Слово «мир» я написал после войны

Станислав Астапчик помнит эпизоды той страшной войны настолько, насколько это возможно: цепкая мальчишечья память впитала в себя их так, что уже никогда не забудутся. Более семидесяти лет прошло с той поры, а события встают перед глазами так ярко и отчетливо, будто случилось это совсем недавно. Когда загремели первые взрывы, Стасику было лишь шесть лет. Вот сейчас попробуем глазами мальчика взглянуть на войну, так, как он ее видел и запомнил. Всего лишь несколько отрывочных эпизодов…

-------------------------------------

«Не реви, дура, — отец нервно ходил по комнате и таким образом успокаивал мою мать Ольгу. — Немцы все равно дальше Березы не продвинутся». А через несколько дней он на полуторке приехал, забрал нас с мамой и братом, отвез в деревню Блонь к тетке Альжбете, а сам ушел на фронт. Он был летчиком. А жили мы тогда в Марьиной Горке.

22-го и 23 июня впервые увидел бомбежку. Было очень страшно. Вокруг все тряслось и гремело. Прятались в погребе. На следующий день мы увидели машины с большими крестами. Кто-то крикнул: «Немцы!» У меня внутри от этого крика все оборвалось. Не знаю почему, но именно с этим криком я понял, что началась война…

-------------------------------------

Мама вела нас с братом по аллее панской усадьбы в деревню Синча к деду. И вдруг смотрим: летит немецкий самолет, так низко-низко. Летчик, увидев нас, развернулся и полетел нам навстречу. Мать схватила меня и брата за руки и быстро вывела в чистое поле. Только спустя годы я понял, зачем она это сделала: чтобы немец убедился, что внизу стоят беззащитные дети, которых прикрывает своим телом почти обезумевшая мать. До сих пор в глазах стоит тот оскал летчика. Но он тогда не стрелял в нас.

-------------------------------------

Как-то вечером заходят в хату к деду несколько человек в темно-синих комбинезонах.

— Астапчик Василь здесь живет?

— Да,— отвечает дед.

— А где сыновья?

— На фронте.

Мы к тому времени уже свыклись с мыслью, что отец погиб. Слава богу, это было не так. Они (я думаю, что это были советские разведчики) принесли нам записку от папы. Оказалось, мой отец сопровождал в самолете эту группу и, узнав, что пункт их назначения Марьина Горка, передал привет. Радости нашей, маминой и дедушкиной не было предела. Потом мы узнали, что эта группа нарвалась на засаду и полностью погибла. Помню только, что у командира была фамилия Осадчий.

-------------------------------------

Мать работала в системе «Заготзерно» агрономом. Свободно владела немецким языком. Помню, женщина по фамилии Аминицкая приносила ей документы из немецкой управы для перевода. Это было регулярно. Однажды в хату ворвались немцы и полицаи. Мать не успела даже спрятать документы. Я как раз в тот момент был у соседей Шкробовых. Маму забрали вместе с братом Александром. Через неделю вижу, полицай ведет по улице брата без мамы. Она осталась в Бобруйске в камере смертников. Ее спасло лишь то, что в то время для вербовки рабочей силы в город приехал брат бургомистра. «Бери хоть всех, — произнес. — Все равно их скоро в расход». Нам сказали, что маму в товарняке повезут через нашу станцию. Мы побежали туда. Мать я не увидел. Слышал только ее голос-крик, почти дикий. Сразу пронзила мысль, что больше маму не увижу. Я, конечно, плакал, если можно этим словом выразить состояние ребенка. Думается, именно тогда у меня сорвалось сердце. Теперь знаю, что это называется просто инфаркт…

-------------------------------------

В Германии мама попала на химический завод. У нее началась экзема рук. После этого ее выставили на продажу. Купил маму местный помещик, в хозяйстве которого она ухаживала за свиньями, доила коров. Хозяин был намного старше своей жены и всячески издевался над фрау Мартой. Что уж говорить о какой-то русской? Возможно, это и сблизило женщин. Но главное в их отношениях наступило немного позже. Мир оказался весьма и весьма тесен даже в те суровые и непредсказуемые времена.

