Галина Орлова:«Мои Ерёмы…»

Источник материала:

На большом и плодотворном творческом пути народной артистки Беларуси Галины Орловой были всего два пункта остановки — Белорусский драматический театр имени Якуба Коласа (Витебск) и Национальный академический театр имени Янки Купалы, в которых более чем за полвека она сыграла десятки ролей. А в её жизненной и женской судьбе — две яркие звезды, два красивых и талантливых мужчины, два любимых и родных человека, два Николая, два Ерёменко. Муж и сын, которых она всю жизнь называла ласково: «Мои Ерёмы…». Оба они были основным смыслом её жизни.

«А ведь могли никогда и не встретиться!..»

Кабинет народного артиста Беларуси, лауреата Государственной премии Республики Беларусь, знаменитого киноактера Николая Николаевича Ерёменко поражал своей простотой. Два книжных шкафа с книгами и фотографиями, у окна — стол-бюро с настольной лампой, справа, на тумбе еще одного шкафа, — небольшой радиоприемник, рядом два кресла и журнальный столик, у другой стены — уютный диванчик. Никакой помпезности, все — для работы и деловых разговоров. Есть такое понятие «эффект присутствия», когда в какой-то обстановке ощущаешь незримое присутствие еще кого-то. Именно такое ощущение было у меня в домашнем рабочем кабинете Николая Ерёменко. Тем более что Галина Александровна, рассказывая о своей жизни, в основном говорила про мужа.

— Я иногда думаю: как же все-таки сошлись на небе звезды, как они выстроились где-то там, что мне встретился такой человек! Это не могло произойти просто так, случайно. Николай Николаевич был совершенно уникальной личностью — настоящий гражданин, патриот, никогда не кривил душой. В нем органично сочетались все лучшие человеческие качества. К тому же это был физически красивый человек: лицо, фигура, выправка. А ведь мы могли бы никогда и не встретиться, если бы он остался жить в Новосибирске…

Он действительно мог остаться жить в Сибири, там, где вырос и откуда уходил на войну, прибавив себе три лишних года.

Мама его была родом с Россонщины. Судьба закинула белокурую голубоглазую белорусочку в далекую Сибирь: во время гражданской войны она, сестра милосердия санитарного обоза, встретила украинца Николая Ерёменко и вышла за него замуж. Родилась дочка Валя, потом сынок Коля. Коле было семь лет, когда родители разошлись.

— Мама Николая, Ольга Ивановна, красивая была и характером гордая. Измен мужа терпеть не захотела. Как была — в тапочках, так и ушла. Один ребенок за «хвост» держался, другой — на руках. Ушла от обеспеченного мужа и из хорошей квартиры в никуда — в бедность, голод, лишения. Моталась из города в город. Коле тоже досталось. Школу не окончил — пошел в ФЗУ. Когда началась война, фэзэушники под «бронью» оказались, их на военный завод отправили работать. Но пацаны — им по 14–15 лет в ту пору было — на фронт просились…

Николай добыл справку, что родился в 1923 году, и поступил на курсы младших лейтенантов, в кавалерию. Спустя три месяца командир сабельного взвода был готов и ждал в запасном полку отправления на фронт. Отправили на Калининский фронт. 3 июля 1942 года их кавалерийский корпус оказался в окружении, а вскоре раненый Николай Ерёменко попал в плен.

На чужбине прошел все круги ада. Бежал — ловили, снова бежал — снова ловили. Участвовал в подпольном сопротивлении. Видел, как расстреливали его друзей. После освобождения самого чуть не расстреляли свои. Потом пришлось доказывать, что в плен попал по ранению и в лагере с фашистами не сотрудничал. Доказал! В звании восстановили. Столько пережил! А ведь ему было только 18!..

Конечно же, сразу, как только смог, написал матери в Новосибирск. Но там ее не оказалось. Три года не получая никаких вестей от сына, Ольга Ивановна решила, что он погиб. Она не могла больше жить там, где все ей напоминало о Коле, и после освобождения Беларуси как член партии попросилась на работу на свою родину. Вместе с дочерью Валентиной переехала в Бешенковичи. Они встретились только в декабре 1945 года.

