Афганистан – Чернобыль – Афганистан. Огненные полёты бортмеханика Александра Паршина

Источник материала:

Служба в армии. Тихие гарнизонные будни порой сменяются боевыми полётами, разминированием не учебных мин, схватками с преступниками или террористами. У моего отца, бортмеханика вертолета Ми‑6 гвардии старшего прапорщика Александра Паршина, не раз случались такие перемены. За 33 года военной службы у него было три огненных эпизода: Афганистан — Чернобыль — Афганистан. Говорить об этом всегда тяжело, особенно когда боевых вылетов много. Поэтому чаще он вспоминает интересные, не связанные с войной случаи. Но в компании однополчан оживают в памяти и черные дни.

Родной борт

Первый раз папа прибыл в Афганистан в составе 2-й эскадрильи 339-го отдельного гвардейского транспортно-боевого вертолетного полка Ленинградского военного округа (гарнизон Прибылово). Было это 15 сентября 1983 года. Командиром полка в то время был гвардии подполковник Марсель Бигеев, а командиром эскадрильи — гвардии майор Анатолий Скобов. Базировался полк в Кундузе.

— На наших Ми‑6 мы летали по всему Афганистану, — вспоминает отец. — Джелалабад, Файзабад, Пули-Хумри, Кабул… Куда только не заносило! Задача наша — обеспечение мотострелковых и авиационных подразделений на отдаленных или заблокированных моджахедами территориях боеприпасами, продовольствием, ГСМ.

Как и у всех пилотов, у личного состава этой эскадрильи были свои обычаи и приметы: ни в коем случае нельзя фотографироваться перед вылетом, говорить «последний вылет», только — «крайний». Но были и не совсем обычные ситуации:

— Возвращаемся из полета. Ребята встречают, говорят: «Смотри, что сейчас будет!». Стоим в стороне от вертолета, ждем. Появляется собака. Обнюхивает борт, ходит вокруг него, запрыгивает в кабину, все осматривает. Проверила — и ушла. Проходит пару минут — появляется кот. И тоже снует возле вертолета, норовит внутрь пробраться. Это у них проверка такая: свой — чужой.

Первый полет

Через несколько дней после прибытия в Афганистан папу отправили в полет. В этот день борт принял груз, ставший стандартным, — четыре тонны дизельного топлива и две тонны боеприпасов. Летел экипаж в Файзабад. Путь, который преодолевали вертолетчики, (Кундуз — Пули-Хумри — Файзабад), все в полку называли бермудским треугольником.

— Первый полет был, наверное, самым тяжелым, — рассказывает отец. — Во-первых, очень жарко. За бортом — где-то +35–40, в то время как в наших широтах температура в сентябре колеблется в пределах +15. Во-вторых, много внимания уделяешь работе силовой установки вертолета. Техника была не из Прибылово, ее выдали уже здесь. А мы пока толком ее и изучить-то не успели. В-третьих, постоянно смотришь по сторонам: вдруг обстрел начнется!

В тот первый день экипаж совершил несколько полетов по «треугольнику». К закату вертолетчики приноровились, немного привыкли к новой технике и погоде. Так что дальнейшие полеты проходили уже легче.

Первые потери

Наверное, самое ужасное на войне — гибель товарищей. Ровно через два месяца полк понес первые потери.

— Тогда погибли Александр Баландин и Владимир Концевич. Саша Баландин — бортмеханик, работал безукоризненно. В тот день, 15 ноября, он доставлял боеприпасы и горючее действующим войскам. При подходе к аэродрому Кундуз вертолет столкнулся с землей и сгорел… Хоронить решили не на чужой земле, а в родном Приморске, — с грустью в голосе рассказывает отец. — А Владимир Концевич в Афган раньше нас на год прибыл. В тот день он выполнял боевое задание. Однако вертолет сбили душманы. Еле дотянули до Кундуза. Только вот посадку произвести не удалось… Два человека погибли, в том числе и Владимир, остальные получили ожоги и ранения…

Медаль «За боевые заслуги»

Несмотря на печальные моменты, были во время службы и радостные мгновения. Правда, стоили они больших усилий. Но разве думаешь о затраченных силах, когда спасаешь братьев по оружию?..

