О допинге начистоту

Источник материала:

Александр Ванхадло повышенного внимания к себе не любит. Работа такая. Появление на телеэкране или в газете директора Национального антидопингового агентства чаще всего не сулит ничего хорошего ни спортсменам, ни тем, кто за них болеет. Но в последнее время Александру Аркадьевичу все чаще приходится объяснять, комментировать... Он не отказывает. Понимает, что последствия додумываний в такой скользкой теме, как допинг, могут быть куда более разрушительными, чем самая горькая правда. Но избежать непонимания и даже манипулирования фактами все равно не удается. Слишком уж много слухов и стереотипов сложилось вокруг НАДА и его роли в жизни белорусского спорта. Начал Александр Аркадьевич с самого острого:

— В нынешнем году за первый квартал положительных проб выявлено больше, чем за половину минувшего года. С чем это связано? Мы почти вдвое увеличили количество тестов. Получили возможность брать пробы в глубинке, благодаря работе аналитического отдела делаем точечные проверки: отслеживаем подозрительные результаты соревнований, работу тренеров, ранее уличенных в использовании допинга. Результат ожидаемый. Нашему агентству всего 6 лет. Более–менее нормально оно заработало с конца 2011 года, когда был расширен штат, появился транспорт. По мировым стандартам — смешно, но это уже дает возможность организовать работу. И она обязана была привести к выявлению большего числа положительных проб. В прошлом году в УОР и командах брали 10 проб. В нынешнем — 25: вероятность проскочить значительно уменьшилась. В следующем — будет еще больше. Сегодня ВАДА рекомендует начинать проверки уже с 14 лет: запрещенная химия уходит в детско–юношеский спорт. И в Беларуси почти 70 процентов проб берется у спортсменов от 14 до 23 лет. Мы, конечно, можем попытаться выявить всех «химиков» в национальных командах, но этот подход хорош для тех, кому нужны громкие разоблачения. У нас другая цель, ведь в нынешней ситуации становится невозможно проводить «селекцию» спортсменов. Заметят перспективного паренька, пригласят в сборную, а он вдруг останавливается в своем развитии. Почему? Потому что начинаются выезды на соревнования, контроль — и наш, и международный. Очень важно понять, что творится в белорусском резерве без химии. Мы проводим встречи и семинары. Объясняем вред допинга и правила честной игры. Но это лишь начало «уборки» в белорусском спорте.

— Одно дело, когда растет число выявленных «внутренних» проб, что действительно может говорить об эффективности работы агентства. И совсем другое — увеличение проколов на международных стартах.

— Это говорит скорее не о том, что против нас развернута какая–то кампания уничтожения, а о банальной отсталости нашей антидопинговой программы. ВАДА рекомендует для Беларуси ежегодно проверять определенное количество проб. Цифра высчитывается индивидуально для каждой страны в зависимости от числа спортсменов, количества завоеванных медалей и еще ряда факторов. Ранее это было 1.500 проб. Мы не могли столько взять и долго пытались обосновать расширение штата. Сегодня наш предел — 2.200, но рекомендованное ВАДА количество за это время выросло до 3.000. Мы постоянно уступаем в этой гонке. К тому же у отлично оснащенной белорусской лаборатории до сих пор нет международной аккредитации, а значит, она не имеет доступа к закрытым новейшим методикам и стандартам.

— Когда об этом заходит речь, нередко вспоминают выступление сборной по легкой атлетике на Олимпиаде в Лондоне. После ее окончания было официально заявлено о том, что спортсмены провалились из–за того, что после изоляции главного тренера и основного врача сборной лишились фармакологического обеспечения.

— Важно провести границу между фармакологическим обеспечением и допингом. Подготовка спортсменов идет на протяжении нескольких лет, а фармакологическое сопровождение — не автоматический процесс. Проблема легкоатлетической сборной была в том, что о том, как, что и кому нужно принимать, знал лишь один человек — врач сборной. И когда он не смог напрямую управлять процессом, все пошло наперекосяк. О допинге речь не шла. Но при этом, замечу, наша общая задача не только исключить прием спортсменами допинга, но и представить его не менее эффективную замену.

— Новейшие фармакологические препараты в Беларусь не поставляются даже в спортивный диспансер. Спортсмены вынуждены покупать их сами у сомнительных поставщиков и зачастую прокалываются на банальном желании сэкономить: стоят–то такие препараты очень недешево.

