Главная
Гороскопы
Мнение. Пристрастное рассуждение про сапоги, галифе и шинель из полковничьего драпа
23.02.2015 13:42
—
Новости Общества
|
Стилевые изменения в армейской одежде и просто гарнизонная мода были, есть и будут. Припоминается байка про то, как группа офицеров-подполковников обратилась к начальнику тыла Вооруженных сил СССР генералу армии Андрею Хрулеву. Вопрос был один, наболевший: "Разрешат ли наконец подполковникам носить полковничьи папахи?". Последовал остроумный ответ: "Разрешат. Под мышкой". Вот чем были озабочены служивые люди – красотой!
Быль про папахи приходит на память, когда сегодня наблюдаю белорусских армейцев: идет по улице офицер, а фуражка у него не на голове, а в руке. Якобы на минуту снял служивый головной убор. Причина такой "моды" понятна: раньше офицер гордился тем, что его кивер виден за версту, а теперь стесняется… Но, впрочем, остается бесхитростно-вечное стремление молодых людей обзавестись ярким оперением – модной одеждой. В тон этому звучит давнее наставление Козьмы Пруткова: "Хочешь быть красивым – поступай в гусары". Ну а что есть военная мода?
Памятная мне солдатская мода шестидесятых-семидесятых годов предписывала, что шинель должна быть укорочена на манер цивильного полупальто. Стиляги проникли и в армию! Причем главный шик – в особой ворсистости шинели. Жестяной теркой ткань расчесывали до такого состояния, что шинель приобретала вид, будто изготовлена из пушистых мохеровых ниток. Иной была мода, относящаяся к офицерским шинелям. Надо заметить, что кадровые военные ревниво внимательны к тонким отличиям армейского стиля в разных частях и соединениях. Как разновозрастные выпускники Оксфорда или Кембриджа распознают друг друга по особым деталям костюма, так и в разных округах Советской армии имелись неуловимые для непосвященных особые приметы в форме.
Московский военный стиль был прежде всего заметен в изысканных широких фуражках и удлиненных кителях. Ленинградские и новосибирские военные сапожники шили знаменитые сапоги с твердыми голенищами. Ну а что касается шинелей, то моду здесь диктовали киевляне. Порой в Минске можно было встретить приезжавших в отпуск курсантов Киевского высшего общевойскового командного училища имени Фрунзе. Они гуляли с девушками по тем улицам, где не встречались патрули Минской гарнизонной комендатуры. Вне строя киевский юнкер форсил в шинели из темного полковничьего драпа, твердые полы которой почти касались земли, а разрез-шлица с несметным количеством блестящих пуговок достигал копчика. Глянуть со стороны – командир кавалерийской дивизии.
Молодые офицеры зауживали брюки в сапоги на манер гусарских рейтуз. Но также проникал иной стиль – "галифастый". В нашу 120-ю дивизию из Группы советских войск в Германии приезжали офицеры в брюках, имеющих отчасти "вермахтовский" покрой. Этот стилевой налет – галифе военных лет – неизбежно проявлялся в творениях немецких портных, которые обслуживали советских офицеров в Вюнсдорфе.
Далее – вставная новелла про джинсы студента и галифе офицера-отставника… В 1975 году я был цивильным академическим юношей в голубых американских штанцах. Правду об армии и войне пытался находить в романах Стаднюка и Чаковского. Произведения Быкова тоже читал, но они мне нравились меньше, потому что в них не фигурировал Сталин и прочие масштабные личности. Иногда я общался с ветеранами Великой Отечественной. Во дворе – именно во дворе нашей четырехэтажки в городе Молодечно – стоял теплый юбилейный май. Нестарые тогда еще дядьки-фронтовики сидели под акацией за обитым пластиком столом и стучали костяшками домино. Кто там был… Отставные полковники Егоров, Иванов, Куров… А самым заводным в компании фронтовиков был Алексей Иванович Коновалов – в прошлом начальник штаба стрелкового батальона, ныне человек с активной, как принято говорить, жизненной позицией.
