Айболит для обездоленных: бывший военный медик 15 лет спасает детей-сирот

Источник материала:

После интервью с некоторыми людьми начинаешь остро чувствовать, что жизнь на самом деле иная, чем тебе кажется. Именно такое ощущение возникло у меня после разговора с военным хирургом в отставке Владимиром Воропаевым. Я читала о нем в интернете, знала, что он уже 15 лет помогает больным детям из детских домов и малообеспеченных семей - добивается операций, лечения и протезов для маленьких калек, годами отслеживает их судьбу.

И вот мне навстречу выходит по-военному подтянутый человек огромного роста, улыбается и начинает свой рассказ. Правда, разговора о нем самом, как я хотела, не вышло: Владимир Васильевич может говорить только о детях — тех самых, с которыми он месяцами живет в госпиталях, готовит к операциям и выхаживает после них, ради которых обивает пороги чиновничьих кабинетов. Чтобы помогать маленьким калекам, им был создан Фонд «Здоровье Отечества». Впрочем, Фонд — это громко сказано, поскольку работает Владимир там один, сам себе начальник и подчиненный. Конечно, помогает довольно большая команда волонтеров и друзей, единомышленников и просто хороших людей из России и США.

Руки для Андрюши и Вадика

Сейчас Владимир Воропаев готовит к поездке в США четырехлетнего Андрея Хмелевского из Архангельской области. Узнав, что мальчик родился без рук, из семьи сразу ушел отец. Мама, воспитывающая малыша одна, просто с ног сбилась: с таким недугом, как у Андрюши, она уже отчаялась получить помощь медиков.

Шальная надежда возникла, когда женщина увидела по телевизору сюжет о другом ребенке с точно таким же недугом - шестилетнем Вадике Ладонине из Ярославля. Ему фонд «Здоровье Отечества» помог обрести сложные функциональные механические протезы обеих рук, которых в России еще не делают. В сюжете мальчишка не только ловко орудовал ложкой, а даже рисовал.

Мама Андрея бросилась звонить на телеканал. Узнав контакты семьи мальчика, она вышла на доктора Воропаева.

— Все бы хорошо, но маме Андрюши американское посольство визу не одобрило, — огорчается Владимир. — Она молодая, незамужняя женщина, которая не имеет в России достаточного дохода. Таких в США стараются не впускать - чтобы не возникло соблазна остаться. И даже то, что она сопровождает на операцию маленького сына-калеку, не аргумент. Видимо, с Андрюшей в Америку поеду я один.

Доктор Воропаев давно привык опекать своих беспомощных подопечных, как заботливая нянька: и покормит с ложки, и помоет, и переоденет, и вещи постирает.

— Хотя они такие шустрые бывают, только держись! — говорит Владимир. — Помню, как тот же Вадик в аэропорту Лос-Анжелеса, пока я готовил для проверки документы, успел за несколько минут передвинуть своими культями столбики с лентой, которыми обозначали коридоры для прохода пассажиров разных рейсов. И спутал тем самым все планы работников аэропорта, пустив огромную толпу туристов из Пекина не в тот коридор.

А потом, когда Воропаев сел за руль автомобиля, тщательно пристегнув маленького хулигана ремнями безопасности, Вадик посреди скоростного автобана вдруг «исчез» из салона. Оказалось, что он отстегнулся и спрятался на третьем ряду сидений, разлегшись там, как на диване.

Многие чудесные детишки, получив протезы, теперь ведут совсем другой образ жизни. Сирота Света Никифорова из Москвы (родители девочки погибли в автокатастрофе и ее воспитывает бабушка), вернувшись после операции и получив протез, занялась плаванием в школе паралимпийского резерва. Теперь она - чемпионка России в своей возрастной группе.

