Записки заключенного: казнить нельзя помиловать
14.05.2017 09:48
—
Новости Общества
|
Василий Винный, специально для Sputnik.Зеки любят поговорить о "смертниках" (приговоренных к смертной казни) и ПЗшниках (сидящих на пожизненном заключении). Некоторые сами общались с этими людьми. А у кого-то есть знакомые, знакомые которых, в свою очередь, знали людей, приговоренных к ПЗ или смертной казни, которым пересмотрели приговор, дав "обычный" срок. Как бы там ни было, но почти каждый заключенный представляет себе, каково сидеть на этих режимах содержания. "Велком ту хелл"У людей, приговоренных к ПЗ или расстрелу, особые условия содержания, отдельные коридоры и отдельные камеры. Они не пересекаются с обычными заключенными. Зная систему изнутри, и то, как в ней пекутся о безопасности и предотвращении побегов, думаю, ад для ПЗшников и смертников начинается сразу же после того, как их выводят после приговора из зала суда. Обычно осужденного выводят из клетки, когда уже все разошлись. Милиционер приказывает подойти к прутьями, повернуться спиной и заложить руки за спину. Надевает наручники и выводит по лестницам вниз, в "отстойник". "Отстойником" называют небольшую камеру, метр на полтора, может, и меньше, с лавочкой и лампочкой. Окон нет. Поскольку машина развозит зеков из СИЗО по судам с утра, а забирает обратно только вечером, и поскольку само заседание обычно длится не очень долго, "мариноваться" в отстойниках приходится целый день. В туалет, слава Богу, выводят, но не кормят. Так вот, если зеку дали небольшой срок, и он ведет себя прилично, и, самое главное, его сопровождают более-менее адекватные милиционеры, то наручники застегиваются несильно и вообще осужденного возвращают в "отстойник" почти как человека. На самом деле даже такие мелочи, как слабо застегнутые наручники или интонация охранников в разговоре улучшают настроение. Так вот, если милиционер, что называется, нормальный, то он в большинстве случаев ведет себя так, как этого заслуживает зек. Это касается заключенных с "обычными" сроками. Но все меняется, когда речь заходит о ПЗшниках или "смертниках". Это люди, которым по определению нечего терять, они находятся в повышенной группе риска, как относительно побега, так и относительно суицида, и поэтому им никогда не дают расслабиться психологически. Помню, однажды я видел, как водят ПЗшников по тюрьме, — зрелище, запоминающееся на всю жизнь. Коридор с отбывающими пожизненное заключение находится в Жодинском СИЗО. В начале срока мне тоже довелось побывать в этом следственном изоляторе. Однажды меня вызвали в санчасть делать флюорографию. Пока я стоял в коридоре и ждал приема (естественно, меня все время сопровождал охранник), в перпендикулярный коридор, к другому врачу завели двух "пожизненников". Сначала я услышал шум, топот, лай и крики. Сопровождающий меня милиционер приказал отвернуться к стене и смотреть в пол — это практика всех тюрем: когда по коридору ведут две группы заключенных, одну из них останавливают, поворачивают лицом к стене и заставляют смотреть в пол. Это делается для того, чтобы зеки не знали, кто находится в тюрьме, и не пытались наладить общение. Итак, меня развернули к стене и приказали смотреть в пол, но я, вывернув шею, скосил глаза и увидел, как шестеро охранников, по-моему, в бронежилетах, с лающими овчарками полубегом ведут двоих зеков, согнутых в три погибели. Руки у заключенных были в наручниках и вывернуты в обратную сторону, пальцы растопырены, чтобы они не смогли спрятать лезвие и напасть на конвоиров. Хотя нападать им было бы нелегко. Дело в том, что милиционеры очень грамотно согнули своих подопечных, держа их за вывернутые сзади руки, и выбрали такую скорость передвижения, что зеки фактически не бежали, а все время падали вперед, и только благодаря тому, что их подталкивали и одновременно придерживали, они продвигались быстрым темпом. Овчарки лают, охранники кричат: в такой ситуации думать некогда, нужно успевать выполнять команды. ПЗшников подвели к "отстойникам", оказавшимся прямо тут же, в коридоре, и рассадили по одному. Честно говоря, не помню, сняли ли с них наручники (кстати, обычные заключенные передвигаются по СИЗО вообще без наручников, просто держа руки за спиной). Зато прекрасно помню, что когда закрывали дверь в "отстойник" и когда ее вновь открыли, чтобы вывести оттуда заключенного, он был в одной позе: согнут чуть ли не до пола с вывернутыми назад руками и растопыренными пальцами. Человек легко поддается дрессировке, особенно, если ею занимаются профессионалы. Так вот, зная, как относятся к ПЗшникам, и то, что они сразу после приговора уже не пересекаются с обычными зеками, могу предположить, что их начинают обрабатывать уже по дороге из зала суда. 25? Это не срок!