Путешествие на войну. Хлеб, жизнь, бездомные собаки и что будет дальше

Источник материала:

Вдвоем с девушкой поехать на войну на Донбассе на собственном автомобиле. Жить в расположении с теми, кого в Беларуси грозят привлечь к уголовной ответственности, доверив им свои жизни. Посетить районы действия разведывательно-диверсионных групп противника, места артобстрелов и работы снайперов. Для чего? Чтобы ценить жизнь, надо побывать там, где она ничего не стоит.

На днях стало известно, что донбасские сепаратисты пригрозили арестом Василию Семашко и Анне Ивановой, авторам серии репортажей из самопровозглашенной ДНР. Некто Георгий Огнев, относящий себя к группе поддержки 4-й мотострелковой роты 2-го мотострелкового батальона «ополчения Новороссии», на своей стене в соцсети ВКонтакте написал: «Василий Семашко и Анна Иванова, оба из РБ. Подлежат задержанию и аресту на территории Новороссии». «Погнавшись за популизмом, корреспонденты выдали „на гора“ материал, который очень далек от истины, и этот материал был использован врагами ДНР для дискредитации вооруженных сил», — отмечает он. Сообщение Огнева содержит оскорбительные и нецензурные высказывания в адрес корреспондентов. Однако в официальных структурах самопровозглашенной ДНР эту информацию опровергли.

Хлеб на войне приобретает особую ценность. Особенно для людей, живущих поблизости от линии вооруженного конфликта. Когда-то здесь десятилетиями мирно жили люди, работали на шахтах, заводах, на транспорте, в магазинах. Жили не сильно богато, но и не бедно. Все резко изменилось два года назад с началом вооруженного конфликта. Кто мог — уехали. Остались те, кому некуда уезжать.

Александр и Вера

В отсутствие власти люди самоорганизовались. Когда-то Вера работала в буфете. Во время вооруженного конфликта она по своей инициативе организовала доставку и распределение гуманитарной помощи в Ясиноватой, Веселом, Спартаке. Это поселки-спутники Донецка, где фактически проходит линия вооруженного конфликта.

В одной из частных пекарен региона выпечку хлеба финансирует белорусский Свято-Елисаветинский монастырь. Из пекарни хлеб к местам раздачи доставляет Александр на личном микроавтобусе с прицепом.

Первоначально Александр брал с местных жителей по 2 рубля за доставку, чтобы окупить расходы на топливо, но оказалось, что у многих жителей нет даже и таких денег. Сейчас доставку хлеба оплачивает монастырь.

Утром вместе с Александром и Верой, которая решает организационные вопросы, едем в пекарню. Загружаем прицеп мешками с белым хлебом, который в Беларуси именуют солдатским.

В Ясиноватой подъезжаем к пункту получения гуманитарной помощи. Сейчас здесь выдают свечи от Красного креста. У двери толпятся люди. Несколько ящиков свечей получает Вера.

Здесь отчетливо слышны звуки близкого боя в районе Авдеевки. При этом по улицам ходят люди, дети идут в школу, работают магазины.

Вначале останавливаемся около пятиэтажки, у которой большей частью выбиты стекла. Здесь нас ждут около десятка местных жителей.

Вера знает всех. Получение хлеба и свечей отмечается в списках.

Затем едем в одно из самых опасных мест поселок Спартак. Спартак примыкает к аэропорту, и линия фронта проходит по краю поселка. Некоторые участки дороги проходят по возвышенности и хорошо простреливаются артиллерией, что подтверждается многочисленными воронками. На таких же микроавтобусах передвигаются военные. Александр рассказывает, как, доставляя хлеб, попадал под прицельный огонь.

На блокпостах военные узнают машину и машут рукой, что можно не останавливаться. Останавливаемся во дворе среди двухэтажных домов, где нас тоже ожидают местные жители.

Сейчас здесь нет целых домов, разрушены коммуникации. В домах нет воды, газа, электричества, не работает канализация. Но, в них живут люди.

