Обитель. Как художница-авангардистка стала матушкой Елисаветой и построила монастырь с нуля

Источник материала:

Введенский ставропигиальный женский монастырь стоит около маленькой деревушки Богуши, что в Гродненской области. Еще 20 лет назад тут был заброшенный хутор, а сейчас — целый монастырский комплекс с храмом, кельями и домиками для паломников. Он находится недалеко от того места, где во время Первой Мировой войны сражался женский батальон под командованием Марии Бочкаревой.

С дороги монастырь не видно, но стоит только свернуть с трассы — он, величественный и ослепительно-белый, словно выплывает из-за вековых деревьев.

Может ли тишина быть необыкновенной? От того, что тут она звенящая и чистая, очень отчетливо и ярко слышно, как в весенних кронах деревьев поют птицы. И если бы не автомобили около монастырских ворот, можно было бы потеряться во времени и эпохах.

Монастырем руководит матушка Елисавета. Очень хочется сказать, что матушка — женщина необыкновенная. До монашества она была успешной и узнаваемой художницей-авангардисткой, которая создавала и создает картины в лоскутной технике.

В миру она — Елена Сысун. В 21 год пришла в храм, в 30 стала монахиней, а потом поселилась тут в глуши и построила монастырский комплекс. Буквально с нуля. Но матушка только отмахивается и говорит, что ничего необычного в ее судьбе нет. Мол, и другие приходы и монастыри живут такой же жизнью — простой, тихой, стараясь помогать нуждающимся. И может быть нам, мирским и городским, это кажется удивительным, но это — что ни на есть обычная жизнь.

Чудеса, «панский» дом и тысяча репостов

Про матушку Елисавету в фейсбуке написала и рассказала Мария Столярова, шеф-редактор журнала «Город женщин». Пост был про то, что монастырю подарили недостроенный дом и матушка очень хочет там сделать жилище для девочек-инвалидов. Очень быстро запись разлетелась по социальной сети, набрав тысячу репостов.

— Телефоны у нас просто разрывались, — матушка Елисавета проводит в свой небольшой кабинет. — Если честно, я была немного растеряна от той популярности, что вдруг обрушилась на нас.

В маленьком и уютном доме кроме рабочего кабинета настоятельницы — еще несколько комнат и швейная мастерская. Насельницы сами себя обшивают. Говорят, потом можно, если бы появился в монастыре такой человек, что-то делать и на заказ. Но пока справляются только со своими потребностями.

О своем художественном прошлом матушка Елисавета говорит мимоходом:

— Сейчас это неважно. Да, я была художницей-авангардисткой. Была ли известной? Наверное. Мне трудно оценивать, и я немного смущаюсь говорить о своей значимости как художницы. Да, мои работы выставлялись и выставляются. Сейчас около 70 картин — в Германии, скоро должна быть выставка в Дрездене. Мне даже говорили, что одна из работ находится в коллекции министра культуры Голландии, занимавшего этот пост в 90-х годах, но так ли это — не знаю. В принципе, это все из прошлого. Основная моя жизнь — это монашество. Я посвящаю этому все свое время.

Елена в 21 год пришла в храм. Там и осталась, через какое-то время стала монахиней Елисаветой.

 — Когда я впервые открыла двери Петропавловского собора Минска, а было это в начале 90-х, увидела все эти обшарпанные, в масляной краске стены, подумала — я дома. Ведь при внешней вроде успешности внутри было ощущение пустоты и бессмысленности. Если только это и есть наша жизнь, а в итоге она заканчивается могилой, то зачем человек тогда рождается? Это подвигло на поиски чего-то другого, кроме работы, которая, несомненно, приносила мне доход. В какой-то момент где-то внутри прозвучала фраза: «Тебе надо организовать свои религиозные чувства». Когда я ее услышала, почувствовала, что это правда. Моя жизнь не давала мне полноты, радости и осмысленности.

— А сейчас?

— Сейчас я чувствую, что все встало на свои места: есть главное и второстепенное. Главное — это возможность двигаться в сторону Бога, а второстепенное — это творчество, иногда, по пути. Я могу немного им заниматься, когда есть время или необходимость. На жизнь монастыря постоянно нужны деньги. Обитель существует сугубо на пожертвования. Если мы сможем что-то из моих работ продать, то будет возможность закрыть какие-то потребности монастыря и достроить тот дом, о котором и написала Мария. Тут его в шутку называют «панским».