— Он боялся встречи с матерью. Боялся, что своим внезапным появлением может убить ее. Завернул к соседке и попросил, чтобы та пошла и предупредила о его возвращении. Мать при встрече звука не издала. Никаких слов не было — шок. Это такой шок, что ни одному артисту не сыграть… Молча встретила, молча ощупала, молча повела в дом, молча накрывала на стол, молча резала хлеб… Ни звука. А потом, когда в дом набились соседи, когда выпили водки и Николай стал говорить, говорить, говорить, она вдруг улыбнулась какой-то фразе и сказала: «Как был пацаном, так пацаном и остался». И упала в обморок…

У матери отдохнул немного, недельку-другую. Но надо было устраиваться на работу. Куда? Токарное дело за годы войны забыл начисто. Стал руководителем районного Дома культуры. Пел, читал стихи, танцевал… Однажды на смотре художественной самодеятельности в Витебске его увидел артист театра имени Якуба Коласа Александр Ильинский, знаменитый Нестерка: «У тебя, парень, хорошие данные. Приходи к нам в театр». И вскоре Николай Ерёменко пришел показываться в театральную студию.

— Мы с Колей стали встречаться лишь к концу занятий в студии. Вместе учились, участвовали в этюдах, играли в спектакле, давали концерты, на субботниках работали, а потом — он в одну сторону, я — в другую. У молодежи так бывает. Хотя Коля многим девчатам нравился, он ведь такой красавец был!..

Но и она была красавицей. И ей хватило горя и испытаний в детстве: эвакуация из Витебска вместе с матерью и бабушкой, авианалеты, разбомбленный поезд, путь пешком до Смоленска, потом еще один поезд — на Урал, жизнь у чужих людей, продуктовые карточки… Порой, кроме черного хлеба и кипятка, в их доме ничего не было. Поэтому, когда красавице матери, которой в ту пору было слегка за тридцать, сделал предложение офицер, Галя первая попросила маму принять его. В 1943‑м отчим их вызвал в Москву… Потом они жили в Можайске, где служил отчим. Мать работала поварихой в офицерской столовой. Галя часто после школы помогала ей. Военные эшелоны шли бесконечным потоком на запад. Настоящим праздником для всех, а для нее особенно, были выступления в столовой фронтовых концертных бригад. С детства она представляла себя в будущем только артисткой. Поэтому неудивительно, что, вернувшись с родителями в освобожденный Витебск и даже не окончив школу, Галина, чтобы не упустить свой шанс, пошла поступать в студию — по первому призыву театра имени Якуба Коласа, вернувшегося из эвакуации. В студию набирали только 13 человек, но она поступила. И нашла там свою судьбу — не только творческую, но и женскую.

— Поженились мы сразу после окончания студии. Все было очень просто. Я взяла паспорт, и мы, никому ничего не сказав, пошли в загс. Расписались, а жить, в общем-то, негде. Мы подождали гастролей, и только тогда начали семейную жизнь. А до этого каждый жил у себя. И встречаться даже негде было — ни квартиры, ни угла. Ой, какая поначалу тяжелая жизнь была! Иногда думаю: как мы все могли пережить? Молодость выручала.

«Главные роли почти каждый день играли…»

После студии они пришли в театр, полные надежд, замыслов и жажды играть. На Коласовской сцене Николай Ерёменко сыграл много замечательных ролей — Инсарова в «Накануне» по И. Тургеневу, Дона Бернардо в «Девушке с кувшином» Лопе де Вега, Александрова в «Живом трупе» по Л. Толстому, Грекова во «Врагах» М. Горького, Платона Кречета в одноименной пьесе А. Корнейчука, Бахирева в «Битве в пути» по Г. Николаевой…

Счастливо складывалась творческая судьба и Галины Орловой. Спустя много лет, уже будучи столичными жителями и знаменитыми артистами, они поймут, что годы работы в Витебске — лучший период их жизни. И это несмотря на то что артисты получали в прямом смысле символическую плату, а главной их наградой были признание и любовь зрителей.