Давно не ходит общественный транспорт, закрыты магазины и все общественные учреждения. Район выглядит необитаемым. Здесь в любой момент может начаться обстрел, и никто не знает, сколько он продлится — 5 минут или всю ночь, куда попадет мина или снаряд. Люди, когда-то ставившие в квартирах кондиционеры, сейчас предпочитают жить в подвалах, отапливаемых буржуйками.

Темный сырой подвал отапливается буржуйкой. Сильно пахнет дымом. Около бесполезно свисающей с потолка лампочки висит пакет с едой — от мышей.

Сюда не стоит без необходимости приезжать на автомобиле — есть вероятность попасть под обстрел или проколоть колесо острым осколком из тех, что в изобилии валяются на дороге. Особенно неприятно проколоть колеса на открытой местности под обстрелом.

Здесь можно попасть и под перекрестный огонь, если вблизи будет обнаружена разведывательно-диверсионная группа противника.

Без необходимости не следует и выходить из дома — никогда не знаешь, когда может начаться обстрел. Обычно артобстрелы начинаются вечером, продолжаются ночью, но могут начаться и днем.

Ходить следует только по дорожкам и даже там лучше смотреть себе под ноги. Про опасные места говорят так — туда не ходи — мины, за дом не выглядывай — там стреляет снайпер.

Везде следы обстрелов. Многочисленные воронки, посеченные осколками стены домов с выбитыми окнами, этими же осколками срублены ветки деревьев. Из-за опасной близости к фронту здесь восстановительные работы не ведутся.

Оставшиеся жители около подъезда одного из домов соорудили сарайчик-кухню, в которой сообща готовят еду на отапливаемой дровами печке.

Вместо уличных урн здесь используют гильзы от артиллерийских снарядов.

По внешнему виду видно, как жители прифронтовых районов отличаются от тех, кто живет в Донецке. Как и в других близких к фронту районах, здесь остались в основном пенсионеры, которым некуда податься. Выцветшая, пропахшая дымом «буржуек», одежда, грустные уставшие лица — это лица людей, постоянно живущих на войне. Мы для них из другого мира, который остался в их воспоминаниях.

Организовавший доставку сюда гуманитарной помощи по линии Белорусской православной церкви белорусский писатель Николай Гаврилов несколько месяцев назад решил прочувствовать лично, как здесь живут люди, и остался с местными жителями переночевать в подвале. Ночью начался обычный для этих мест бой с артобстрелом.

После этого Николай оказался в больнице с тяжелым инфарктом.

Вера — здесь неформальный начальник, и к ней прислушиваются военные. Рассказывают, что как-то местные жители пожаловались Вере на мародерство одного из военных. Вера попросила военных с этим разобраться. Мародеру прострелили ноги.

Принесли стол, люди выстроились в небольшую очередь. Женщина из местных в бумагах отмечает, кому что выдано.

Слушаем разговоры.

 — Как у вас?

— Сейчас вроде бы тихо. Этой ночью немного стреляли. Соседу в огород попало, к счастью, не задело.

Мужчина, словно рыбак об улове, руками показывает размер прилетевшего снаряда или мины.

Получив помощь, люди расходятся по домам. В район частного сектора между домами уходит узкая дорожка. Прямо по направлению дорожки в полукилометре возвышается над неработающей шахтой копр. Когда-то на этой шахте работали люди из Спартака.

Местный житель рассказывает:

— Копр — это по другую линию фронта. Самое высокое сооружение в окрестностях. Оттуда постоянно ведется наблюдение за нами. Иногда видно, как на копр поднимаются наблюдатели-корректировщики. По всей вероятности, сейчас там установлена система видеонаблюдения. Не стой здесь долго — не привлекай внимание. Оттуда могут в любой момент выстрелить.

Мужчина с сумкой гуманитарки идет домой в сторону линии фронта.

Вероятно, с копра на другой стороне фронта заметили повышенную активность местных жителей, и, разглядев, что люди расходятся с сумками, поняли, что приехал автомобиль с гуманитарной помощью.

Закончив с раздачей помощи, Вере зачем-то понадобилось подъехать еще ближе к линии фронта. Александр нервничая, начинает отсоединять прицеп — по разбитой снарядами дороге ехать придется максимально быстро.