В феврале 1984-го рейдовая группа 201-й мотострелковой дивизии производила операцию по уничтожению бандформирований в районе кишлака Ишкамыш в провинции Кундуз. Ребята попали в окружение и остались без топлива.

Экипажу поставили задачу: обеспечить группу топливом. Они загрузили 6.000 литров «семьдесят шестого» и отправились в полет. Ситуация там была непростая, поэтому для прикрытия с ними летели два вертолета Ми‑24.

— Садиться пришлось в зоне «вихревого кольца», а это сложно, — вспоминает отец и замечает замешательство на моем лице. — Винт вертолета отбрасывает воздух вниз, причем с определенной скоростью. При снижении вертолета винт, соответственно, тоже снижается. И если скорость снижения будет очень большой, то он практически догоняет «собственный» воздух, который отбросил винт. Грубо говоря, воздух не создает опору для вертолета, а просто перетекает наверх, к винту, и вертолет «проваливается» вниз. Посадить борт в таком положении крайне трудно.

Но экипаж смог приземлиться и разгрузить топливо. Потом подключили еще один танкер, и в течение недели два вертолета завезли для этой группы 100 тонн бензина и 80 тонн солярки. Мотострелки вышли из окружения и прорвались к своим. По ходатайству командира 201-й дивизии экипажи двух танкеров были представлены к наградам. 13 августа 1984 года папа получил медаль «За боевые заслуги» — свою первую награду на той войне.

Гибель командира

Шло время. Эскадрилья пробыла уже практически год на чужой территории. В середине лета произошло страшное событие — 14 июля погиб командир 2-й эскадрильи гвардии майор Анатолий Скобов.

В июле 1984 года Анатолию Николаевичу была поставлена задача поднять сбитый в провинции Кабул Ми‑24 и вывезти его остатки. После выполнения задания экипаж возвращался на базу и в районе аэродрома Баграм был подбит душманами. Командир приказал покинуть горящую машину. Спастись удалось лишь двоим — штурману и правому летчику. Остальные члены экипажа во главе с командиром и пассажиры погибли. Вместе с командиром погиб и папин товарищ — бортмеханик гвардии прапорщик Александр Цыбулькин. Оба были похоронены в родной Беларуси.

Уйти, чтобы вернуться

В апреле 1986-го папа с другими вертолетчиками был отправлен в Судак для прохождения горной подготовки. Уже тогда стало понятно: второй командировки в Афганистан не миновать.

Но в конце месяца прогремел, взбудоражив весь мир, взрыв на Чернобыльской АЭС. Вертолетчики полка были отправлены к месту аварии: кто-то остался в 30-километровой зоне, а кто-то находился в эпицентре катастрофы. С 1 по 25 мая мой отец провел в зоне ЧАЭС. Военные вертолеты забрасывали очаг аварии теплоотводящими и фильтрующими веществами.

— Конечно, совсем беззащитными нас не оставили, — говорит отец. — В кабине экипажа пол выкладывался 5-мм свинцовыми листами. Если днем планировались вылеты на реактор, то с утра давали по шесть таблеток цистамина, чтобы защитить костный мозг от разрушения. Каждое утро делали обязательный общий анализ крови. А в качестве пищевой добавки была пастила на завтрак. Не знаю, из чего ее делали, но вкус был отвратительный. Но, несмотря на защиту, у меня установили содержание стронция в крови больше нормы.