А еще был Дима Лысенко, которому не смогли помочь российские медики. Его семья погибла во время землетрясения в Нефтегорске. Годовалый Дима стал последним, кого спасатели вытащили из-под завалов живым на четвертые сутки после трагедии. Упавшей плитой малышу раздавило ногу, развилась гангрена, и ампутацию пришлось провести очень высоко. Фонд узнал о Диме в 2003 году, когда от него уже отказались в ЦИТО и Институте протезирования. Еще несколько лет по всему миру искали врача, который взялся бы нарастить культю, оставшуюся от ампутации, и сделать рабочий протез, который позволял бы Диме ходить. За эту операцию согласился взяться итальянец Антонио Скадутто. По методу Илизарова он удлинил культю на 17 см, сделал пластику мягких тканей (это дало еще 5 см). А потом в Лос-Анджелесе провели протезирование, и в Россию Дима вернулся на своих ногах! Теперь он студент Ульяновского университета.

— Больных детей в нашей стране, которые уже давно нуждаются в медицинской помощи, но ее не получают, десятки тысяч, — говорит доктор Воропаев. — Дети растут без рук и ног, и если они подходят к выпуску из детдома, то потом им уже никто никогда не поможет! Одна дорога — милостыню просить. С каждым ребенком надо возиться, искать клинику, подбирать врача, находить варианты реабилитации. И маленьким калекам тоже надо помогать: чем старше ребенок, тем сложнее ему приспособиться к протезу, научиться им пользоваться.

Пациенты у доктора Воропаева расписаны на два года вперед, и он сокрушается, что не может помочь всем.

*«Ситуация в детских домах просто возмутительная!»

По словам научного руководителя Национального центра проблем инвалидов Александра Лысенко, ситуация, при которой в детских домах до сих пор остаются ребята, нуждающиеся в протезировании, «просто возмутительная». Лысенко считает, что возможности отечественной медицины в области протезирования за последние годы значительно возросли. И если еще где-то есть дети, не получившие такого рода помощь, то это вопрос халатности их опекунов, которыми являются руководители детских домов.

- Все протезы уже давно изготавливаются только функциональными, — рассказал корреспонденту «Мир 24» Александр Лысенко. — Протезы верхних конечностей – тяговые или сложные биофункциональные, протезы нижних конечностей комплектуются высокофункциональными протезами суставов, мультиприемниками и силиконовыми чехлами, чтобы мультиприемник хорошо прилегал к культе. Сегодня в РФ примерно около 200 протезно-ортопедических предприятий. Из них 70 являются государственными, но большая часть – негосударственные. Это означает, что рынок протезно-ортопедической помощи растет, развивается, прирастает частными предприятиями. На этом рынке развивается конкуренция, которая стимулирует протезирование с использованием высокофункциональных протезно-ортопедических изделий.

- Детскому протезированию у нас уделяется повышенное внимание, - считает руководитель Национального центра проблем инвалидов. - Человек и протез – это сложная биомеханическая система. Поэтому очень часто надо провести подготовку к протезированию, вплоть до выполнения реконструктивной операции по подготовке культи к протезированию. Такую подготовку на самом высоком уровне осуществляют в Санкт-Петербургском научно-практическом центре медико-социальной экспертизы, протезирования и реабилитации, а также в Москве, в Федеральном бюро медико-социальной экспертизы, где имеются специальные детские отделения. Конечно, детей протезируют и на других ортопедических предприятиях по всей России. Все оказание пободной помощи осуществляется за счет федерального бюджета. Субъекты РФ получают деньги на протезирование из бюджета либо через региональные отделения Фонда социального страхования, либо через органы социальной защиты населения — в разных регионах по-разному. Вопрос о протезировании решается, как только ребенок получает инвалидность. Его записывают в индивидуальную программу реабилитации, которая и начинается с протезирования. Пациента вместе с сопровождающим направляют на протезно-ортопедическое предприятие, где ему оказывают необходимую помощь. Дорога для ребенка и сопровождающего тоже оплачивается государством. Очередности на протезирование детей в Российской Федерации практически нет.»

Вместо солдат помощь получили дети

Как же получилось, что проработавший всю свою жизнь в военных госпиталях, полковник медицинской службы занялся детьми?

