О Первой мировой войне, отступлении русских армий в 1915 году и укреплениях под Крево

Источник материала:

Еще далеко до 100-летия со дня начала Первой мировой войны, а уже и в зарубежной, и в нашей прессе появляются статьи, посвященные той драматичной эпохе. Впрочем, солидные исследователи мало придерживаются звонких дат, предпочитают публиковать труды по мере получения результатов. Джеймс Джолл, профессор международной истории в Лондонском университете с 1967 по 1981 г., в своей книге заметил: "Опыт войны, и особенно окопной войны на Восточном фронте, вошел в язык и образный мир народов Восточной Европы и продолжает будоражить воображение писателей и художников..." Предположив, что и журналистов он тоже имел в виду, вспомним, что Восточный фронт осенью 1915 года стабилизировался по линии озеро Дрисвяты - Нарочь - Сморгонь - Барановичи - Пинск (езжай из Минска на запад, не ошибешься), и отправимся в путь.

810 дней обороны Сморгони

Ранним утром неспешный дизель везет меня в Сморгонь. Деревни в вишневом цвету проплывают по обеим сторонам насыпи; пока есть время, можно, подставив голову теплому весеннему ветру из приоткрытых окон, полюбоваться природой, пролистать старый блокнот. Нахожу выписки из подшивки "Минских губернских ведомостей" осени 1916 года... Официальная газета: много распоряжений губернского начальства, объявлений о вызове наследников, торги и подряды, постановления о предельных ценах, о ветеринарно-санитарных мерах и борьбе с пьянством... Не говоря уже о фронтовых сводках, но даже как источник штабных циркуляров "Ведомости" чрезвычайно скупы. Но вот документ - обязательное постановление, изданное для местностей, входящих в район Западного фронта, и подписанное главнокомандующим армиями Западного фронта генерал-адъютантом Эвертом: "Воспрещается лицам гражданского населения района фронта, а равно и всем принадлежащим к войску в том же районе пользоваться в своей частной переписке какими-то ни было шифрами, или условными знаками, и всякого рода тайнопись, как-то: симпатическими чернилами..."

Теперь это выглядит забавным, но в те дни подобное распоряжение, должно быть, имело под собой какое-то основание: Северо-Западный край, к осени 1916 года уже хлебнувший войны сполна, на территории, не занятой кайзеровскими войсками, продолжал жить жизнью тревожной, прифронтовой. А с другой стороны, вполне будничной, неспешной, местечковой - цены, торги, подряды...

В минуты праздных размышлений, под стук колес, появляется тенденция оперировать фигурами условно-сослагательного наклонения: что происходило бы в нашем крае, о чем писали "Губернские ведомости", если б история пошла хоть чуточку по иному пути? Глупый вопрос, но и он возникает, наверное, у каждого, кому интересна история ХХ века: могло ли Первой мировой не быть вообще?

Вот один из ответов. В дни июльского кризиса 1914 года, когда ни самодержцы, ни государственные деятели, ни генералы, ни дипломаты Антанты и Тройственного союза еще не представляли весь ужас надвигающейся катастрофы, когда командующий сербской армией поехал принимать ванны на австрийский курорт, когда кайзер Вильгельм наблюдал за парусными гонками возле Киля, а старый мир тем временем уже отсчитывал свои последние часы, Бетман-Гольвег мрачно заметил личному помощнику: "...над Европой навис рок, который выше человеческих сил".

За красивой фразой 5-го рейхсканцлера Германской империи в сущности кроется горькая правда: в течение долгих лет ведущие державы активно готовились к войне... В иных условиях, наверное, знаменитый план германских военных деятелей Шлиффена и Мольтке, рассматривавший ведение боевых действий на два фронта, с Францией - на западе, с Россией - на востоке, возникнуть не мог. С другой стороны, усилия царского правительства в области гонки вооружений тоже нельзя не признать исключительными. По ассигнованиям на вооруженные силы в мирное время Россия перед войной уступала только Германии.