После возвращения — госпиталь в Гатчине. Папа даже не успел зайти домой, как попал под наблюдение военных врачей: обследования, лечение…

Кажется, что вот тут пора сказать себе: «Хватит!» — и написать рапорт об увольнении. Но, похоже, опытные бортмеханики были очень нужны в далекой южной стране. 27 сентября 1986 года началась его вторая командировка в Афганистан. Теперь командиром полка был гвардии полковник Владимир Калинин, а командиром 2-й эскадрильи — гвардии подполковник Анатолий Косенко.

Где живет ежик?

По прибытии в Афганистан во второй раз, у отца появилось чувство, что уже все известно: приземлились экипажи в Кундузе.

— Жили мы в казармах. Жара страшная. Да и живность всякая появляется — насекомые и грызуны… Вещи портит, — с улыбкой рассказывает папа. — Попался нам как-то ежик, ушастый, колючий. Ну, мы подумали и решили: пусть живет! Он в сапоге себе гнездо обустроил. Ночью спим и слышим по полу — шур-шур-шур. Бегает! Потом у одного из наших ребят мочалку украл и к себе в гнездо утащил. Зато с появлением ежика у нас ни насекомых, ни мышей не стало. Мы, когда уезжали, его так вместе с сапогом другой эскадрилье и подарили!

Хотелось военным попробовать и экзотическую кухню. Однажды они решили приготовить черепаший суп. Задумано — сделано! На местном рынке в ближайшее время были куплены черепахи.

— Заходим с товарищем на кухню, смотрим — наши ребята над кастрюлей колдуют. Рассказали они нам о своей идее. Спрашиваем: «А вы уверены, что они съедобны?». — «Конечно!» — последовал бодрый ответ. Однако радость от предстоящего обеда что-то стала угасать. Поразмыслив, парни решили не рисковать — вылили содержимое кастрюли, а из панцирей сделали пепельницы, — со смехом вспоминает папа.

Посадки под огнем

Спустя полгода после прибытия экипаж выполнял очень сложное задание по обеспечению десантного батальона, находящегося на аэродроме Бамиан. Летать было гораздо сложнее, чем в прошлый раз, — у душманов появились «стингеры» (американские переносные зенитные ракетные комплексы). Поэтому транспортные вертолеты всегда перемещались «караванами» и под прикрытием пары боевых Ми‑24 и Ми‑8.

— Полеты в Бамиан были сложными, — вспоминает папа. — Подниматься приходилось на высоту 6.000 м, хотя потолок установлен в 4.500 м. При посадке десантники открывали огонь из гаубиц Д‑30 по ближайшим горам, чтобы «духи» не смогли подняться. А мы в это время быстро садились, производили выгрузку, не выключая двигателей, и снова взлетали.

Смерть после боя

В апреле 1987-го эскадрилья получила сложную задачу — доставить топливо на высокогорную площадку в районе Файзабада. Командир 2-й эскадрильи гвардии подполковник Анатолий Косенко был назначен ведущим группы.

— Летать туда тоже было трудновато, — рассказывает отец. — А «духи» пустили ракеты по вертолетам. Хорошо, что Анатолий Васильевич своевременно их заметил. Он дал команду на выполнение противозенитного маневра и отстрел тепловых ловушек. Этим самым боевые потери были предотвращены, а задача успешно выполнена.

Только удача ненадолго улыбнулась командиру. В июле 1987 года он умер …

Возвращение домой

20 октября 1987 года произошло долгожданное событие — возвращение в СССР!

— Когда улетали, было и радостно, и грустно одновременно, — говорит папа. — Радостно — потому что ждала мирная жизнь. Не надо будет больше летать под обстрелами… Ну а грустно было оттого, что понимали: война еще не закончена. И люди еще будут погибать…

По прибытии домой, конечно, были и награды. Некоторые, впрочем, находили летчиков спустя годы. Но в памяти навсегда останутся те страшные дни, горячие как солнце, и черные как смерть…

Анна Паршина,

студентка 3-го курса

Института журналистики БГУ,

фото из архива

Александра Паршина