— Сначала я хотел помочь тем мальчишкам-калекам, бывшим солдатам, которых много стало после чеченских событий, — рассказывает Владимир. Образовалась целая группа единомышленников: я, мой сын Андрей, знаменитая летчица Марина Лаврентьевна Попович и мой хороший друг Владислав Строганов, генеральный директор компании «Галион». Мы искали возможность организовать бесплатное качественное протезирование и лечение, чтобы молодые люди, оставшиеся без конечностей, могли хоть как-то вернуться к полноценной жизни. Марина Лаврентьевна через своих знакомых в США выяснила, что эту помощь там можно получить. Ее друзья в США — переводчица, волонтер Марина Максимова и вице-президент компании Trade Development(World Trade Center Association) Вэнц Бэгхам — организовали нам встречу с представителями корпорации Шрайнерс (Shriners), которая оказывает бесплатную медицинскую помощь детям-инвалидам. Причем в лучших госпиталях по всей территории США! Они согласились нам помогать, и мы заключили соглашение, разделив зоны ответственности. Мы обеспечиваем для пациентов трансфер, билеты, проживание, питание и страховку, которая действует за пределами госпиталя. А Шрайнерс — бесплатные исследования, операции, лечение, протезы, лекарства и вообще все, что относится к сфере медицины. И вот, проделав всю эту предварительную работу и достигнув договоренностей, мы выяснили, что существует ограничение, которое сводило на нет всю нашу затею: в корпорации Шрайнерс не оказывали помощь бывшим военнослужащим. И тогда мы решили: пусть эту помощь получат дети-сироты и дети из малообеспеченных семей!

Сейчас Владимиру помогает много хороших людей в обеих странах. Прежде всего его взрослые дети, сын Андрей и дочь Юлия, которые неоднократно сопровождали в США больных ребят, беря на себя все заботы о них. Помогает компания «Галион» и ее директор Владислав Строганов, который уже 15 лет безвозмездно предоставляет Фонду кабинет в своем офисе в центре Москвы, оргтехнику и связь. Всю бухгалтерию взяла на себя волонтер Зинаида Зобзева из Фонда Рериха. В США многие вопросы помогают решить председатель детского общества в Лос-Анжелесе Татьяна Горбенко и учитель школы при Православном храме в Лос-Анджелесе Нателла Петросян, волонтеры Татьяна Холден и Елена Малендевич. Помогает и русская православная церковь, отдельные волонтеры и просто сочувствующие люди. Ища средств на очередную поездку, Владимир обращается с письмами ко всем: просит денег в коммерческих структурах, в банках, у бизнесменов.

— Все сочувствуют, все понимают, но помощь оказывают единицы, — вздыхает он. — Чаще всего выделить средства соглашаются Сбербанк, Российско-Еврейский конгресс, Фонд Леонарда Блаватника и все тот же «Галион».

Владимир перебирает фотографии, улыбается, рассказывает. За 15 лет помощь получил 101 ребенок.

— Мне все время кажется, что это так мало, — говорит доктор Воропаев. А с другой стороны, я мысленно ставлю всех в ряд, и я просто счастлив, что помог хотя бы им. Конечно, мы занимаемся не только протезами конечностей. У многих детей проблемы со зрением, им не оперируют даже банальное косоглазие, хотя его устранить проще простого. Многие девочки потом не расстаются с зеркальцем: все время в него заглядывают, не в силах поверить, что они стали красивыми.

Самые дорогие операции — челюстно-лицевые. Некоторые требуют очень длительного лечения. Несколько лет Фонд занимался судьбой Наташи Бирюковой из Елатомского детского дома. Диагноз «волчья пасть» требовал нескольких последовательных операций. Наташу оперировали несколько раз в Рязани и Москве, но достичь желаемого результата не удалось. После пластической операции, проведенной в частной клинике пластической челюстно-лицевой хирургии США, Наташа обрела нормальную внешность.

В России почти все платно даже для сирот

Почему же маленькие изгои получают помощь именно в США? Неужели на Родине нет хороших врачей? Да и дорого, наверное, жить по несколько месяцев в США...

— Раньше я старался найти для ребят помощь в российских медучреждениях, — говорит Владимир. — Относились ко мне очень по-разному. В основном настороженно, подозрительно. Я ходил, просил, обивал пороги, удивлялся: это же дети-сироты, они же на иждивении государства, как же можно в российских государственных клиниках требовать денег за их лечение и протезы?