Великие державы предпочли решить свои проблемы с помощью силы. Да и по сей день подобные "политические" методы не вышли из моды... Хотя, как это ни парадоксально, война вряд ли была выгодна европейским государствам. Особенно - в виде бойни, уничтожившей миллионы... Россия тяжело оправлялась после русско-японской войны и драматических событий революции 1905 - 1907 гг. Выдающиеся государственные деятели своего времени С.Витте и П.Столыпин после поражения России от Японии предупреждали, что новая война может иметь фатальные последствия для династии Романовых и для всей страны. "...Нам нужен мир: война в ближайшие годы, особенно по непонятному для народа поводу, будет гибельна для России и династии, - писал Столыпин летом 1911 года бывшему министру иностранных дел Извольскому. - Напротив того, каждый год мира укрепляет Россию не только с военной и морской точки зрения, но и с финансовой и экономической..."

Столыпин как в воду глядел...

Мне показалось, что прибыли в Сморгонь моментально. Вспоминаю. Сколько осталось в городке (или в руинах?) жителей после длительной обороны и кровавых боев - 150? 200?.. До Первой мировой в местечке проживали около 16 тысяч. Кто-то верно заметил, что ни один населенный пункт, ни одну крепость не обороняли так яростно и долго - 810 дней. В результате артиллерийских обстрелов Сморгонь полностью превратилась в руины. В марте 1918 года в мертвый город вошли германские войска...

Героическая оборона Сморгони - отдельная тема, достойная не только развернутой статьи, но и документальной повести. Ею предметно занимался исследователь Первой мировой полковник запаса Владимир Лигута, выпустив книгу "Наша кровь у Сморгони". Мне лишь хочется сказать, что грядущее 100-летие битвы за город в данном случае очень хороший повод, чтобы увековечить память и его защитников, и погибших местных жителей.

Пыльные обочины рокад

Во время жарких боев, как под Сморгонью, самым главным становится вопрос боевых потерь. Первая мировая на Восточном фронте еще не достигла своего апогея, а российский "мираж многолюдья" уже рассеялся как туман. По сути, кадровая армия к середине 1915 года практически перестала существовать. А к началу 1916 г. уже почти не осталось и тех, кто был мобилизован на фронт в начале войны. После великого отступления, в 1916 году, 28 членов Государственной думы и Государственного совета, осознавая весь кошмар российской социальной расточительности, по поводу исчерпания людского запаса сочли своим долгом обратиться через председателя М.Родзянко к Николаю II.

Это был своего рода сигнал бедствия: еще немного - и воевать будет некому.

...Сморгонский вокзал остался позади. Дальше держу путь на Крево - место, где проходила линия фронта, и по сей день обозначенная цепью оплывших траншей, снарядных воронок, укрепленных артиллерийских позиций и полузаваленных блиндажей.

Можно добраться на автобусе, а можно и пешком... Погода благоприятствует, и путь не кажется слишком обременительным, во всяком случае, сперва.

Пыльная обочина современного шоссе - это, конечно, не рокада августа 1915-го, но с рюкзаком за плечами в мареве жаркого полдня несложно представить колонны маршевых рот, движущихся на новую диспозицию корпуса, в район Вильно, например. Труднее вообразить солдата в драных опорках или даже в лаптях, новобранца - в домотканых портах и цветной застиранной рубахе. Поэтому комбриг Н.Евсеев, наверное, ничего не придумывает, когда приводит выдержки из докладов о военно-хозяйственной неурядице в частях: "Солдаты 496-го пехотного полка не имели лопат для рытья окопов, в полку не было пулеметов, патронных двуколок, обоза, походных кухонь". И далее: "В 124-й пехотной дивизии форменных шаровар, верхних рубашек ни у кого из молодых солдат и у многих старых нет совершенно. (...) Шинели имеются не у всех, палаток тоже не хватает. (...) Дивизия в настоящее время в числе немного более двух тысяч штыков, не имеет ни пулеметов, ни кухонь, вооружена "берданками" и как таковая не представляет надежной боевой силы".

Если я правильно представляю, то они двигались мне навстречу...

Начиная с середины августа из штаба главнокомандующего русских войск в штаб тогда еще Северо-Западного фронта неоднократно летели приказания из частей 13-й армии выделить в распоряжение Ставки несколько корпусов и немедленно перебросить их в район Вильно, где существовала вероятность глубокого обхода частями 10-й германской армии генерала Германа фон Эйхгорна.

