Кандидат наук в сельской школе: "Если ребенок недоволен, у многих родителей претензии к учителю"

Источник материала:

Екатерина Олесик — учитель истории и обществоведения Олтушской средней школы Малоритского района. Сюда она попала сразу после университета и работает здесь уже 12 лет. Зимой Екатерина Яковлевна защитила диссертацию, но, несмотря на ученую степень, уходить из сельской школы кандидат исторических наук не собирается.

Она готовит детей к олимпиадам, ходит с ними в походы и колесит по городам и музеям страны.

— Тут я на своем месте, — говорит, чуть прижимая педаль газа, педагог. В небольшом Hyundai мы едем с ней на уроки.

— Сама я не была заучкой, и к директору на ковер меня вызывали. Поэтому для меня не так важно, чтобы дети знали предмет на отлично. Главнее, чтобы они научились верить в себя. И тогда для них не будет ничего невозможного.

Екатерина невысокого роста, и в толпе школьников ее можно спутать с одиннадцатиклассницей. Живет она в деревне Ланская. До Олтуша отсюда на машине минут 15. Лет пять назад, когда своего транспорта у учительницы еще не было, на дорогу уходило около часа.

— Иногда ходила напрямую, это три километра, — по жизни она оптимист, по темпераменту сангвиник. — Зимой получалось еще проще: озеро между деревнями замерзало, и я по льду — так всего-то километр. Порой даже жалею, что на машину пересела, такая физкультура пропадает.

С чувством юмора у педагога все отлично. За окном мелькают деревья, фоном поет «Би-2», она продолжает:

— 12 лет назад, когда попала сюда по распределению, планировала так: отработаю и уеду. Первый год сейчас свой вспомнила — мурашки по коже. Шесть-семь уроков в день, длинные подробнейшие планы, занятия — с 5-го по 11-й класс. Школа, подготовка к школе и немного сна. И так осень, зима, весна.

Говорят, когда ребенок идет в первый класс, у него стресс. У молодого специалиста, думаю, чувства похожи, а у молодого специалиста, который переезжает в деревню, — двойной стресс. Представьте: пять лет в большом городе, интереснейшая жизнь на истфаке, вокруг друзья, любимые преподаватели. И вдруг сентябрь — и все по-другому. Зато теперь если я и надумаю куда-то отсюда уходить, то только навсегда расставшись с учительской профессией.

Она сворачивает на школьную парковку, приехали. Водит Екатерина быстро. Шутит, мол, «всегда опаздываю, но везде успеваю».

А вот и школа — большая двухэтажная. Здесь учатся чуть более 160 мальчишек и девчат. «Здрасте!» — с десяток старшеклассников с рюкзаками уже топают с нами к крыльцу. Послушать учительницу им тоже интересно.

— Мама у меня мечтала стать учителем, она любит литературу, писала стихи. Вот только возможности у нее не было, — рассказывает по дороге Екатерина Яковлевна. — С дедом, который так и не покорился коллективизации, они жили на хуторе. Единоличников тогда особо не жаловали: вводили для них налоги, траву запрещали косить. Отцу приходилось много помогать по хозяйству, поэтому все, что мама смогла, — получить «корочку» продавца. Но она настолько влюблена в профессию педагога, что эту работу выбрали для себя три ее дочки.

Мы входим в просторное здание — и первый на пути как раз кабинет истории.

— Хорошо помню тот момент, когда решила стать именно историком. В 11-м классе победила по этому предмету в районной олимпиаде, много готовилась к области. И вот на перемене — не знаю, что меня нашло — подошла к учителю: «Виталий Николаевич, я на истфак пройду?». Он поднимает голову, смотрит секунд 30: «Пройдешь!». Я и так историей много занималась, а после этого еще раза в три больше заниматься стала. Слышите, дети? — шутит она, обращаясь к ученикам.

Но те, видимо, намек поняли и разбежались повторять.

— Сейчас это кажется наивным, но тогда, в 1990-х, когда доступ к книгам и информации у сельских и городских детей сильно отличался, многие деревенские ребята даже не ориентировались на вузы, — продолжает Екатерина Яковлевна. — И то, что педагог в меня поверил, очень много значило. Кстати, в Брестском педуниверситете, куда я поступала, конкурс на мою специальность был десять человек на место. Тогда вообще все шли в педагогический.

— Как за 15 лет все поменялось?

— Профессий стало больше, да и отношение к преподавателю изменилось. Как-то я общалась с нашей учительницей Анной Никифоровной Ковалевой, ей сейчас лет 90. Она вспоминала: «Когда педагог проходил рядом, я боялась затронуть его одежу, мне казалось, это такой святой человек». Моя мама, которая на 30 лет моложе, любила повторять: учитель всегда прав. А сейчас: ребенок чуть недоволен — и у многих родителей тут же претензии к наставнику.

Я общаюсь с коллегами со всей республики, и все мы заметили эту тенденцию. Ясно, так мамы и папы пытаются защитить детей, но получается обратный эффект. Это как в семье, где близкие люди ругаются при детях, уважение у младших к старшим теряется. А ученик, который не ценит преподавателя, никогда не будет его слушать.

«Прихожу, а она мне уже пять учебников приготовила»

По расписанию история у десятиклассников. Класс небольшой — 12 человек. До звонка минут пять, ребята обсуждают музыку «ВКонтакте», и только Александра листает параграф.