Проскакивая по узким проездам, оказываемся около местной агроусадьбы с романтическим названием «Вилла капучино». Во дворике стоит прикрытая брезентом БМП, успеваем заметить поблизости укрытые брезентом позиции небольших минометов. Вера ушла в дом, где находятся военные. Отсюда до передовой около 200 метров.

Когда я, пройдя пару десятков метров, выглянул из-за кирпичного забора, чтобы сфотографировать противоположную сторону фронта, стоявший поблизости парень в военной форме с автоматом попросил больше так не делать, чтобы не получить пулю снайпера. Успел разглядеть небольшое укрытие из мешков с песком и снарядных ящиков, заполненных песком и камнями. По поврежденным бетонным столбам можно понять, какие здесь бывают обстрелы.

Парень с автоматом просит не делать снимков.

Спрашиваю солдата, далеко ли находится передовая.

— Здесь, — хмуро ответил солдат.

Вера, выйдя из дома и увидев, что я с фотокамерой немного отошел от микроавтобуса, погрозила мне кулаком.

Также быстро покидаем этот район, направляясь за оставленным прицепом.

Массовка «ангелов» и лабутены

Там, где недавно мы раздавали хлеб и свечи, видим другой микроавтобус, легковой автомобиль, а также людей в непривычно чистой для фронта военной форме и с оружием.

За стеклом микроавтобуса с российскими номерами Ростовской области прикреплен пропуск, разрешающий передвижение везде и в любое время.

На автомобилях и на форме прибывших людей имеется эмблема с надписью «Ангел». Девушки-волонтеры в военном камуфляже раздают местным жителям пакеты с медикаментами.

На каждом пакете написана фамилия получателя. Два парня снимают видео происходящего. Остальные «ангелы» в военной форме и с оружием создают эффект массовки.

Когда потом бойцы 1-й Славянской бригады увидели на фотоснимках куртки девушек, они сказали, что у девушек куртки от новой российской формы танковых войск, которая сделана из очень хорошей негорючей ткани, и о подобной форме мечтают бойцы.

То, что Александр с Верой сделают вдвоем и без оружия, «ангелы» делают группой около восьми человек, вооруженной автоматами и пулеметами, снимая самих себя двумя камерами.

Спрашиваю молодого человека с ручным пулеметом, зачем ему пулемет при раздаче лекарств.

— Не хочу стать героем посмертно, — романтически отвечает он.

Мы тоже не желаем становиться такими героями. А шансов стать героями посмертно у «ангелов» больше, в сравнении с нами.

От артиллерийского обстрела спасает каска и бронежилет, а не пулемет. А главное — в этих местах на дорогах часто устраивают засады регулярно пересекающие фронт диверсионно-разведывательные группы. Гражданский автомобиль с безоружными местными жителями большого интереса для них не представляет. Другое дело автомобиль с российскими номерами, в котором находятся вооруженные люди в военной форме и с издалека заметным пропуском-«вездеходом». Им в плен лучше не попадать.

Позже узнал, что «Ангелов» основал парень — российский телережиссер. Вероятно из-за этого столь повышенное внимание к внешнему виду и видеосъемке своей деятельности.

Когда «ангелы» раздавали помощь, во двор появилась девушка с парнем. По виду — парень ничем не примечательный — явно из местных. А вот его спутница… «То ли девушка, то ли виденье». Смотрю на ее джинсы, едва прикрывающие попу, на туфли и вспоминаю песню про лабутены. Наряд девушки, исходящий от нее аромат парфюма, табачного дыма и вина — вполне соответствуют «выставке Ван Гога» или ночному клубу, но никак не прифронтовому Спартаку.

Все уставились на девушку, а она стала с интересом разглядывать «Ангелов» с оружием. Оказалось, что девушка приехала из Киева в Донецк к родственникам, а ночь провела в донецком ночном клубе, где, вероятно, она познакомилась с местным парнем.

Как часто бывает в подобной ситуации, девушка захотела сфотографироваться с вооруженными «ангелами».

