Эксперт: украинский вопрос - только часть кризиса отношений России и Запада

Источник материала:

Москва, 14 апреля. Начало антитеррористической операции, объявленной накануне исполняющим обязанности президента Украины Александром Турчиновым, затягивается. Штурм юго-востока Украины протестующие ожидали утром, когда истек очередной срок ультиматума. Однако силовой удар по восставшим регионам до сих пор не последовал. Вместо этого киевские власти предприняли другую попытку заставить митингующих сдать оружие и свои позиции - объявили о возможном проведении референдума о госустройстве Украины. Сможет ли это изменить ситуацию на востоке страны, в интервью телеканалу «МИР 24» рассказал заведующий кафедрой мировой политики Высшей школы экономики Максим Братерский.

- Утром истек ультиматум, когда митингующие должны были сдать оружие. Однако этого не последовало

Глупо было бы ожидать того, что люди, которые встали на защиту своих интересов, возьмут и разойдутся. Не думаю, что и Киев этого ждал. Пока, к счастью, крупномасштабных военных действий не произошло. На самом деле Киев находится в очень непростой ситуации, когда и так, и сяк плохо. Бездействие означает удар по киевскому режиму, а если что-то предпринять – значит получить в ответ еще большие неприятности, причем не только со стороны России. Трудно сказать, как повернется мировое общественное мнение, которое сейчас сформировано довольно однозначно, если польется кровь.

- Что может означать заявление Турчинова о всеукраинском референдуме?

Мне нравится слово «референдум». Это то, что здравомыслящие люди внутри и вне Украины ожидают. Но то, что его предлагают провести в один день с президентскими выборами, это ловушка. Это называется продавать кота в мешке. То есть берем два бюллетеня. В одном указываем, что голосуем за такого-то человека, который будет президентом, правда, непонятно, по какой конституции, как страна будет устроена, и какие у него будут полномочия, а в другом говорим, как мы хотим, чтобы было устроено государство. Не будем забывать и о расхожей фразе, ее приписывают Сталину, «Не важно, как голосуют, важно, как считают». Кто будет считать? Киев?

- Международные наблюдатели...

Какие международные наблюдатели? Это не оговорено. На всех выборах любят присутствовать наблюдатели из ПАСЕ. Я не думаю, что их заключения будут сколь-нибудь убедительны для России после того скандала, который произошел на последней сессии ассамблеи. Есть организации, к которым Россия критично относится, но склонна больше доверять. Например, ОБСЕ. Надо это все объяснять. Самое главное, перед тем, как голосовать за кандидатуру политического деятеля, людям надо понять, какие у него будут полномочия и в какой стране. Поэтому идея о проведении одновременных волеизъявлений не работает.

- Заявление Турчинова - это попытка мирного урегулирования конфликта или «брошенная кость»?

С одной стороны, это попытка усыпить бдительность, а с другой – шаг в сторону начала разговора о конституционной реформе. Слово сказано, а будет ли референдум 25 мая или нет – это вопрос второй. Его можно обсуждать отдельно. Мне кажется, ситуация чуть улучшилась.

- Допускаете ли вы силовой вариант развития событий?

Исключить его нельзя, но это будет очень трудное решение. Янукович, как бы к нему ни относились, совершенно справедливо сказал, что использование силы, особенно армии, в такой ситуации может привести к очень неприятным последствиям для инициаторов. Победа все спишет. А в случае проигрыша это же военное преступление.

- Может быть, неслучайно в Славянске на баррикадах появились зонтики с надписью «Янукович – наш президент»?

Определенные позиции Януковича на востоке Украины сохраняются. Как бы к нему ни относились граждане Украины, формально он президент. Можно говорить сколько угодно о революции, импичмента ему не объявляли, в отставку он не подавал и он жив.

- Если будет реализован силовой вариант, это будет гражданская война с подавлением?

Да, это будет гражданская война. Киев, вероятно, будет рассчитывать на то, что протестующих горстка, нет поддержки, что достаточно пострелять, арестовать, заблокировать несколько сот человек и вопрос будет закрыт. Но вряд ли так. Население юго-востока, естественно, не едино по поводу того, как жить дальше, но поддержка у этого движения гораздо шире, нежели несколько сот или тысяч или несколько десятков тысяч человек. То есть какие-то кратковременные военные успехи могут быть. Организованная военная сила может переломить неорганизованную и плохо вооруженную. Но это не означает, что такая же проблема не всплывет через день, месяц или полгода.

- Хочется, чтобы ситуацию уже взяли под контроль. Может ли это сделать Киев?

На мой взгляд, в нынешних условиях Киев этого сделать не может. Запад, думаю, тоже нет. Не будем перед собой лукавить, вопрос не только в том, чтобы предотвратить насилие или завершить этот конфликт. У России в отношении Украины есть вполне ясные национальные интересы. Мы не готовы на урегулирование этого конфликта на любых условиях. В противном случае мы бы отвернулись и сказали, что ничего не видим, не слышим, не знаем и не будем вмешиваться. Россия не заинтересована в том, чтобы на ее границе возникало русофобское государство, чтобы этнических русских дискриминировали. Во-вторых, Россия заинтересована, чтобы были свободные торговые пути для наших основных товаров. В-третьих, заинтересована в том, чтобы разные военно-политические группировки и их военная инфраструктура ни на сантиметр не приближались к границам, особенно что касается элементов ПРО и т.д. Это главное, остальное – уже следствие.

- Что сейчас может «разрулить» ситуацию? Что может заставить протестующих сдать оружие и освободить захваченные здания?

Договоренность, которая каким-то образом могла открыть перспективу урегулирования, внутри Украины сейчас вообще не может быть достигнута. В этом плане мы все ждем начала четырехсторонних переговоров, которые были заявлены на 17 апреля. Будут ли они и с какой повесткой – сказать пока трудно. Но если мы говорим о реальном урегулировании, то а) в переговорах должны участвовать Украина, Россия, ЕС и США и б) это должны быть переговоры не только по конкретному кризису – должны быть прописаны новые правила игры, которые позволили бы предотвратить возникновение таких кризисов в будущем. Дело в том, что политика сдерживания России, политика «холодной войны» не закончена, сейчас мы видим ее возобновление. Это не моя мысль, я цитирую своего коллегу Федора Лукьянова. Должен быть подписан мирный договор между Россией и Западом и в нем должны быть прописаны условия, признанные всеми правила и обещания, которые не будут нарушаться. Потому что все эти 23 года мы видели, что Россию считали проигравшей в «холодной войне» державой и вообще не признавали за ней никаких прав и интересов. Права и интересы мог формулировать только Запад и сам для себя он никаких ограничений не выставлял. Хотим Украину – будем в Украине, хотим Грузию – будем в Грузии, хотим в Польше противоракетную оборону поставить – поставим, хотим в Черное море корабли завести – заведем. Непосредственно украинский кризис стал фокусом столкновений по этому большому вопросу. Собственно украинский вопрос является важнейшей частью этого кризиса, но сам кризис шире. Это не только Украина, а общая система взаимоотношений между Россией и Западом.

- Получается что срок разрешения кризиса определить нельзя…

Думаю, что нет.

- Спасибо за интервью!