— Саш, а ты чего за книжкой? Екатерина Яковлевна, что, такой строгий учитель?

— Нет, но требовательный, — отвечает. — Я просто на истфак собираюсь, а тут еще олимпиада скоро. А летом у меня вообще курьез был. Звонит в августе Екатерина Яковлевна, просит забежать в школу. Прихожу, а она мне уже пять учебников приготовила и говорит: просмотреть, прочитать, запомнить. Я сразу не поняла, откуда она узнала. Оказалось, мама ее встретила и о планах моих рассказала.

Интересно, что Саша — тоже Олесик, но с учительницей они не родственники, а, как и многие в этих краях, однофамильцы. Ребята смеются: оказывается, в их школе даже училась Катя Олесик. Вот только на ее оценки это созвучие с именем учительницы ну никак не влияло.

— Отметки я ставлю честно, дети не любят, когда их обманывают, — это уже позже, после урока, поясняет сама учительница.

— И даже с двойками?

— За всю мою практику, я только одному человеку поставила «неуд» за экзамен и отправила на пересдачу, — приглашает она в учительскую. — И то потом очень долго жалела. Ведь как оно бывает: если ребенок — двоечник, считается, что он неуспевающий, ненадежный. А этот ученик после 9-го ушел в ПТУ, окончил его с красным дипломом, в высшее поступил. И стал очень-очень положительным. Мы с ним часто пересекаемся, так он давно уже про эту двойку забыл, а я вот до сих пор помню. В общем, после этого случая ставить двойки я перестала… И перешла на единицы. Шутка, конечно.

— И ученик этот на вас не обижается?

— Как-то не было у меня с детьми особых конфликтов. Зачем с ними спорить, если я их люблю?! Хотя один момент был. Университетскую практику я тоже проходила в олтушской школе. И так совпало, что одна из здешних учительниц получала второе высшее образование и как раз уехала на сессию. Директор предложил ее заменить в нескольких классах. Точно помню, среди них был десятый, очень шебутной. И вот в первый день после работы ко мне подходит завуч и так очень тактично говорит: «Тут десятиклассники подбегали, просили, чтобы тебя им больше не ставили. Говорят, такая строгая. Ты будь с ними помягче».

— Как так?

— До сих пор не знаю, видимо, дети что-то чувствуют, — улыбается преподаватель. — А вообще, на уроках у меня обычно весело: можем строить с детьми пещеры из стульев и столов, можем темы из учебника инсценировать. Был класс, где ребята, ну никак текстовую информацию не воспринимали. Так мы с ними придумали сложные параграфы в картинки переводить. Как? Разбираем, например, революцию 1917-го, рисуем большевиков. Позже трое из них сдавали ЦТ по моему предмету, так средний балл у них был 70. И это без репетиторов.

— И вот прямо все у вас в школе так хорошо знают историю?

— Так не бывает. Есть ребята, которые, если книжку по твоему предмету откроют, уже хорошо. К тому же программа одна, а уровень знаний у учеников разный.

— И как быть с теми, кто слабее?

— Привлекаю их к работе в музее, беру в турпоездки, на интервью с ветеранами. А вообще, гораздо сложнее, когда в классе появляется очень одаренный ученик. Такой, что за 20 минут может усвоить программу трех уроков. В пятом классе пришел ко мне такой мальчонка, два года не могли мы никуда его энергию пристроить. Не мог он никак на месте усидеть, всех ребят дергал.

Мы с коллегами думали и придумали. В шестом классе решили взять его «на слабо». Вызвала я его, говорю, пойдешь представлять школу на олимпиаду по истории за седьмой класс. Он подумал и согласился. А я, чтобы еще больше его подзадорить, показала ему грамоты за прошлые: вот сколько раз наши ребята-историки побеждали. И он так увлекся, что только и успевал новые учебники у меня для подготовки брать. А потом занял первое место.

«У меня аврал, ничего не успеваю, а тут звонок: советую продолжить учебу»

Опять звонок. Теперь урок у самых взрослых в школе детей — 11-классников. С непривычки жить по расписанию даже сложно. Учительница же берет журнал — и снова к детям.

— Иногда сравниваю время, когда начинала работать и сейчас. И это - как две разные жизни. Вообще, если бы не наш дружный школьный коллектив, который меня поддержал и поддерживает, я бы вряд ли выдержала. Но все сложилось, как нужно.

Помню, у меня аврал, ничего не успеваю, а тут звонит первый научный руководитель Ирина Яленская и советует продолжить учебу в аспирантуре. Что делать? Я понимала: будет очень сложно, но решила попробовать. Правда, сразу ориентировалась на заочку. А потом мы еще тему непростую выбрали: образование белорусских женщин в послевоенный период. Диссертацию я готовила уже с Оксаной Петровской.

О работе этой Екатерина, как и о детях, может говорить часами. Но самое интересное, что писала она ее и защищала целых девять лет. Ну а как быть, если время на науку оставалось только на каникулах и в выходные.

— И не хотелось вдруг взять и все бросить?

— Конечно, хотелось! Но останавливала мысль: я ведь своим детям, когда они не получают призовых мест на олимпиадах, как говорю: поражение иногда ценнее победы, а сложности порой важнее простоты. А если бы я сдалась, получилось бы, что все это время я учила ребят неправильно.