С некоторыми медучреждениями возникало взаимопонимание, другие ни в какую не соглашались оказывать помощь бесплатно. Иногда доходило до абсурда. В Москве две клиники расположены через дорогу друг от друга: Институт Микрохирургии глаза и Федеральное Бюро медико-социальной экспертизы. В первом, пока институтом руководил Христо Тахчиди, у Фонда была ежегодная квота: 18 сертификатов на бесплатные операции. Во втором, как ни просил Владимир Воропаев, если ребенок не из Москвы, для него все было только за плату: и операция, и наркоз, и послеоперационное лечение. И во многих других местах тоже все платно.

—— Приходится писать много писем, потенциальным спонсорам, просить денег под конкретные операции, и собирать документы на этих детей, околачивать пороги местных чиновников, чтобы ребят отпустили на лечение. Я, как попрошайка, хожу из клиники в клинику, добиваясь, чтобы их прооперировали бесплатно. А время идет, и многие маленькие калеки ждут помощи.

Вот и получается, что вместо того, чтобы стучаться в закрытую дверь, нам проще, да и дешевле лечить детей за рубежом. Это только кажется, что лететь туда дорого. В США мы давно уже селимся в Ronald McDonald House, это мини-отели специально для родителей и детей, приезжающих на лечение в госпитали США. Проживание там стоит 25 долларов в сутки, плюс 35 долларов в сутки на питание на одного человека. Мы тратим не так много, с учетом того, что Аэрофлот предоставляет Фонду билеты с большими скидками, а семья Игоря Михайловича Оленикова - руководителя корпорации «Olen» Newport Bech, уже 10 лет нам предоставляет в пользование большой, хороший автомобиль, в который при необходимости помещается и инвалидная коляска. Средний бюджет на 45 дней на меня и ребенка, включая билеты и проживание, составляет примерно 230-250 тысяч рублей.

Если реабилитация длительная, я заранее нахожу в США семью, которая готова принять маленького калеку на это время. Там очень отзывчивые люди и много желающих помочь. Иногда дети по полгода и более учатся в местной школе, успевают выучить язык, обзавестись друзьями, многие танцуют или занимаются единоборствами, плаванием.

А какое фантастическое там отношение там к этим детям! А медперсонал! И очень часто оказывается, что врачи, которые делают операции маленьким калекам — сами на протезе. Это производит на детей такое впечатление, какое не может произвести ни один самый проникновенный разговор. Дети убеждаются, что с протезом можно и работать, и стать полноценным членом общества — все то, о чем они даже не мечтали!

Чем чреваты политические игры

Владимир Воропаев очень надеется, что нынешнее политическое обострение между нашими государствами не отразится на детях, ведь операции распланированы уже на два года вперед, и сейчас, отправляясь с одним ребенком, он везет с собой полный комплект медицинских документов на следующего. Госпитальная комиссия изучает документы и принимает решение об объеме и характере медицинской помощи, а так же о сроках лечения.

— Пока американцы ни разу мне не отказали, - говорит он. - Для них дети-инвалиды — это святое, это вне политики. А вот российские чиновники, особенно после принятия закона Димы Яковлева, перестраховываются. Чаще всего они не отказывают в лечении маленьких калек, но и подолгу не принимают необходимых решений. Требуют кипы документов, даже мой медицинский диплом. В прошлом году даже не отпустили на лечение девочку с церебральным параличом из Екатеринбурга.

Для операции двенадцатилетней Ангелины Быковой уже было все готово: ее ждал американский госпиталь, были куплены билеты, собраны медицинские документы, получены визы. До выезда оставалось несколько дней, когда заведующей детского дома № 3 поступил звонок из министерства. «Есть мнение, что лечение Ангелины лучше провести на Родине», — сказала она Владимиру Воропаеву. Тогда девочке действительно сделали операцию в Екатеринбурге, и сняли об этом несколько телесюжетов. Только непонятно, что же мешало местным медикам помочь девочке раньше, и почему еще несколько детей в том же детском доме и с тем же диагнозом медицинской помощи так и не получили.