Возможно, было все иначе, возможно на усиление в район Вильно перебрасывались вполне боеспособные корпуса, и по железной дороге, но то, что русские армии летом 1915-го в разгар оборонительных боев испытывали патронный и снарядный голод, были плохо вооружены и зачастую лишены артиллерийской поддержки - факт неоспоримый. При этом мужество и упорство, с которыми дрались русские, вызывало уважение даже у неприятеля. "Русские делали все, чтобы затруднить храбрым дивизиям преследование на этой дикой местности. Противник укреплялся всюду, где только находил подходящую обстановку. (...) Беспрерывные бои в этой неприветливой стране требовали сверхчеловеческих усилий со стороны наших героических войск, людей и животных... (...) Вот неожиданно на чудном зеленом лугу проваливается часть стрелковой дивизии и гибнет в болоте; вдруг в нескольких шагах от нас неожиданно затрещит пулемет за кустом и пожинает в несколько секунд кровавую жатву..." - так капитан Пэльман описывает бои на Западном Буге летом 1915 года.

В начале сентября со всей очевидностью стало ясно, что, одержав ряд тактических побед на Восточном фронте, германское командование провалило основную, стратегическую задачу, ради чего, собственно, и было решено перенести главный театр военных действий на восток - уничтожение русской армии. Невзирая на умелое маневрирование, Гинденбургу (Пауль фон, главком германских войск на Восточном фронте) не удалось захлопнуть "польский мешок", русские армии с тяжелыми боями отступали от рубежа к рубежу, избегая окружений, и в общем-то опасение Хельмута фон Мольтке, высказанное еще во время июльского кризиса 1914 года кайзеру Вильгельму, имело под собой все основания: "Если Его Величество поведет целую армию на восток, у него будет беспорядочная масса дезорганизованных вооруженных людей без продовольственного снабжения..."

Привал!.. В жиденькой тени молодых берез какой-нибудь молодой офицер либеральных взглядов закурил бы папироску и возразил мне с усталым смешком: дескать, а не русскую ли армию имел в виду начальник полевого генерального штаба германских войск? Тоже верно, конечно. Сдавали крепости... Осовец - после долгой героической обороны, Ковенские укрепления - совершенно бездарно. Комендант Ковно, "возглавивший" бегство генерал В.Григорьев, правда, был предан военному суду.

Во второй половине августа 1915-го для русских возникла угроза прорыва севернее этих мест, между Двинском и Вильно. На стыке 5-й и 10-й русских армий германское командование собрало ударный кулак из 10-й пехотной, 3-й и 4-й кавалерийских дивизий, входящих в состав 6-го кавалерийского корпуса Гарнье. На упомянутом участке фронта им противостояли конные отряды генералов Тюлина и Казнакова, которые в большей степени выполняли функцию мобильного заслона, разведывательно-диверсионной группы, нежели серьезной эшелонированной в глубину оборонительной линии.

Кто виноват и что делать?

Невзирая на трудное положение на фронте, мало подходящее для рокировки (или же руководствуясь им?), Николай II снимает великого князя с поста Верховного главнокомандующего и сам возглавляет русскую армию. Есть мнение, что всему виной дворцовые интриги, чуть ли не козни Распутина. Теперь уже трудно судить, где правда, а где вымысел. Николай Николаевич совершил несколько крупных военных ошибок, был честолюбив, порой без меры, высокомерен и весьма амбициозен. Несомненно, переоценивал свои полководческие способности. Учитывая все эти обстоятельства, устранение великого князя от командования войсками, возможно, было правильным решением. Но есть и другое мнение: если Николай Николаевич не сумел обеспечить достаточно твердого стратегического руководства, то Николай II вообще был неспособен осуществлять его. Фактически верховное командование перешло в руки начальника штаба Ставки М.Алексеева.

Вся эта чехарда в высшем эшелоне не благоприятствовала принятию правильных решений; полемика между генералом Алексеевым и Николаем Николаевичем, который тянул со сдачей дел, - тоже. В общем, Гинденбург получил хорошую возможность для прорыва. В стык армий, по направлению на Свенцяны, при поддержке егерей ударили германские кавалерийские части. Конные дивизии из корпуса Гарнье вышли на оперативный простор и забрались глубоко в тыл 10-й армии русских.