— Даже не верится: главные роли играли почти каждый день — и никакой мало-мальски приличной зарплаты!.. А занятость в спектаклях огромная, успех колоссальнейший!.. Сына впервые повезли с собой на гастроли в три месяца. А потом его бабушкам отдавали, нянек нанимали… Но только всегда мы с Николаем были у нянек в долгу. Помню, Фруза у нас работала. Очень Колю маленького любила. Вот Фруза говорит: «Так я схожу на базар, куплю Коле молочка?» Я ей: «Фруза, у нас денег нет». А она: «Так я вам одолжу, вы мне потом отдадите!». Просто устали от нищеты! Но молодые были, поэтому все выдерживали, старались. Нашу работу отметили: Николаю Николаевичу звание заслуженного артиста присвоили, меня орденом «Знак Почета» наградили.

Когда в 1959 году их пригласили работать в Минск, в Купаловский театр, они поехали с радостью и надеждой. Во‑первых, приглашение было почетным. Во‑вторых, артистам столичных театров жилось полегче, они могли подзаработать на радио, киностудии, телевидении. Но актерская судьба Николая Ерёменко и Галины Орловой в этом коллективе складывалась сложно.

— «Старики» нас приняли хорошо: Глебов, Платонов, Ржецкая, Рахленко… А вот среднее поколение, особенно актрисы… О‑о‑о!.. Конечно, мы с мужем представляли для них определенную творческую угрозу. Я кое-что могла, Николай Николаевич кое-что умел. В театре имени Коласа была такая великолепная дружеская атмосфера, а тут… Порой не знали, откуда ждать подвоха. Вроде все нормально: работаешь, работаешь — и вдруг!.. Причем ни к таланту, ни к творчеству это не имело никакого отношения…

Возможно, ревность коллег вызывала большая востребованность Николая Ерёменко в кинематографе. Ему посчастливилось дебютировать у замечательного режиссера Сергея Герасимова. Николай Николаевич прочитал в «Литературной газете», что Герасимов собирается снимать фильм «Люди и звери» о судьбе человека, прошедшего плен. Он написал кинорежиссеру, попросил сыграть у него какой-нибудь эпизод. И получил приглашение на пробы. Вскоре его утвердили на главную роль лейтенанта Павлова. После выхода фильма на большой экран Николай Ерёменко стал настоящей звездой. В театре же волей обстоятельств актер оставался на втором плане.

— К сожалению, когда Николай Николаевич начал много сниматься, это породило в театре такую зависть! Просто пещерную! Помню, играем спектакль «Брама неўміручасці» Крапивы. После спектакля зрители остаются в зале и просят артистов тоже остаться. Оказалось, они хотят посмотреть на «живого» Ерёменко, поговорить с ним — только что прошел фильм «Люди и звери». Боже мой, как возмущались артисты: «Оставаться — ни за что!» А Николай Николаевич все это очень близко к сердцу принимал…

В 1967 году в Купаловском театре повторно поставили спектакль «Константин Заслонов» А. Мовзона. Главную роль великолепно сыграл Николай Ерёменко. Зритель шел именно «на Ерёменко». Образ героя-подпольщика многие стали ассоциировать с внешностью артиста. Вслед за этой успешной работой появились и другие: Никанор в спектакле «Люди на болоте» по И. Мележу, секретарь парткома Соломахин в «Протоколе одного заседания» А. Гельмана, Чубарь в «Плаче перепелки» по И. Чигринову, министр согласований Вершило в «Мудромере» Н. Матуковского, писатель Никитин в «Береге» по Ю. Бондареву… Но, конечно, вершиной творческого таланта мастера стала роль в спектакле «Костюмер», поставленном Николаем Пинигиным. Впечатление, производимое игрой актера, многие сравнивали с потрясением.

 

«Говорили, будто он циник, а это была маска…»

Пока Ерёменко-старший нарабатывал в столице свой творческий багаж, вырос Еременко-младший.

— В детстве Коля был хороший мальчик, умный, понимал юмор, от души хохотал над хорошей шуткой. Добрый был, я даже сказала бы — слабый. Вот не было у него стержня такого, как у Николая Николаевича, хотя он напускал на себя некую видимость, поэтому многие говорили, будто он — циник. А это была просто маска… Хотя на работе не сказывалось. Тут он был хваткий, профессионал. А вот в житейском плане… Киношный мир такой же жестокий, как и театральный.

