выбросили за городом в болото, а сами разъехались по разным местам, так как жили не в Минске. Сейчас все пятеро задержаны, находятся под стражей. Их виновность подтверждается вещественными доказательствами, заключениями экспертов (кстати, были проведены 52 экспертизы), показаниями свидетелей. Установлены заболоченные места, где были найдены орудия преступления.

— Когда будет расследовано уголовное дело в отношении судьи Светлогорского районного суда В.Ващилина?

— Следствие уже окончено, сейчас обвиняемый и его защитник знакомятся с материалами дела. Ващилин обвиняется в получении взяток, бездействии должностного лица и вынесении заведомо неправосудного судебного акта. Кстати, некоторые эпизоды преступлений были раскрыты уже после возбуждения уголовного дела.

— Установлены ли подозреваемые в деле о хулиганстве в литовском посольстве? Есть какие–либо сложности в расследовании?

— Пока подозреваемых нет. Идет напряженная следственная и оперативно–розыскная работа. Что касается сложностей, то белорусской стороной до сих пор не получены видеозаписи камер наружного наблюдения посольства. Надо понимать, что это непростая дипломатическая процедура. Поэтому через Генеральную прокуратуру направлено поручение об оказании правовой помощи компетентным учреждениям юстиции Литвы. Надеемся, наша просьба будет удовлетворена, тогда следствие приступит к изучению и оценке этих видеозаписей.

— Как продвигается дело об убийстве Бондо Шаликиани в Минске?

— Следствие продолжается, по мотивам совершения убийства выдвинуто несколько версий. Причем версия о совершении преступления в связи с политической деятельностью данного гражданина в Грузии сейчас не находит подтверждения. Наиболее вероятным мотивом преступления является предпринимательская деятельность убитого в России. С определенной долей уверенности можно сказать, что коммерческих интересов в нашей стране он не имел.

— Что можно сказать о деле в отношении бывшего мэра Гомеля В.Пилипца? В интернете поднялась целая волна различных слухов...

— Нет, домыслы, возникающие вокруг этого дела, я комментировать не буду. Полную информацию представим после проведения объективного, всестороннего и полного расследования всех обстоятельств. Сейчас могу сказать, что, помимо Пилипца, привлечены в качестве обвиняемых и признаны подозреваемыми несколько должностных лиц унитарного коммунального предприятия «УКС Гомельского горисполкома», некоторые их родственники и знакомые. В настоящее время следствием проверяются договоры долевого строительства, которые заключались этим УКСом, детально исследуются обстоятельства распределения жилья. Срок следствия продлен до марта 2013 года.

— Бывший директор «Пинск-древа» Лоран Аринич задержан в Польше еще в августе прошлого года. Когда он будет экстрадирован в Беларусь?

— В том же августе компетентному учреждению юстиции Польши направлена просьба о его выдаче. Рассматривает этот вопрос окружной суд города Радома, которому в полном объеме была представлена информация о противоправной деятельности Аринича Л.С., предусмотренная договором о правовой помощи. Вместе с тем в начале января 2013 года суд обратился к правоохранительным органам Беларуси с просьбой о представлении дополнительных сведений. Сейчас готовится ответ на этот запрос польской стороны.

— Самые невообразимые версии строятся о стрельбе на улице Машинистов в Минске, когда погиб один из милиционеров, задерживавших вооруженного преступника. Уже есть какие–либо результаты в расследовании этого дела?

— Вы опять желаете склонить меня к обсуждению слухов, но я буду оперировать только фактами, когда досконально выяснятся все обстоятельства происшедшего. Пока могу сказать, что первоначальные экспертизы и следственные действия в целом подтверждают ту картину событий, которая была обнародована на следующий день после происшествия УИОС МВД и отделом информации СК.

О призвании

— В связи с предыдущим вопросом не могу не спросить о вашем отношении к самодеятельным следователям, распутывающим сложнейшие преступления у компьютерного монитора. Интернет трещит от глубокомысленных выводов и категоричных заявлений дилетантов, ничего не смыслящих в следственной работе...

— Замечу, что среди них немало и ваших коллег. Мое же мнение таково: следователем нужно родиться. Глубоко убежден, что способность к следствию — качество, которое нельзя приобрести. Его можно лишь преумножить. Это как у композитора способность писать музыку, а у художника — картины. В первую очередь должна быть врожденная тяга к построению и оценке логических цепочек и заключений. Но для того чтобы расследовать уголовные дела, этого мало. Талант следует преумножить багажом теоретических и практических знаний плюс опытом работы по расследованию конкретных уголовных дел. Не зная основ розыскных и поисковых мероприятий, методик закрепления следов и экспертных исследований, невозможно делать объективные выводы о том, что произошло. Но и в случае хорошей теоретической подготовки настоящий профессионал всегда крайне осторожно и взвешенно подходит к своим оценкам.

— Удивительные вещи говорите. То есть следователь всегда сомневается в собственных выводах?

— Я больше скажу: считаю наличие таких сомнений хорошим, даже необходимым качеством следователя. Правда, оно приходит не сразу, а с годами. Приведу пример. Когда я проработал следователем один год, то считал, что уже достиг высокого профессионального уровня. Через два года думал, что могу успешно расследовать все, что угодно. Спустя три года у меня уже появились сомнения, что это так. А когда отработал пять лет, то понял, что я, оказывается, в следствии ничего не понимаю. Это настолько сложная, многогранная работа, которая постоянно норовит подбросить тебе такой оборот событий, с которым ни ты, ни твои коллеги никогда раньше не сталкивались. Хотя набор процессуальных и следственных действий, закрепленных в кодексе, не слишком велик. Несложно заучить и применять этот набор, но это вряд ли приведет к успешному расследованию преступлений. Если сравнить с классической борьбой, то там тоже 6 — 7 основных приемов, но чемпионами становятся далеко не все... Надо не просто знать, как применять следственные приемы, но и выстроить их грамотную последовательность, уметь оперативно реагировать на изменение ситуации, мгновенно корректировать свои планы. Дилетант, начитавшийся детективов, на это просто не способен.

— А как вы решили стать следователем?

— Эта мысль возникла, можно сказать, и случайно, и закономерно. Когда я пошел в армию, моя мама уже подходила к пенсионному возрасту. А она 35 лет отработала следователем прокуратуры. Стала заслуженным юристом, что для следователя районного уровня — весомое достижение. И я настолько привык к ее профессии, к тому, что она человек на своем месте, что как–то в карауле у меня мелькнула весьма наивная мысль: вот мама уйдет, а кто ее заменит в нашем Глубокском районе? Так четко это представил, что поневоле дал себе ответ: кто, если не я? А вместе со мной проходил службу научный сотрудник Витебского краеведческого музея, историк, который буквально обрушил на меня все, что он знал по этому предмету. И тут меняются правила поступления на юрфак БГУ и выясняется, что первым экзаменом следует сдавать историю. Я оказался настолько подготовлен, что после этого экзамена предложили перевестись на истфак, но тут уж я уперся и начал учиться на юриста. Хотя мама отговаривала, упирая на то, что следователь прокуратуры крайне перегружен. И действительно, с первых дней у меня в производстве оказалось 14 дел прокурорской подследственности. Но жаловаться на трудности не приходилось: хорошо знал, на что шел.

— Желаете ли своим сыновьям пойти по этой непростой стезе?

— Я в первую очередь желаю, чтобы они стали достойными и порядочными людьми. Если будет выполнено это условие, я поддержу их в любой области, где они найдут себе применение.

Автор публикации: Роман РУДЬ

Фото: Александр РУЖЕЧКА