— В результате мы свернули общение с некоторыми детскими домами, где чиновники уж очень не хотели отпускать детей на лечение, и помогаем там, где администрация идет на контакт...

Детский дом в здании тюрьмы

— 10 лет мы помогаем детским домам, расположенных в рабочем поселке Елатьма, Касимовского района Рязанской области. Когда я первый раз туда приехал, у меня просто опустились руки! Там столько несчастных больных детей, а они живут в здании дореволюционной постройки, где раньше была тюрьма. Огромные холодные спальни, щели в окнах, ледяной туалет, где страшная грязь и дырки в полу вместо унитазов, и такой запах, что просто страшно! И в этих условиях живут дети-калеки, которые ни помочь себе не могут, ни помыться. Горячей воды нет, да и холод зимой такой, что помыться там никак нельзя.

Фонду удалось привлечь для ремонта этого детского дома американскую организацию, подразделение корпорации Катерпиллар (Сaterpillar), волонтеры которой съездили туда, все сфотографировали и постепенно, за несколько лет отремонтировала этот детский дом. Утеплили здание, сделали нормальные туалеты, поставили бойлеры и душевые кабины, огромные спальни разделили на несколько комнаток, в которых дети живут по 3-4 человека, сделали игровую комнату.

Фонд «Здоровье отечества» тоже в меру сил поучаствовал в ремонте: сделал на свои средства крышу на пристройке, в которой расположен туалет. А когда Фонд вместе с волонтерами привез в детский дом велосипеды всех размеров, от трехколесных до подростковых, то дети даже не дали взрослым их разгружать: сами несли, как драгоценность. Каждый хотел подержаться за это чудо, проехаться.

В той же Рязанской области волонтеры другой организации из США, Калвари (Calvary Community Church-Thousend Oaks, California) организовали общежитие для выпускников детских домов, которые учатся в профессионально-технических училищах. Они сняли на свои деньги несколько квартир, где бывшие детдомовцы живут и учатся вести хозяйство под руководством взрослых кураторов. Они учат бывших детдомовцев планировать свои расходы, чтобы стипендии хватало на питание и одежду, готовить, стирать, и вообще общаться с окружающим миром, от которого они были отделены стенами детдома.

— Известно, что среди выпускников детдомов необычайно высок процент преступности, — говорит Владимир Воропаев. — Это происходит потому, что эти дети абсолютно не социализированы. Их растят потребителями, они привыкли, что государство все делает за них. Поэтому их приходится учить самым элементарным правилам жизни в обществе, чему дети в семьях учатся исподволь, даже не задумываясь об этом.
У организации Калвари было еще множество благотворительных планов в Рязанской области, включая летние детские оздоровительные лагеря для сирот и малоимущих, но им так и не дали их открыть местные чиновники. Сейчас Калвари свернула почти все свои проекты, переориентировавшись на Африку, Ближний Восток и другие части света, где власти не создают дополнительных проблем для деятельности благотворителей.

Что стало с образом врага полковника Воропаева

На мой вопрос, что изменилось в его жизни в связи с решением заниматься маленькими калеками, Владимир не думает ни минуты.
— Ничего не изменилось! Я был оперирующим хирургом, видел боль, страдания, возрождение к новой жизни. Теперь моя жизнь наполнена тем же самым, только занимаюсь я детьми. Поэтому, может быть, с возрастом я стал чуть сентиментальнее. Очень близко все это принимаю к сердцу.

А еще жизнь столкнула меня с удивительными, прекрасными людьми в США! Я ведь бывший полковник, для меня Америка — это образ врага. И тут оказывается, что все, с кем я общаюсь там, с радостью готовы помогать. Когда я приезжаю, меня выслушивают, создают все условия, мне предоставляют транспорт, решают все проблемы и даже бесплатно обучают английскому языку! Огромное количество разных людей готово помогать совершенно безвозмездно: принимать больных детей в семьи, любить, выхаживать их, учить пользоваться протезами, вникать в их проблемы, тратить свое время, силы, деньги. Вот бы нашим чиновникам хоть часть этого душевного богатства!

Татьяна Рублева