Каким образом можно было этот тактический успех превратить в стратегическую победу? Сил для крупных наступательных операций у германского командования уже не осталось; войска хотя и были обеспечены продовольствием, боеприпасами и амуницией лучше русских дивизий, но уже понесли немалые потери, коммуникации растянулись, захваченные территории требовали присутствия армейских частей, впереди маячили осенняя распутица и зима...

Октябрь 1915 года принес русским армиям долгожданную передышку. Н.Евсеев пишет: "С последними атаками 1-й русской армии и русских конных масс на фронте озер Дрисвяты, Мядзиол закончилась ликвидация Свенцянского прорыва, а вместе с тем и маневренная война на восточноевропейском театре..."

На Восточном фронте - без перемен

Вот и Крево. Обед на изумрудно-зеленой обочине - это неплохо и даже романтично. Но в наших деревнях и городках жители слишком гостеприимные и хлебосольные, чтобы усталый путешественник предпочел "Завтрак туриста" домашней колбасе, грудинке и огромной яичнице с луком... Да и не хочется обижать людей.

Едим прямо на подворье за импровизированным столом. Рядом кудахчут куры и гуляет добродушный пес. На свежем воздухе все кажется вкуснее... Леня и Славик увлеченно рассказывают, что "всякого военного добра тут полно" и в здешних местах время от времени находят даже неразорвавшиеся боеприпасы Первой мировой. Их деловитые ориентиры и направления, сопровождаемые взмахами рук - "вон там стояла немецкая батарея, там - русские окопы, там - блиндажи..." - не совсем очевидны для стороннего человека; но они выросли на позициях той войны и привыкли к тому, что все вокруг прекрасно осведомлены и с полуслова понимают, под каким кустом у них немецкий блиндаж.

Мне же придется ориентироваться на местности. Впрочем, линия фронта - не иголка в стоге сена. Я благодарю за сытный обед, отправляюсь дальше и уже через каких-то полчаса чуть ли не сразу за околицей нахожу бетонированные сооружения военных лет.

Возникают подозрения, что рассказы о боеприпасах - вовсе не фантазия мужиков. Прямо у входа острым краем вверх несет караул проржавевший, расколотый пополам артиллерийский снаряд... Беру в руки - сей уже не взорвется. Тяжел... Возможно, это фугас 105 мм полевой гаубицы, но тут я - не специалист. Да и неважно. Каземат, очевидно, германский; теперь его точное назначение определить не так легко. В отличие от фугаса...

Неоспоримая истина: войны начинаются в мирное время. Великое отступление начали российские военные ведомства задолго до 1915 года, когда рассчитывали запасы винтовок, патронов, снарядов, когда распределяли военные заказы... Дэвид Ллойд Джордж, британский премьер-министр, о роли русской армии писал: "Когда летом 1915 года русские армии были потрясены и сокрушены артиллерийским превосходством Германии и не были в состоянии оказывать какое-нибудь сопротивление вследствие недостатка винтовок и патронов, французы копили свои снаряды, как будто это были золотые франки, и с гордостью указывали на огромные запасы в резервных складах за линией фронта.(...) Мы предоставили Россию ее собственной судьбе..."

Некоторые из наиболее острых проблем российской армии, хотя и непозволительно поздно, но все же удалось решить. Так после вступления в должность военного министра генерала А.Поливанова в сентябре 1915 года производство винтовок и пулеметов начало расширяться; отсталая военная промышленность России не справлялась с нуждами армии, и путем невероятных усилий часть оружейных заказов удалось разместить за границей. В 1916 году в значительной степени был преодолен патронный и снарядный голод; имея положительный опыт кайзеровских войск, осуществлялся постепенный переход к двенадцатибатальонным дивизиям вместо шестнадцатибатальонных и от восьмиорудийных батарей к шестиорудийным; в мастерских фронтовых частей полукустарными способами шло изготовление столь необходимых пехоте минометов и бомбометов; и, наконец, - маршевые роты удалось более или менее сносно обуть...

Но сколько жертв было уже принесено?..

За деревенькой Чухны, что в двух или трех километрах от Крево, у кромки поля поговорил с мужиком. Он снял с плеча хомут и простер руку так твердо, будто сам бедовал в окопе:

- Вот она, линия фронта!.. Там - братались и женский батальон ходил в атаку...