Матушка улыбается, говоря о монастыре, о его потребностях и, конечно, вспоминает о том, как появилась идея пригласить девочек сюда:

— Однажды мы с директором общественной организации Местный фонд устойчивого развития «Аффлатус» Владимиром Абрамовым и его коллегой Екатериной разговорились. Они ненароком поделились своей скорбью: есть девочки в Бегомле в специализированном интернате, которые потихоньку приобщаются к вере. Они растут, и вскоре их могут перевести в дом-интернат для взрослых. И было бы очень хорошо, чтобы некоторые из них жили при монастыре. Я тогда подумала: «Господи, чем мы им можем помочь?» У нас есть недостроенный дом рядом с монастырем. Его обители подарил один из прихожан храма. Я сказала: если хотите, чтобы эта идея воплотилась, давайте прикладывать усилия, искать средства. Тогда девочки могли бы приехать, пожить, прикоснуться к монашеской жизни, и, если им это понравится, а в правовом плане не будет препятствий, то они смогут остаться. Конечно, речь идет только о тех девочках, которые не требуют специального медицинского обслуживания, так как в монастыре трудно создать такие условия. Эта схема была бы возможна и вполне приемлема.

Матушка говорит о том, что тут, в монастыре, готовы попытаться оказать эту помощь, но повторяет, что они не делают ничего уникального или особенного, ведь почти при каждом монастыре и приходе есть социальные проекты, которые нуждаются в финансовой поддержке, в помощи добровольцев.

— Одинаково ценна перед Богом любая помощь, какому бы монастырю или приходу она не оказывалась.

Вместо заброшенного хутора — монастырский комплекс

Небольшой деревянный домик стоит недалеко от монастырских стен. Матушка предлагает посмотреть на него, а заодно проводит для нас экскурсию по обители.

Кирпичные стены выкрашены в белый цвет, на входе — мозаика с ликом Богородицы, кованые ворота, аккуратные газоны и старые яблони, оставшиеся от прежних хозяев. Деревья бережно сохранили, и теперь они каждый год дают хороший урожай.

— На месте монастыря когда-то был заброшенный хутор с разрушенным домом. По благословению митрополита Филарета в начале 2000-х я поехала искать место для скита. Один из священников рассказал о том, что тут продается хутор. Приехала. Лето, трава по пояс. А я иду и слышу, как громко стучит сердце, и чувствую, что приехала домой. Тогда и мысли не было, что не справлюсь, что денег у меня нет. В миру сказали бы — авантюра, но вы поймите: человек сам не способен ничего сделать. Это была воля Божья. Без Его помощи я ничего бы не смогла сделать. Сейчас, оглядываясь назад, удивляюсь, как же все произошло? Но потом понимаю: это самое настоящее чудо. Подумаешь, что столько денег сюда вложено, и спрашиваешь себя — откуда они взялись-то? Конечно, было тяжело, были моменты отчаяния и смятения. Но Господь подкреплял веру чудесами. Находились нужные суммы, появлялись люди, готовые помочь…

Сестры молятся по 8 часов в день

Монастырский комплекс рассчитан на 20 человек. Сейчас в обители — 8 насельниц. Не все из них монахини, есть трудницы и послушницы. По уставу монастыря в монахини постригают только после 30 лет. Некоторые девушки приезжают сюда на время, а потом остаются.

При кажущейся легкости по-настоящему монастырская жизнь сложна и трудна.
Насельницы встают в 5 утра. Потом обычный день — молитвы, служба в храме, послушания — монастырь надо содержать в порядке, есть небольшой отдых, а потом снова — молитва и работа. На молитву уходит около 8-ми часов — это богослужения и келейное правило. В обители говорят, что монашествующие призваны к постоянной молитве.

—  В монастыре сейчас живет мало людей. Обитель изначально задумывалась как скит, который отличается удаленностью от мира. И нам хочется сохранить эту тишину и безлюдность. Конечно, к нам приезжают паломники. Могут приехать и женщины, и мужчины — за стенами обители есть два гостевых домика. Стоит только заранее согласовать время своего приезда, ведь домики могут быть заняты.

Есть тут верхний и нижний храм.

 — Богослужения в зимний период проходят в нижнем храме святых праведных Богоотец Иоакима и Анны, а в летний — в верхнем, в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, — уточняет матушка.

Для меня, светской, все в диковинку. Мы неспешно гуляем по территории. Посторонних сюда не пускают, но для нас сделали исключение.

В трапезной вкусно пахнет. Мы с удивлением смотрим на время: оказывается, в монастыре мы уже полдня! Время пролетело незаметно. На кухне суетится одна из сестер. И вот уже на столе — каша и тушеная капуста.

— У нас тут еда скромная, но вкусная, — улыбается девушка. В монастыре есть свои огороды, а еще яблоневый сад. Зимой у сестер на столе овощи со своих грядок. В меню — в основном каши. Мяса они вообще не едят, а вот на сладости запрета нет.

Сестры в один голос отмечают: просто почувствовали себя тут как дома и решили остаться.

—  И вы приезжайте, — говорит матушка на прощание и уже спешит к сестрам — в монастыре много дел и хлопот.

Теги: Минск