Люди и животные на войне

Рядом бегает множество собак — обычное явление для прифронтовой зоны, где их оставили люди, покидая опасные места. Отношение оставшихся местных жителей к бездомным животным впечатляет. В мирной и сытой Беларуси государство тратит огромные средства на убийство бездомных котов и собак, даже построив для их сжигания специальный крематорий под Минском.

В разрушенных войной районах Украины обнищавшие местные жители, порой сами голодающие, продолжают заботиться о бездомных животных. В 21-й больнице врачи собакам зашивали раны. В Веселом среди разбитых пятиэтажек я видел оборудованные места для кормежки собак.

На разбитом обстрелами местном рынке в районе аэропорта бездомные псы спали рядом с несколькими восстановленными торговыми местами на специально выделенных старых куртках.

Спартак — не исключение.

Около получающих помощь людей бегают бездомные собаки. Женщина наполняет едой большие кастрюли, стоящие во дворе специально для собак. Копошащиеся рядом щенки залазят в кастрюлю. Щенка, гуляющего в отдалении, подбирает мужчина, и несет к кастрюле с едой.

Раздача хлеба и свечей закончена, люди начинают расходиться, за ними — собаки.

Донецк и дорога домой

Десять минут быстрой езды, переносят нас в другую жизнь из разрушенного Спартака в относительно спокойный Донецк.

Время пребывания в этом регионе подошло к концу. Прощаемся с гостеприимными новыми знакомыми, и направляемся к границе. Пограничный переход ДНР проходим за несколько минут. В России обстоит иначе. Не часто белорусские автомобили въезжают в Россию с территории, где идет война. Первым делом за нас взялись оперативные работники, пригласив пройти с вещами «пообщаться». Вначале предложили добровольно сдать «запрещенные сувениры», которые иногда везут в войны: если мы это сделаем сейчас, проблем у нас не будет. На вопрос, а что за «запрещенные сувениры» обычно везут, молодой парень ответил, что пистолеты, гранаты, ВОГи (выстрелы подствольных гранатометов), мины и прочие предметы, с помощью которых человек убивает себе подобных.

После этого с помощью ручного металлоискателя тщательно досмотрели все наши вещи. При таком досмотре провезти было бы невозможно даже один патрон.

Затем заинтересовались нашим пребыванием в ДНР. Журналистское удостоверение убавило количество вопросов. Нас развели по разным комнатам, чтобы независимо записать наши истории — где были, с кем встречались и прочее, что интересует любые спецслужбы. Попутно поверхностно посмотрели фотоснимки в ноутбуках, понимая, что все тайное можно переместить на файлообменники. Когда мы снова оказались в одном помещении, кто-то из оперативников спросил нас, как бы мы кратко охарактеризовали происходящее. Не сговариваясь, мы одновременно ответили «Бардак». На прощание нас предупредили, что у нас может быть общение на родине с местным КГБ.

Затем наступила очередь таможни. В большом зале нас пригласили пройти через рамку металлоискателя. Вновь тщательный личный досмотр с помощью ручного металлоискателя. Вещи проходят через сканер. Рюкзак досматривали трижды, изменяя его положение на ленте сканера. Взялись за автомобиль. Попросили вынести все вещи из машины и тщательно ее осмотрели. На несколько сувениров-осколков снимания не обратили — это можно.

Затем попросили заехать в ангар, где автомобиль «просветили» досмотровым сканером. Тщательный досмотр на въезде в Россию обязателен для всех. При нас в таможенном зале находились со своими вещами пассажиры рейсового автобуса. Все они проходили через рамку металлоискателя, а их вещи — через сканер.

Следом за нами в досмотровый ангар на «просвечивание» въезжает автобус.

На прощание таможенники просят прощения за неудобства и желают счастливой дороги, а пограничник, не ставя штампов в паспорта, открывает нам въезд в Россию. Можно вздохнуть спокойно — мы почти дома — до Минска 1800 километров по дороге, где нет войны.

Послесловие. Что там происходит и другие вопросы о Донбассе

Когда мы вернулись домой, знакомые и люди на форумах стали задавать вопросы. Коротко попытаюсь ответить. Подчеркиваю, что озвучиваю лишь собственное мнение.

— Что там происходит?