-------------------------------------

Однажды фрау Марта позвала мать:

— Ольга, ты немка?

— Нет.

— А откуда ты?

— Из Марьиной Горки.

— Где это?

— В Белоруссии.

От неожиданности фрау присела на ступеньку лестницы. Дело в том, что у нее был девятнадцатилетний сын Ральф. И надо же было так случиться, что служить ему выпало на Восточном фронте и именно в Марьиной Горке. Это еще более их сблизило. Обе женщины откровенно проклинали войну, особенно от фрау Марты доставалось Гитлеру.

-------------------------------------

В 1943 году Ральф получил краткосрочный отпуск. Фрау Марта сама попросила сына по возвращении на службу найти меня с братом, передать записку от мамы и в письме сообщить, живы ли хоть мы. Ральф поручение выполнил. Вскоре от него пришло письмо, из которого мама узнала, что у нас все в порядке. Дети живы. Они в Синче. Как простому немецкому солдату удалось отыскать нас с братом, до сих пор не знаю.

-------------------------------------

Город Пайне, в котором жила мама, освободили американцы. Случилось это 9 апреля 1945 года. К тому времени у нее открылась язва желудка. Операцию ей сделали американские врачи. Все время, находясь в Германии, мама вела дневник. Писала исключительно на немецком языке. А это по тем временам было небезопасно. Когда мама стала свободной и уезжала на родину, проводить ее пришла фрау Марта. Она собрала ей в дорогу теплый платок, продукты, принесла католическую иконку, кое-какие сувениры и пепельницу в виде шляпы (она до сих пор хранится у меня). К тому времени и ее дом разбомбили, погиб муж. Кстати, и сын Ральф тоже.

— Оля, у меня ничего не осталось. Ты служила мне рабыней, а теперь прошу, возьми меня с собой. Я хочу умереть там, где погиб мой сын.

Конечно же, это было понятное, но невыполнимое желание.

-------------------------------------

Мама прошла фильтрационный лагерь, вернулась домой только в 1946 году. Я в то время пас коров, которых и было-то на все село три. Вдруг вижу, бежит ко мне незнакомая женщина, вся в черном. Я растерялся, даже хотел удрать. А бабушка говорит: «Дурненькі, гэта ж маці твая». Так же неожиданно произошла и встреча с отцом. Я уже переростком учился в школе. Подбегает ко мне одноклассник и кричит: «У вас на двары нейкі дзядзька сядзіць». Сердце екнуло. Подбегаю к нему, а он, увидев меня, весь затрясся и просто завыл, обнимая меня. 

-------------------------------------

После войны мы вернулись в Марьину Горку, где жили на квартире в семье врача Дубовика. Знатный был специалист, каких поискать. Жизнь потихоньку налаживалась. Мама вела переписку с фрау Мартой, но однажды к нам пришли двое товарищей и просто намекнули, что делать это, мягко говоря, нежелательно. Я бы сейчас добавил, что и небезопасно. Помню эпизод с пленными немцами. Они грелись у костра, когда подошел наш солдат и стал из золы выгребать горячую картошку. Набрав ее, он отошел от костра, оглянулся вокруг и незаметно, очень быстро бросил немцам этой нехитрой снеди и поспешил в свое расположение. Война была страшная и грязная. И люди на ней не были одинаковыми. Спросил однажды знакомого военного, офицера морской пехоты, почему он не надевает своих наград? Ответ был прост и одновременно мудр: «Стась, моя главная награда, что я остался живой…»

-------------------------------------

Воспоминания паренька военной поры, а нынче академика НАН, заслуженного деятеля науки, лауреата Государственной премии СССР Станислава Александровича АСТАПЧИКА записал Николай ДУБОВИК

На снимках: мама Ольга Никитична, папа Александр Васильевич.