Ветераны послали меня в гастроном за "поллитрой". А затем Коновалов критически осмотрел мои тесные джинсы и произнес монолог об истинно мужской одежде. Вот изложение рассказа бывшего фронтовика. – В госпиталях в Германии, а затем в Бобруйске я пробыл до осени сорок пятого. К зиме меня окончательно уволили из армии через штаб Барановичского военного округа. И как-то удачно получилось, что я попал в номенклатуру Барановичского обкома партии. Видимо, учли, что до войны был заместителем директора обойной фабрики. "Уполномоченный из обкома" – было в ту пору особое универсальное звание или должность. Носители его, выполняя задания директивных органов, колесили по "периферии" и подстегивали "низы". Не имело значения, кем был уполномоченный по профессии и какой пост занимал. Важной являлась его принадлежность к "активу", к партийной номенклатуре среднего звена. Человек мог, допустим, официально директорствовать в горкоммунхозе, однако занимался он не ремонтом подведомственных бань, а посадками кок-сагыза в сельских районах. Вот и я был таким уполномоченным: с портфелем, в офицерском кителе без погон, но с орденскими планками и нашивками за ранения. Естественная реакция местных властей на появление очередного уполномоченного была такая: надо товарища ублажить, а конкретно – напоить. Стойкость в начальницкой пьянке и умение стучать кулаком по столу в конторе являлись для уполномоченных определяющими качествами. Племя этих ответственных и полуответственных товарищей было лихое, привычное к разгульно-кочевой жизни и подношениям. Я колесил по районам и чем только ни занимался! Проводил партийные и профсоюзные собрания и производственные совещания, создавал колхозы, выбивал мясопоставки, организовывал подписку на госзаймы… Важно было иметь облик представительного начальственного мужчины. Вот представь картину. Я подъезжаю на "Победе" к районному Дому культуры, где уже идет совещание местного партийно-хозяйственного актива (уполномоченному из области можно и подзадержаться). С достоинством прохожу в президиум, где для меня оставлено место. Интимно жму руку первому секретарю, а с остальными членами президиума здороваюсь сдержанным кивком. И чувствую, как зал восхищается моими белыми генеральскими бурками и синими полковничьими галифе.
Да, были у меня галифе – истинно мужская одежда в смысле ширины и объема. Их шили на заказ из синей комсоставской диагонали. Работал в Минске такой закройщик Маргулис, который, говорят, строил галифе самому маршалу Тимошенко. Настоящие галифе именно "строились", потому что была та одежда изысканно-сложной. Вот сколько, ты думаешь, должно быть карманов в настоящих мужских штанах? Два, три?.. А семь не хочешь?! Давай считать. Алексей Иванович встал и начал охлопывать себя по воображаемым карманам галифе.
– В правый боковой я всегда клал браунинг, пачку "Казбека" и спички. В левом боковом помещались бутылка "Столичной", жестянка американского сосисочного фарша и складной нож. Заметь, к левому изнутри был пришит потайной карман на пуговичке. Чтобы залезть в него, требовалось расстегнуть пояс и засунуть руку по локоть внутрь, словно хочешь почесать… это самое. В том кармане хранились казенные деньги и секретное командировочное предписание. Переходим в тыл галифе… В левом заднем под клапаном у меня всегда лежала сложенная газета "Правда" – когда цитату из передовицы на собрании зачитать, а когда и для гигиенических целей сгодится. В правом заднем имелся носовой платок – мы ж люди культурные. И в том же правом заднем был дополнительный кармашек, где прятался пакетик трофейных презервативов. Да… А в общем главное то, что в галифе все мужские органы находились в свободно подвешенном состоянии. От такой профилактики силу я в себе ощущал необыкновенную. Не скажу, что в каждом районе Барановичской области было у меня по жене, но где-то близко к этому. И каждой полагалось привезти подарок. Да… Правда, на выпивку и харчи в командировках я почти не тратился, и потому деньги водились неплохие – все эти суточные, прогонные, квартирные. А где хранить заначку? И вот тут мы переходим к последнему седьмому карману. Он был спереди вровень с поясным швом – неприметный такой. Считалось, что это кармашек для часов (или для "смертного" медальона), но военные мужчины держали в нем свои тайные сбережения. Как раз влезала сложенная вчетверо сотенная купюра. Бывало, что и забудешь про нее… Но стал я одно время замечать пропажу заначки. Выходит, промышляет какая-то из подруг. Тогда один товарищ посоветовал мне вложить в кармашек лезвие безопасной бритвы – в голом виде. И вот как-то утром слышу сквозь дремоту: подруга тихонько отодвинулась и встала. Потом звякнули подтяжки – значит, взялась за висящие на стуле галифе. Тишина. А потом: "Ай-ай-ай!" – напоролась на лезвие. Я тогда достаю из партбилета сотенную и бросаю на стол: "Сходи в раймаг и купи: себе – духи "Красная Москва", мне – бутылку коньяка!". Ну а можно ли такие штуки проделать с твоими тесными джинсиками? Да в них шептуна боязно пустить, ибо по швам треснут, – выдал мне в семьдесят пятом году суровое резюме отставной подполковник Коновалов… А в конце 1980 года, как лейтенант запаса, я был призван в кадры Советской армии. Пришел знакомиться в канцелярию шестой роты 339-го гвардейского мотострелкового полка в минском Уручье. "Подскажите, товарищи, как грамотно обмундироваться". Надо сказать, что посетила меня с самого начала блажь: сшить шинель в главном военном ателье на улице Красной близ штаба Краснознаменного Белорусского военного округа.
