Первая мировая война оставила после себя многочисленную корреспонденцию в домашних архивах многих стран мира. И сегодня эти эпистолярно–почтовые раритеты предоставляют замечательную возможность энтузиастам и профессиональным исследователям узнать нечто новое и увлекательное. Подтверждение тому — коллекция известного белорусского филателиста Льва Колосова.
— Итак, утром 19 июля 1914 года все минские газеты вышли с экстренным сообщением, подписанным минским губернатором Гирсом: «Сим объявляется во всеобщее сведение, что Минская губерния в полном ее составе с 18 июля 1914 г. объявляется на военном положении». Война вошла не только в Минск, но и во все белорусские города полноправной хозяйкой и стала уверенно диктовать горожанам свои правила. Горожан, правда, становилось все меньше. Их место занимали солдаты, военнопленные, беженцы и раненые на излечении. И все они стремились послать весточку о себе родным и близким: мол, жив, в меру здоров, чего и вам желаю. Так что почта стала одним из главных атрибутов новой жизни под ружьем.
— Да, вступление Российской империи в Первую мировую войну привело к образованию обширного театра военных действий — от Балтийского до Черного моря. В вооруженные силы мобилизовали около 16 миллионов человек. И, конечно, связь фронта с тылом стала насущной необходимостью. Полевая почта начала действовать уже с первых дней войны в соответствии с мобилизационным расписанием 1910 года. Но ее более четкая структура оформилась после утверждения в августе 1914–го нового «Положения о полевых почтовых учреждениях». Этот документ предусматривал создание нескольких главных полевых почтовых контор (ГППК) — в Минске, Гомеле и Полоцке, обычных почтовых контор, этапных почтово–телеграфных отделений, запасных полевых почтовых контор, почтовых подстав и складов. Работали в них мобилизованные чиновники почтово–телеграфного ведомства, коих к концу 1916 года набралось около шести с половиной тысяч.
Каждая ГППК располагала 25 календарными штемпелями, печатями для страховых писем, гербовой печатью, штемпелями доплаты и печатями для сургуча. В Минске в августе 1917 года установили и некоторое время использовали одну из первых электрических штемпелевальных машин.
— Но письмо — это кладезь самой разной информации, в том числе и секретной. Какие–то правила ведь существовали для сохранения военной тайны?
— Безусловно. Правда, не все так гладко получалось. Еще в августе 1914 года российские военные власти разослали всем почтовым учреждениям прифронтовой полосы Западного фронта секретное предписание, предлагавшее изъять из употребления календарные штемпели, а вместо них ввести не имеющие ни названия местности, ни даты. Эти штемпели получили название «немые». Предполагалось, что тогда невозможно будет установить местонахождение воинских частей и объектов, сохранятся тайна адресата и его связь с военными событиями. Короче, старались избежать утечки секретной информации.
Приказано — выполнено. Гражданские почтовые учреждения прифронтовой полосы тут же изготовили примитивные штемпели из различных подручных материалов: дерева, резины, пробки, металла. И делали это кто во что горазд. В результате на солдатских конвертах появлялись разнообразные окружности, крестики, ромбики, розетки, полоски, решетки, звездочки и прочие художественные изыски. Сколько всего гуляло «немых» штемпелей — неизвестно. Исследователи называют цифру от 600 до 800, и это еще не все. Но уже через полтора месяца после их введения официально решили вернуться к календарным штемпелям, поскольку бесполезность и неэффективность «немых» быстро стали очевидными.
— А военнопленные могли написать домой?
— Запросто. Для чего даже выпускались специальные открытые почтовые карточки, продававшиеся по цене 1 копейка за пару. Но на деле применялись и почтовые карточки общего использования. Более того, существовал приказ не отказывать в приеме писем в конвертах от военнопленных и на имя военнопленных: «надлежало отправлять их по назначению впредь до отмены особым распоряжением». Но требовалось все «письменные сообщения излагать на... русском, французском и немецком языках».
— Цензоры проверяли всю корреспонденцию? Это же какая огромная работа!
