Из Беларуси в Парагвай и обратно: история солигорской семьи, которая 20 лет прожила в Южной Америке

Источник материала:

Районная поликлиника, 8 часов утра. В лаборатории очередь длиною на весь коридор. Женщина, которая стояла передо мной, сказала три слова с таким произношением, что я не удержался, спросил: "Вы из Германии?" Ответ был неожиданный: "Нет, я из Парагвая".

Новая знакомая пригласила меня в гости, чем я и воспользовался через пару дней.

Почти 20 лет прожив в Южной Америке, Надежда Алексеевна Лузгина и ее мама Татьяна Адамовна Капчук (на снимке слева направо) в 1957 г. вернулись на родину, но обещанного рая они не увидели. Фото: Владимир Дамель

"Проходите смелее, - встретила в дверях своей квартиры Надежда Алексеевна Лузгина. - Живем с мамой. Ей 92-й год. Она при хорошей памяти".

Беженцы в Парагвай

Далее Татьяна Адамовна рассказала мне о жизни за границей, возвращение на родину:

"Жили мы в Брестской области, в деревне Рубель. Было хорошее хозяйство. Но часто доходили до нас слухи, что придут скоро большевики, все отберут, а нас отправят в Сибирь. Поэтому в 1937 году собрались и поехали. Власти Парагвая поощряли такие переезды.

На новом месте мы быстро обжились. Построили хутор, ферму. Круглый год там растут апельсины, мандарины, бананы, гранаты. Кукуруза за год дает три урожаи. Ею питались и кормили скот.

Пшеничной муки было так много, что на базаре за нее просили копейки, поэтому рожь мы не сеяли.

На дворе была у нас глиняная печка, но чаще готовили блюдо на костре. Положат рядком два бревна, с конца подожгут, они горят без пламени, но ярко. Около этого огня трижды в день пили мате (чай). Пили из одного калабаса (чашечка в форме груши) поочередно, с помощью бомбизьи (такой трубочки из серебра или позолоченной).

На этой ферме мы жили с 1937 по 1950 год. Здесь в 1940 году родилась Надежда.

Переселенцы из Украины, Беларуси и России жили дружно, построили школу, в которую наняли учительницу испанского языка. Родному языку детей учили сами. Часто устраивали сходки, на которых пели песни, ставили постановки, ведь у каждого из нас в душе жила родина с ее песнями".

Время мировой войны

"О том, что на родине идет война, мы долго не знали. Наверное, во время конца войны к нам стали приезжать беженцы, рассказывать о ней. Большинство из них были из России. Мы ходили к ним, искали земляков-белорусов, но таких не было.

Через некоторое время бабушка Варвара узнала, что семья ее сестры на Брестчине сгорела, немцы сожгли людей в сарае. Бабушка очень плакала".

Переезд в город

"В 1950 году мы оставили ферму и переехали в город Энкарнасьон. Муж работал в морском порту, я была дома. Мы были людьми среднего достатка. Здесь начались встречи с местными коммунистами, все чаще вспоминали Беларусь. Коммунисты вели речь о возвращении на родину.

А под новый тысячу девятьсот пятьдесят второй год мы переехали в столицу Аргентины. В это время коммунисты имели здесь большое влияние на общественное мнение. Русские, украинцы и белорусы построили свой клуб, в котором устраивали встречи, свадьбы. Здесь работали различные кружки для детей, в том числе и кружок русского языка".

Вернулись как погорельцы

"Началась агитация за возвращение нас на родину. Коммунисты рассказывали о том чудесное счастье, что ждет нас там. Детей принимали в пионеры, взрослые ходили на политзанятия. Были случаи, когда власть арестовывала пропагандистов и сажала в тюрьму. Тогда для таких собирались деньги.

За переезд нужно было заплатить 3 тысячи песо. Если у кого денег не было, советское посольство оплачивало переезд. Мы заплатили своими деньгами, о чем после жалели.

На корабле нас было более 700 человек. По приезду на родину у нас отобрали паспорта и отправили работать в колхоз. Это был 1956 год.

Мы вернулись как погорельцы, ведь весь свой скарб оставили в Аргентине. Меня отправили работать дояркой, мужа - кладовщиком. Из деревни не могли никуда выехать, потому что не было паспорта. Попали не в рай, а в ад".

Люди без паспорта

Рассказ матери дополнила ее дочь Надежда Алексеевна:

"Поселились мы в деревне Хоромск Брестской области. В Аргентине я окончила 8 классов, училась два года в художественном колледже шить красивую одежду. Русским языком владела плохо. Немного говорила по-белорусски. Переняла от родителей, от бабушки. Но этого для свободного общения с сельчанами было очень мало, поэтому с меня посмеивались, но не обижали.

Чтобы вырваться из этого затруднительного положения, в котором оказалась вся семья, решено было мне оставить деревню и уехать в город. В 1957 году уехала в Пинск. Но со мной никто не хотел говорить, потому что не было паспорта.

В отчаянии зашла в кабинет секретаря райкома комсомола. Я рассказала ему о пионерах в Аргентине, об обещанном нам рае в Беларуси, о том, что я умею красиво шить.

Молодой вежливый парень выслушал меня и пообещал помочь. Скоро в моих руках была бумажка, в которой он просил директора художественной фабрики принять меня на работу. Так я стала зарабатывать свои первые деньги".

Сейчас шью для души

"Год ходила в вечернюю школу, чтобы подучить русский язык. Белорусский перехватывала от жителей деревень. Очень жалею и не понимаю, почему белорусы сторонятся родного языка. Она такая красивая, такая певучая.

Скоро я познакомилась со студентом мелиоративного техникума. Когда он закончил учиться, поженились и поехали на его родину - на Витебщину.

В 1968 году переехали в Солигорск. В 2000-м муж умер. У меня трое детей, все имеют высшее образование.

Было время, когда после Чернобыльской аварии активно сотрудничала на ниве оздоровления белорусских детей в Испании. Теперь я на пенсии, По-прежнему для души шью себе и соседям одежду".