Идею одобрил командир роты Михаил Иванович Байков: "Вообще надо так. Хромовые сапоги лучше брать набором сапожного кроя, а не готовыми с вещевого склада. Но тебе, новичку, сапожный крой пока не выдадут. А насчет шинели советую: выписываешь наряд в вещевой службе полка и шагаешь в ателье, где придется доплатить рублей сорок за классность пошива". То было время, когда ношение камуфляжных комбинезонов (маскхалатов, курток) допускалось только на территории полигонов и только – в ходе выполнения учебно-боевых задач. Даже внутри войсковой части нельзя было показаться в пятнистой робе, поскольку для гарнизонной службы предназначалась полевая или повседневная форма.
Минский стиль военной одежды был в целом не особо приметным, если не считать главного: высокое качество пошива, тонкая подгонка деталей. Именно так работали закройщики и портные в ателье на улице Красной. Помню, в очереди к закройщику я стоял между двумя полковниками. Шинель построили действительно классную – даже с внутренними вставками из натурального конского волоса. Свойством этого шедевра из ателье возле штаба КБВО оказалось то, что обязательная складка-разрез на спине оказалась наглухо зашитой. Вообще складка на спине послевоенной офицерской шинели – это рудимент шинели образца 1912 года. Но теперь с офицером практически не бывало так, что он отстегивал хлястик, распускал шинель и спал на земле, подложив под себя одну полу и укрывшись другой. Тем не менее стандартные шинели, которые непривередливые офицеры из линейных частей получали в готовом виде со складов, сохраняли эту условную складку-разрез шириной два-пять сантиметров. А вот старшие штабные офицеры-щеголи ввели моду на "зашитую спину", что считалось некоторой вольностью. Особым шиком у них было именовать шинель как "пальто". Или даже так: "пальтишко". В гардеробе окружного Дома офицеров звучало: "А ну-ка, воин, подай с вешалки мое пальтишко". Но вот что характерно: в ту пору офицеры не ходили на службу в цивильных туфлях и разноцветных носках.