Со мной в отряде сидел парень, которому заменили пожизненное заключение на двадцать пять лет зоны. Он мне немного рассказывал о том, как обращались с ним в спецкоридоре на Володарке (СИЗО на улице Володарского в Минске). Дело в том, что в минском СИЗО есть так называемый спецкоридор, где содержат приговоренных к расстрелу и ПЗшников. Смертники ожидают казни, а приговоренные к пожизненному заключению — этапа в Жодино. И все пишут кассационные жалобы на то, что приговор является слишком суровым. Моему знакомому повезло. Он "шел" по делу вместе со своим братом. Они совершили несколько очень тяжелых преступлений, в том числе убийство беременной женщины, по-моему, ножом. Мой знакомый написал "касатку" (кассационную жалобу), где основную вину переложил на брата. По его словам, родственник, якобы, сам крикнул ему: "Вали все на меня!" Иногда знакомый начинал вспоминать те пару месяцев, которые он провел в камере для ПЗшников. Судя по его рассказам, они сидели поодиночке. Периодически его били, часто заглядывали в глазок, а ночами заставляли спать с руками, лежащими поверх одеяла, чтобы он не вскрыл себе вены. Когда мой знакомый приехал в зону, то испытал облегчение, поскольку у него был "обычный" срок, и к нему по-человечески относилась милиция. Но, самое главное, была, хоть и слабая, надежда досрочно выйти на свободу. По закону, у отбывющих пожизненное заключение тоже есть возможность отсидеть 20 лет, потом их за хорошее поведение могут перевести в зону и оттуда уже через пять, если все будет хорошо, освобождают. Честно говоря, никто из зеков не слышал о таких ПЗшниках, да и выжить в тех условиях, в которых их содержат, довольно сложно. А если кто-то и продержится там двадцать лет и ему повезет, то, скорее всего, это уже будет моральный и, вполне вероятно, физический инвалид. Не зря в телепередаче, посвященной белорусским заключенным, осужденным на пожизненный срок, один из таких страдальцев открыто сказал, что лучше бы его расстреляли. Странное отношениеНесмотря на то, что зеки по определению находятся в оппозиции к милиции, а некоторые говорили, что даже пострадали от ее беспредела и осуждены за преступления, которых не совершали, отношение заключенных к смертной казни, скажем так, двойственное. С одной стороны, все заключенные четко знают, что осудить могут абсолютно любого человека и за абсолютно любое преступление. С другой же стороны, у заключенных есть кодекс чести, понятия морали и, соответственно, список преступлений, которые нормальный человек совершать не будет ни при каких обстоятельствах. Поэтому получается, примерно, следующее: зеки, в принципе, против смертной казни, поскольку часть из них чудом избежала "вышки", кроме того, они солидарны с несчастными, приговоренными к расстрелу, и, самое главное, ни у кого из сидельцев нет абсолютно никакого доверия ни к судам, ни к следователям. Но при всем этом у заключенных есть список преступлений, за которые, как говорили некоторые, они лично пошли бы на "мокрое дело". Поэтому, когда заходил вопрос об отмене смертной казни, люди в зоне делились на тех, кто считает, что данный вид наказания нужно оставить, и тех, кто был против этого. Оба лагеря приводили весомые аргументы в свою пользу. Помню, мне рассказывали историю про абсолютно седого парня, которому было немногим за двадцать. Его перевели в одну из зон, заменив расстрел на "обычный" срок: то ли оказалось, что не он совершил одно из преступлений, то ли просто пересмотрели приговор и смягчили, решив, что погорячились. А стал седым он в камере смертников, прислушиваясь к каждому звуку из коридора и думая, что идут за ним. А еще я вспоминаю случай, который недавно произошел в Китае, о нем писали на многих сайтах: через двадцать лет после того, как человека казнили за изнасилование, его признали невиновным и полностью оправдали. На мой взгляд, смертная казнь — очень тонкий инструмент наказания, не зря о нем многие годы ведутся споры. Однако как быть с теми, кто совершил действительно ужасное преступление и кому не стоит находиться в обществе? Здесь нет ни одного вопроса, на который можно дать окончательный ответ. Поскольку речь идет не только о казненных, но и о той ответственности, которую за них готово взять на себя общество в целом и каждый гражданин в частности.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции. Чтобы разместить новость на сайте или в блоге скопируйте код:
На вашем ресурсе это будет выглядеть так
Этот материал составлен исключительно из рассказов заключенных и бесед автора с человеком, которого вначале приговорили к ПЗ (пожизненному заключению), а потом...
|
|