— Гражданская война с элементами интервенции с обеих сторон. Элементы интервенции — это материальная помощь извне и наемники-добровольцы.

— Идет ли сейчас война?

— Война идет с весны 2014 года, то затихая, то усиливаясь. Стреляют на всем протяжении линии конфликта каждый день.

— Участие России?

— Только благодаря России существуют ДНР и ЛНР. Из России сюда доставляется практически все.

— Участие Российской армии?

— Российской армии в ДНР нет. Согласно официальной версии, вся военная техника, боеприпасы, мощнейшая система ПВО — все якобы было найдено на местных складах или захвачено у противника. Согласно официальной версии, в ДНР есть граждане России, но это добровольцы, не являющиеся кадровыми военнослужащими российской армии.

В интернете на украинских сайтах можно найти информацию о российских военных, которые, изменив имена, заняли высокие должности в армии ДНР. Вероятно, в настоящее время они не числятся в МО РФ как кадровые военные.

Подразделений российской регулярной армии в ДНР не видел.

— «Ватники», уголовники, бандиты, «отжатые» автомобили, грабежи?

— Это было в первое время конфликта во времена анархии и безвластия. Первые Минские соглашения позволили сосредоточиться на наведении порядка. Те, кто грабил, или покинули эти места, или были уничтожены. Сейчас в Донецке на улицах безопасней, чем в Минске.

В настоящее время идет борьба за власть и распределение российской помощи в верхах.

Население очень доброжелательное.

— Военные ДНР. Бандиты или защитники?

— Военных большинство местного населения уважает и считает их своими защитниками. Подавляющее большинство военных — местные жители.

— Белорусы на этой войне?

— Сколько их всего — подсчитать сложно, практически нереально. Не все афишируют, откуда они приехали. Но они есть.

— Наемники?

— Солдат армии ДНР получает около 200 долларов США в российских рублях. Служба по контракту. Для региона с разрушенной экономикой это хорошая зарплата. Приехавшие сюда воевать из Беларуси и России воюют не за деньги.

— За что воюют?

— Со стороны Киева — за целостность Украины. Со стороны ДНР-ЛНР — за суверенитет, за независимость от власти Киева, которую лидеры ДНР-ЛНР считают незаконной, установившейся в результате незаконного Майдана. Реально — у каждого свои причины. Для местных дежурить на блокпостах вдали от передовой — вполне безопасная и хорошо оплачиваемая работа. В качестве мотива поясняют: «Мы только защищаем свой дом». Те, кто на передовой, — идейно мотивированные. Мотивы — от «защищаем свой дом», «мщу за погибших родственников-друзей» до — «воюю с укрофашизмом» или «помогаю братьям-славянам». Почти все прибывшие из-за пределов Украины находятся на передовой.

— Отношение к Украине?

— К народу Украины отношение местного населения самое доброжелательное. Власть Киева большинство ненавидит. Основная причина этого — обстрелы жилых районов. Большая часть людей желает жить в составе России из-за более высокого там уровня жизни.

— Отношение к своей действующей власти?

— Кто-то благодарен существующей власти за то, что возобновили выплату зарплат бюджетникам, пенсий и пособий, за то, что поддерживают коммунальное хозяйство и порядок, пытаются построить государственность. Другие считают тех, кто сейчас у власти, временщиками, многие из которых коррупционеры, которых надо менять, чем быстрее, тем лучше.

Внутри самой власти, где представлены лидеры различных вооруженных формирований, идет острая борьба. Чтобы это понять, достаточно почитать блоги этих командиров, где они постоянно обвиняют друг друга.

— Кому это надо?

— Вооруженный конфликт во многом выгоден руководству всех участвующих сторон. Это те, кто распределяет поступающую помощь, а также контролируют шахты, заводы, торговлю.

— Прогноз на год?

— В ближайший год мира там не будет. Украине вряд ли получится изменить линию фронта. Успехи противоположной стороны полностью зависят от России.

— Перспективы?

— Создание образования с неопределенным статусом, подобного Приднестровью.

Читайте также:

Путешествие на войну. Донецк — территория экстрима

Путешествие на войну. Тельманово. В нескольких километрах от линии фронта

Теги: Минск