…Когда я впервые в новой шинели появился на утреннем построении батальона, то правофланговая рота старослужащих солдат развязно-весело, хотя и доброжелательно, загомонила в мой адрес: "Ну прямо дембель!", "Скажи, лейтенант, где шинельку заказывал?". Младшие кадровые офицеры – сослуживцы из батальона отнеслись к моей затее с пониманием. Но зато разгневался начальник штаба полка подполковник Михайлюков. До этого в тридцать девятом имелись только две "зашитые" шинели – у командира полка и него самого. А тут вдруг "какой-то" двухгодичник-взводный посягнул на высший стиль… Дошло до того, что однажды на плацу Михайлюков подступил ко мне с тыла с раскрытым перочинным ножиком. Но как-то все обошлось, и уволился я из армии в запас, сохранив вполне "оригинальную" шинель. Она до сих пор хранится в дальнем углу гардероба. Бессмысленно задаваться вопросом, что лучше: шинель или куртка. Никто же не спрашивает, что лучше в воинском рационе: борщ или компот. Нужно и то, и это. В куртке, разумеется, удобнее при работе на технике, при нахождении в лесу и в поле. Но военный человек не все время прыгает через траншеи, стреляет из автомата и стучит кувалдой по гусеничным тракам. Если сделать хронометраж, то выяснится, что значительную часть времени он несет обычную гарнизонную службу и участвует вовсе не в полевых занятиях: ходит в караулы и в наряды на КПП, перемещается между классами в учебном центре, марширует в клуб. А давайте сравним качество строевой подготовки в шинели и в куртке! Шинель подтягивает воина, выпрямляет спину и конечности, расправляет плечи и грудь. Куртка же… Когда я впервые увидел марширующих на плацу солдат в бесформенных куртках с оттопыривающимися карманами, то сразу вспомнил пародийную клоунскую шагистику на арене цирке. Конечно обидно, что держава не находит средств, чтобы наделить каждого воина и рабочей курткой, и элегантной повседневно-выходной шинелью! …Далее – усугубление авторской фантазии. Будем считать, что капитан в отставке сходил на кухню, открыл холодильник и накатил по случаю 23 февраля "сотку". А затем предался мечтаниям-воспоминаниям. Помню, принес я в полк архивные военные фотографии и показал их командиру танкового батальона Николаю Денежкину (к слову, известному в военном городке Уручье фотографу-любителю). Гляди, гвардии капитан, как были одеты командиры-танкисты, которые служили в Минске перед самой войной.
Поначалу мы с Денежкиным дружно пришли к выводу, что кожаные краги, тужурки и пальто танкистов тридцатых годов были свидетельством исключительной заботы партии и правительства об этом роде войск. И также (или даже во-первых) Родина крепко заботилась о сталинских соколах.  Авиаторские кожаные пальто с регланами выглядели более роскошными, чем у танкистов.  Сегодня мне доступны архивные данные о количестве и ассортименте продукции довоенных предприятий легкой промышленности. В тридцатые годы, чтобы одеть в кожу одного командира-танкиста или летчика, надо было лишить ботинок и туфлей десятка два гражданских людей. Во что же обувался человек вне армии?.. На Минской обувной фабрике имени Кагановича для населения шили преимущественно парусиновую и фетровую обувь. Кожаная выдавалась по талонам передовикам производства. Из газетной хроники: 1934 год (газета "Рабочий"): "Минская обувная фабрика организовала выпуск детской и парусиновой обуви"; 1935 год (газета "Рабочий"): "Обувная фабрика приступила к выработке двух новых видов обуви: полуботинок из серой парусины и желтой кожи и кожаных мужских полуботинок"; 1938 год (газета "Звязда"): "Обувная фабрика начала выпускать белые парусиновые мужские туфли. Фабрика выпустила 80 000 пар туфель"… Да, кто-то способен адресовать довоенным танкистам и летчикам издевательский вопрос: "Ну что, сынки, помогли вам летом сорок первого года ваши кожаные регланы?" Но мы с капитаном Денежкиным занялись простой дилеммой. Что лучше: носить кожаное пальто, но быть защищенным лишь 13-миллиметровой броней довоенного танка Т-26, или же в теперешнем хлопчатобумажном "комбезе" укрываться за комбинированной лобовой броней в 400 миллиметров танка Т-72? Решили мы, что в истории, в том числе и военно-бытовой, всякое явление сообразуется с обстоятельствами эпохи. В минувшую войну бытовала такая сравнительная оценка стоимости вооружений и обмундирования: сделан один выстрел из танка Т-34 – "улетели" хромовые сапоги. Сегодня артиллерийский выстрел стоит во много раз дороже… Может быть, когда-нибудь в стране и в Вооруженных силах достигнем баланса, при котором и техника будет летать-стрелять, и командир танкового взвода выйдет за ворота военного городка в стильном кожаном пальто? Таком форменном пальто, что фуражку ему будет совестно прятать.
Чтобы разместить новость на сайте или в блоге скопируйте код:
На вашем ресурсе это будет выглядеть так
Стилевые изменения в армейской одежде и просто гарнизонная мода были, есть и будут. Ну а что есть военная мода? |
|