Раз линия фронта - значит, я пришел. Глыбы полузаваленных фортификационных сооружений, сереющие на полях, не оставляют сомнений. Это апофеоз войны, пейзаж почти по Верещагину. Только вместо пирамиды из "адамовых голов" - груды мертвых камней.

Первый раз война была проиграна в сентябре 1914 года, когда в помощь 8-й армии (Восточно-Прусская операция) Мольтке перебросил с западного театра военных действий два корпуса и кавдивизию, в результате чего французские войска получили численное преимущество и организовали контрнаступление. Произошло "чудо на Марне", после чего Западный фронт наглухо стабилизировался, т.е. план Шлиффена провалился.

Второй раз германский генштаб проиграл войну в октябре 1915-го, здесь, на Восточном фронте, не имея возможности продолжать наступательный поход.

Иду по полю, хрустя высохшими стеблями прошлогодней кукурузы, и задаюсь почти философским вопросом: учитывая реваншистские настроения в послевоенной Германии, позволившие национал-социалистам прийти к власти и начать другую бойню, кто вообще победил в Первой мировой? По-моему, очень непростой вопрос... В немецком пулеметном доте все еще стоит затхлая талая вода, торчат толстые прутья арматуры. В амбразуру можно хорошо разглядеть опушку леса и ухоженные угодья. Где-то на той стороне - русские позиции, которые природа затягивает с той же неумолимой настойчивостью, словно избавляется от ран. Да, потом были и братания, и контратака женского батальона летом 1917-го, действительно принимавшего участие в боях на этом участке фронта (тоже интересная для изучения тема), был "штурм" винного склада на станции Молодечно, были случаи массового дезертирства... Не было только сил продолжать войну. И у тех и у других.

Последний рубеж

Солнце садится. Недосуг искать более подходящее место для ночлега, поэтому ставлю палатку прямо возле германского блиндажа. В закатном свете удается сделать заключительный снимок: растущие на руинах березки... Символично ли это? Не знаю. Но сидевшие в окопах уж точно не страдали от сантиментов, смотрели на мир несколько иначе. Страдали от фурункулов и вшей, умирали от тифа и сепсиса... Опять же - люэс. Русский генерал и талантливый военный историк, в свое время - командир лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, во главе которого выступил на фронт, Н.Головин верно заметил: "Лечение всякой болезни становится на верный путь лишь после того, как хорошо изучена природа самой болезни. А война есть социальная болезнь..."

Добавим: для воюющего народа гораздо хуже, когда она отягощена серьезными недугами государственного управления, патологиями великодержавного уклада. Во время отступления в 1915 году все скрытые или тщательно скрываемые перекосы и изъяны российской бюрократической системы, особенно военного ведомства, проявились с неумолимой очевидностью. Но значит ли это, что миллионные жертвы были напрасны, или же фронтовая судьба солдат и боевых офицеров становится менее драматична?

* * *

...Утро такое же ясное и теплое. Пора собираться в обратный путь. По дороге я продолжаю примечать в зелени зарослей останки фортификаций и характерные зигзаги траншей. С течением времени эти приметы давно отгремевших боев окончательно затрутся. Память людская - также не вечна. Зато очень живучи традиции: спохватившись, по крупицам восстанавливать собственное прошлое, когда его артефакты уже превратились в пыль.

То, что без малого 100 лет назад здесь, на восточном рубеже, русские армии остановили германскую военную машину, - важнейшая часть не только Первой мировой, но и всей истории ХХ века. К 100-летию будут проведены реконструкции сражений, и это интересно, особенно для подрастающего поколения... Возможно, в архивах отыщутся новые, доселе неизвестные факты, обстоятельства, фамилии; найдется работа и для поискового батальона. На мой взгляд, в этом ряду тоже будет уместен скромный памятный знак. Можно прямо посреди поля - кенотаф или обелиск не займет много места. Отпевая погибших ратников, батюшка зачастую мог сказать лишь: "Имена же их, Ты, Господи, веси..." Скульптор пусть выбьет на мраморе номера потерянных полков и дивизий - такая вот цена...

Фото автора.

Советская Белоруссия №97 (24234). Четверг, 30 мая 2013 года.

Автор публикации: Андрей МЯКИШ