— Конечно, проверяли. Другое дело — как. В те годы было выпущено немало специальных конвертов и почтовых карточек, предназначенных для корреспонденции «Из Действующей Армии» и «В Действующую Армию». И на всех обязательно стояла какая–либо воинская печать, дававшая право на бесплатную пересылку. Делались эти отметки еще на чистой почтовой карточке или конверте. И в большинстве таких случаев канцелярии недолго думая массово закупали открытки с... видами городов, где располагались военные формирования. Так что даже если по печати или штемпелю и нельзя было определить месторасположение части, то об этом недвусмысленно говорило изображение на титульной стороне отправления. А нередко и сами солдатушки сообщали в письме свой адрес полностью и подробно. Вообще, надо признать: только незначительная часть почтовых отправлений в целях засекречивания строго придерживалась предписанных правил. И все это умудрялось пройти мимо цензуры.
«6.9.15 г.
Андрею Дмитриевичу Чиркунову. Владимирская губ. Знимская управа.
Многоуважаемый Андрей Дмитриевич!
Здравствуйте. Шлю привет из штаба Минского военного округа, где временно состою на службе. Живется хорошо пока, не знаю, что будет дальше.
Позвольте пожать Вашу руку с пожеланием всех наилучших благ. Уважающий Вас В.Шишкинский». На штемпеле: «Штаб Минского военного округа. Управление на театре военных действий».
Просмотром корреспонденции занималось большое число цензоров. Каждый имел одну–две печати — с указанием своей фамилии и безымянную «Просмотрено военной цензурой» или «Вскрыто военной цензурой». Печати изготавливались на местах и опять–таки без какого–либо единого стандарта.
— В кайзеровской армии, наверное, порядки были строже.
— Возможно. Хотя в целом картина складывалась похожая. Как и в российской армии, свои письма военнослужащие отправляли через полевую почту бесплатно. Для маркировки применялись различные штемпели, отправления подвергались цензуре, на них ставились специальные печати «солдатское письмо» либо «печать для писем» — как именные, то есть с названиями местности, так и безымянные. Для своей армии в Германии выпускались специальные черно–белые и цветные открытки с видами оккупированных городов, разрушенных мостов и зданий, сценами вступления германских войск в поверженные города.
— Выходит, Германия задействовала и пропагандистский момент.
— И в русской армии не забывали о том, что о моральном духе солдата следует заботиться. Поэтому, например, многие благотворительные организации издавали специальные конверты и открытки с патриотическими рисунками. В моду вошли карточки с изображением военных сцен, фотографиями из фронтовой жизни. А вырученные от их реализации средства шли на оказание помощи семьям погибших воинов. В нашей семье хранится такой конверт с оттиском печати «Нестроевая рота 62–го пехотного Суздальского полка». В нем в 1915 году ратник Виктор Рыбчинский отправил в Лунинец письмо своему отцу Адаму Рыбчинскому — моему деду. На лицевой стороне конверта — рисунок, изображающий российских солдат, которые идут в атаку на врага и побеждают. Наклеены две яркие марки, но не почтовые, а благотворительные. Цена одной — 1 копейка. Здесь же в рамочке надпись:
Ты лети В родимый край, Там увидишь светлый рай.
Кстати, бесплатная пересылка в российской императорской армии просуществовала до начала 1917 года. С 1 февраля частные письма, адресованные в воинские части действующей армии на имя всех чинов, пересылались за плату — 5 копеек, почтовые карточки — за 2 копейки, но вся корреспонденция весом до 30 граммов из действующей армии шла бесплатно по–прежнему.
В коллекции Льва Леонидовича есть немало интересных вещей. Например, конверт от письма, адресованного в Царское Село дочери царя Ольге: «Ее императорское величество княгине Ольге Николаевне, со письмом от всей русской армии». Его опустили в ящик почтового вагона Брянск — Гомель в июне 1916 года... Письма разные. Но в основном очень простые, человечные. На открытке с фотографией солдат, что лежат в цепи, на обороте написано:
«Здравствуйте, милая Леля! Напоминаю Вам о себе. Здоров. Чувствую себя хорошо. Идем все вперед и вперед. Как Ваше здоровье. Как живете — можете. Приветствую Вашу сестрицу Нюру. Желаю Вам всего наилучшего. Будьте здоровы. Шура. 1.11.14 г.»