— Препараты, которые могут официально завозиться в страну и продаваться в сети магазинов, должны в обязательном порядке пройти регистрацию в Минздраве. Мало того, что этот процесс сам по себе очень долгий и требующий приложения серьезных усилий, так еще нужно заинтересовать поставщиков. В результате получается, что пока какой–то препарат зарегистрируют в Беларуси, в мире он успевает безнадежно устареть.

— Так почему никто не пытается ввести какой–то льготный путь закупки фармакологии для национальных сборных, раз мы уж говорим об олимпийских медалях?

— Это хороший вопрос, но задавать его нужно не мне. Я могу говорить лишь о том, что, запрещая допинг, нужно сделать все возможное, чтобы профессиональный спортсмен получал взамен не настойку календулы из ближайшей аптеки. Решать такие вопросы нужно на высоком государственном уровне. Это касается и ввозимых из–за границы биологически активных добавок. Из–за входящих в их состав психостимуляторов, которые не упоминаются в составе, наши спортсмены уже имели немало проблем. Только за нынешний год 5 случаев! И мы уже обсуждали с министром спорта Александром Шамко (кстати, он очень жестко относится к допингу) необходимость введения в стране государственного регулирования производства и оборота спортивного питания. Контроль будет касаться распространения подобных препаратов через диспансер и закупок федерациями.

— Вы упомянули, что граница между запрещенными и разрешенными препаратами очень тонкая. Как вы относитесь к мнению, что при должном желании поймать сегодня можно кого угодно, главное — иметь такую цель и достаточно современные технологии?

— Сам по себе такой подход — стрельба из пушки по воробьям. Другое дело, что если в какой–то команде за год, условно, было обнаружено 10 положительных проб, то в будущем ей будет уделяться повышенное внимание. Такая же ситуация в отношении стран, в которых выявляется большее число грязных проб. Это, как грибы собирать: нашел один — ищи рядом еще. Плюс так называемая информация от третьих лиц, являющаяся одним из важнейших критериев отбора спортсменов на допинг–контроль.

— И много в Беларуси таких третьих лиц?

— Бывает, звонят и сообщают, что кто–то что–то принимает. Как пример ситуация, которая произошла на крупных международных соревнованиях в Бресте. Мы там проводили допинг–контроль, и уже почти к окончанию соревнований супервайзер потребовал взять еще одну дополнительную пробу у белорусского спортсмена. Мы взяли, проба оказалась отрицательной. Как я узнал впоследствии, кто–то из представителей команд увидел, как из комнаты, где проживали наши ребята, выходил врач с капельницей. В то время сами по себе капельницы еще не были запрещены, но это вызвало подозрения, кто–то намекнул.

— А как вы относитесь к практике перепроверки проб спустя несколько лет?

— На мой взгляд, это не совсем корректно. С одной стороны, да: допинг в них был обнаружен, но, как говорится, этот тайм мы уже отыграли. Раз 8 лет назад спортсмены были признаны чистыми, то это решение должно оставаться неизменным. Или давайте перепроверим и тех, кому передают медали. Хотя с точки зрения борьбы с допингом такие перепроверки, безусловно, очень эффективное оружие, но оно было использовано без должной подготовки и обкатки. И в нынешнем виде ничего, кроме хаоса, эти перепроверки не дадут.

— Зато отличный способ сведения счетов с неугодными: никто ведь не знает, как отбирают пробы для перепроверки.

— Это действительно вызывает много вопросов. Такой процесс должен быть открытым. Но этого нет, а попадаются россияне, украинцы и белорусы. Думаю, без информации от третьих лиц здесь также не обошлось.

— Считается, что нынешнее внимание к белорусским спортсменам спровоцировала победа Ивана Тихона и Вадима Девятовского в суде над МОК и ВАДА. Вы согласны?

— Победа наших ребят наверняка стала сильным раздражителем. Давайте вспомним формулировку решения суда: Тихон с Девятовским доказали не свою невиновность, а ошибки, допущенные при анализе проб. И это — повод для применения так называемого целевого тестирования белорусских метателей впоследствии. Когда Тихон с Девятовским выиграли суд, в наших газетах выходили статьи с заголовками «Белорусы победили МОК». Поверьте, там подобные вещи очень хорошо отслеживают.

— Сегодня ВАДА в своем желании покопаться в истории добралось до Олимпиады 2004 года. Впереди — Пекин...

— Я уверен, что на Тихоне с Девятовским для нас дело не закончится. Имею в виду не дисквалификации, а вскрытие проб.

Автор публикации: Дмитрий КОМАШКО

Фото: Александр СТАДУБ