Николай Николаевич очень хотел, чтобы сын тоже стал актером, и после того как тот окончил школу, повез его к своему Учителю, Сергею Герасимову, который как раз набирал вместе с Тамарой Макаровой новый курс во ВГИКе. Герасимов с парнем побеседовал, попросил что-нибудь прочитать. А Николай будто язык проглотил. «Понахальнее надо быть, молодой человек», — сказал ему режиссер и посоветовал выучить к поступлению стихи Николая Заболоцкого. «Я из этого парня артиста сделаю», — пообещал он. И сделал.

У Сергея Герасимова было правило — снимать в своих фильмах своих учеников. Николая Ерёменко за годы его учебы он снял в пяти картинах! Впервые — когда тот учился на втором курсе.

— Первая работа сына — фильм «У озера». Тут он еще фактически ученик. И мы с Николаем Николаевичем смотрели на эту работу сына как на ученическую. Характера особого в сыгранной роли не было, вот просто Коля и все. Да и Герасимов так же героя обозначил — «просто Коля». Юный, обаятельный, хороший… Это не граф Орлов и тем более не Жюльен Сорель. Конечно, вершина творчества сына — «Красное и черное». Он отдал этой работе семь лет. Образ Жюльена Сореля сложный психологически, драматически. Коля достойно справился с ней, а ведь он сыграл человека другой страны и другой эпохи.

Хорошие работы у него в «Исполнении желаний» по Каверину, роль Дроздовского в фильме «Горячий снег», отлично сыгранная роль в «Пиратах ХХ века»… Причем сколько вылили грязи на этот фильм при такой его огромнейшей популярности у зрителей! Критика желчи не жалела… А фильм и сегодня часто показывают по телевизору. Николая Николаевича нередко попрекали: мол, это же вы сына к Герасимову учиться устроили. А Николай всегда отвечал: «Да, но я же за сына не играю!». Ведь артистом Коля стал хорошим. А вот в «Бригаде» — это уже больной Коля, уходящий… Конечно, этот перелом во всей нашей жизни в 1990‑е годы сломал не одну жизнь творческую…

В переломные для всего общества 1990‑е годы Николай Ерёменко-младший снял фильм «Сын за отца». Как режиссер главную роль он предложил Николаю Ерёменко-старшему. Это был очень искренний и смелый фильм. В годы нравственной разрухи Ерёменко-сын создал картину, которой доказывал: в любых условиях лучшие человеческие качества и чувства должны остаться при нас, семья — это святое, сын должен всегда поддерживать отца! Этот фильм — апофеоз творческой деятельности двух больших мастеров, двух Николаев Ерёменко.

«И еще раз благодарю судьбу…»

Они ушли фактически друг за другом. Сын за отцом. Летом 2000‑го не стало Николая Ерёменко-старшего, летом 2001‑го — Николая Ерёменко-младшего.

— В книге, посвященной мужу, «Николай Ерёменко. А свет не погас…» композитор Игорь Лученок называет Николая Николаевича человеком будущего. Это очень точное определение. Действительно, он — человек будущего: честный, принципиальный, добросовестный, трудолюбивый, неравнодушный… Он никогда не кривил душой. Он не принял новую жизнь, не отказался от прежних своих идеалов и принципов. И открыто об этом заявлял…

Мы с Николаем прожили вместе более полувека. Казалось бы, уже и говорить нам было не о чем — все переговорено за столько лет. Уже и надоесть друг другу можно было бы. А нам всегда было интересно друг с другом. Мы с ним совпадали в главном — во взглядах, идеалах, мы из одного поколения, одного времени, образно говоря, одной группы крови. Поэтому между нами не было никакой фальши, все было так искренне… Мы приходили из театра и дома, наедине, не могли наговориться друг с другом. Ну а когда еще по рюмочке коньяка пригубим — это у нас после спектакля был почти ритуал, — беседы тянулись заполночь…

…И я еще раз благодарю судьбу за то, что свела с этим удивительным человеком.

Галина Александровна по-прежнему в прекрасной творческой форме. В Москве живут две ее внучки — Ольга и Татьяна. Это продолжение ее и ее Николаев, двух ее любимых Ерём…

Тамара Бунто,

фото из семейного архива

Галины Орловой

 

Теги: Витебск, Минск