Адресовано в Одессу. Все солдаты поначалу думают, что они будут идти вперед и вперед... Хочется верить, что Шура и Леля все–таки счастливо встретились на берегу теплого Черного моря.
А вот еще одно письмо — необыкновенно трогательное и милое:
«Дорогой мой папочка. Поздравляю Вас с праздником св. Пасхи. Желаю, чтоб нам вместе встретить на будущий год. У нас Днепр тронулся. Уже с Киева прибыл пароход, а от нас другой пошел на Оршу. Мы все живы и здоровы, чего и Вам желаем. Затем желаем и Вам жить. Ваш сын... Христос воскресе! От всех нас, то есть от мамы, меня, Зины и Кости. Напишите нам письмо».
Открытка с пасхальным поздравлением отправлена из Могилева в марте 1917 года. Адрес получателя: «Действующая армия, 395–я Могилевская дружина. Штаб 3–й роты. Получить ст. фельдшеру Кириллу Ивановичу Г–ну Крутикову». Нам, к сожалению, неизвестно, доставила ли полевая почта сердечное детское пожелание адресату — Кириллу Ивановичу Крутикову. Но так и хочется присоединиться к словам его сыночка: «Затем желаем и Вам жить»...
Главная
Гороскопы
— Итак, утром 19 июля 1914 года все минские газеты вышли с экстренным сообщением, подписанным минским губернатором Гирсом: «Сим объявляется во всеобщее сведение, что Минская губерния в полном ее составе с 18 июля 1914 г. объявляется на военном положении». Война вошла не только в 
— Безусловно. Правда, не все так гладко получалось. Еще в августе 1914 года российские военные власти разослали всем почтовым учреждениям прифронтовой полосы Западного фронта секретное предписание, предлагавшее изъять из употребления календарные штемпели, а вместо них ввести не имеющие ни названия местности, ни даты. Эти штемпели получили название «немые». Предполагалось, что тогда невозможно будет установить местонахождение воинских частей и объектов, сохранятся тайна адресата и его связь с военными событиями. Короче, старались избежать утечки секретной информации.
— Конечно, проверяли. Другое дело — как. В те годы было выпущено немало специальных конвертов и почтовых карточек, предназначенных для корреспонденции «Из Действующей Армии» и «В Действующую Армию». И на всех обязательно стояла какая–либо воинская печать, дававшая право на бесплатную пересылку. Делались эти отметки еще на чистой почтовой карточке или конверте. И в большинстве таких случаев канцелярии недолго думая массово закупали открытки с... видами городов, где располагались военные формирования. Так что даже если по печати или штемпелю и нельзя было определить месторасположение части, то об этом недвусмысленно говорило изображение на титульной стороне отправления. А нередко и сами солдатушки сообщали в письме свой адрес полностью и подробно. Вообще, надо признать: только незначительная часть почтовых отправлений в целях засекречивания строго придерживалась предписанных правил. И все это умудрялось пройти мимо цензуры.
Позвольте пожать Вашу руку с пожеланием всех наилучших благ. Уважающий Вас В.Шишкинский». На штемпеле: «Штаб Минского военного округа. Управление на театре военных действий».
— И в русской армии не забывали о том, что о моральном духе солдата следует заботиться. Поэтому, например, многие благотворительные организации издавали специальные конверты и открытки с патриотическими рисунками. В моду вошли карточки с изображением военных сцен, фотографиями из фронтовой жизни. А вырученные от их реализации средства шли на оказание помощи семьям погибших воинов. В нашей семье хранится такой конверт с оттиском печати «Нестроевая рота 62–го пехотного Суздальского полка». В нем в 1915 году ратник Виктор Рыбчинский отправил в Лунинец письмо своему отцу Адаму Рыбчинскому — моему деду. На лицевой стороне конверта — рисунок, изображающий российских солдат, которые идут в атаку на врага и побеждают. Наклеены две яркие марки, но не почтовые, а благотворительные. Цена одной — 1 копейка. Здесь же в рамочке надпись: