Белорусский tertius gaudens

Источник материала:

Белорусский tertius gaudens

Три стратегии для Запада
“Запад не имеет стратегии относительно Беларуси”, — этот тезис фигурирует едва ли не во всех выступлениях политиков и экспертов, высказывающихся по проблеме взаимоотношений Европы и Беларуси. Однако на деле Европе сейчас придется делать сложный стратегический выбор относительно Беларуси, отказавшись от части предыдущих продуманных шагов.
Юрий ДРАКОХРУСТ
Вспомним основные стратегические шаги Запада, в первую очередь Европы, за последние 12 лет.

Это непризнание результатов белорусского конституционного референдума 1996 года, сохранение места в Парламентской ассамблее ОБСЕ за Верховным Советом РБ XIII созыва (1996-2000 гг.), cоздание европейской “тройки” по Беларуси (1997 г.), открытие в Беларуси миссии ОБСЕ (1998 г., с 2003 г. — офис ОБСЕ), переговорный процесс между властью и оппозицией под эгидой миссии ОБСЕ (1999-2000 гг.).

Были и выдвижение четырех условий по демократизации для признания белорусских выборов и улучшения отношений с официальным Минском (2000 г.), предоставление Палате представителей Национального собрания РБ места в Парламентской ассамблее ОБСЕ (2003 г.).

Среди недавних мер — визовые и финансовые санкции относительно представителей белорусской власти со стороны Евросоюза и США (2004-2006 гг.), попытка межправительственного диалога, предпринятая Польшей во время белорусско-российского газового кризиса (2004 г.), предложение о присоединении Беларуси к программе добрососедства ЕС (2004 г.), исключение Беларуси из полноценного варианта программы добрососедства ЕС (2005 г.), поддержка независимого вещания на Беларусь (2005-2006 гг.).

Не следует забывать и о поддержке Александра Милинкевича, продемонстрированной лидерами стран ЕС во время президентских выборов 2006 года, а также о начале процедуры исключения Беларуси из генеральной системы преференций в торговле с ЕС (2006 г.), и, наконец, об обнародовании стратегии взаимоотношений между ЕС и Беларусью (2006 г.).

Каждый из этих шагов был обдуманной стратегической попыткой повлиять на ход событий в Беларуси, посодействовать демократическим переменам. Среди них были и “кнуты”, и “пряники”, на Минск оказывалось давление и ему предлагались определенные выгоды в обмен на соответствующие действия. Таким образом, дело вовсе не в том, что Европа и Запад в целом не имели или не имеют стратегии относительно Беларуси. Напротив, за 12 лет были испробованы едва ли не все возможные варианты политики относительно белорусского “сфинкса”.

Однако всех этих мер, которые в других странах наверняка привели бы к переменам, в Беларуси оказалось недостаточно. И вот Запад снова возвращается к “условиям для диалога”, которые, по существу, означают не что иное, как возвращение в 2000 год, когда Александр Козулин и многие другие политики были на свободе, а большинство закрытых сегодня негосударственных газет еще выходили. Если возвращение к ситуации семилетней давности сейчас считается прогрессом, то насколько же сегодняшняя ситуация хуже той, что была тогда?

В оправдание Запада можно отметить несколько особенностей Беларуси, которые делают неэффективными многие стандартные подходы.

В Беларуси отсутствуют институты, которые могли бы стать архимедовой “точкой опоры” перемен. В других странах такую роль играли монархия, церковь, профсоюзы, наконец, влиятельный круг интеллектуалов, вроде французской “Энциклопедии” во времена ancien regime — словом, институты, с которыми авторитарная власть вынуждена считаться.

Кроме того, отсутствует институциональное экономическое сотрудничество: хотя в белорусском внешнем товарообороте страны ЕС составляют весьма внушительную величину, экономическое сотрудничество торговлей и ограничивается.

Говоря о политических препятствиях, следует отметить, что для белорусского руководства малопривлекательно само по себе признание со стороны западных стран. Оно не то чтобы против этого, но не считает нужным платить за это сколько-нибудь существенную политическую цену.

Еще одним, может быть, самым главным ограничением западной политики относительно Беларуси является довольно своеобразное отношение белорусов к Западу, в частности, к Евросоюзу. Ни о какой ненависти или ксенофобии нет и речи, но и о широком распространении проевропейских настроений говорить не приходится. Опросы последних лет фиксируют заметное снижение числа респондентов, которые высказываются за присоединение Беларуси к ЕС.

Эта тенденция имеет много причин. Одна из них — улучшение материального положения белорусского населения. Исследования показывают, что проевропейские настроения белорусов в значительной степени обусловлены симпатиями к европейскому благосостоянию. Поэтому в результате улучшения экономического положения в Беларуси количество проевропейцев сокращается до “ядра” — до тех, кого Европа привлекает не только достатком.

Кроме того, у белорусов есть иной геополитический “магнит” — Россия. Результаты опроса за январь 2007 г. показывают, что даже в разгар чрезвычайно жесткого кризиса в двусторонних отношениях Россия оставалась для белорусов более привлекательной, чем Европа.

Если даже в такой критической ситуации Европа оказалась не способной победить Россию в умах и сердцах белорусов, то в какой ситуации такая победа вообще возможна?

Здесь можно вспомнить известную формулу Генри Киссинджера: “Проблема — это вызов, а не алиби”. Сложность задачи не означает, что ее невозможно решить или не стоит решать, тем более что в последнее время для решения рассматриваемой задачи открылись новые возможности.

Использование инструментов экономического и политического воздействия на Беларусь со стороны Запада всегда осложнялось особыми отношениями между Беларусью и Россией. Москва обеспечивала политический и экономический “зонтик” официальному Минску. К тому же Запад все время должен был принимать во внимание опасность, что, оказывая давление на Беларусь, можно “вдавить” ее в Российскую Федерацию.

Теперь “зонтик” сложили. Более того, потери, которые понесла белорусская экономика от изменения условий торговли с Россией, в несколько раз превосходят те потери, которые может принести планируемое исключение Беларуси из генеральной системы преференций в торговле с ЕС.

Не исключено, что именно сейчас прогнозы о крахе экономической модели Лукашенко будут точными. Однако не следует полагать, что это резкое изменение экономической ситуации автоматически приведет к позитивным изменениям. Экономика все же не может заменить собой политику, избавить политиков от необходимости разрабатывать политические стратегии и принимать политические решения.

В нынешней ситуации Европе придется выбирать между тремя стратегиями относительно Беларуси, кардинально различающимися по своей сути.

Первая стратегия — это, грубо говоря, продолжать то, что делалось раньше в надежде, что изменения в белорусско-российских отношениях сделают прежнюю стратегию плодотворной.

Второй вариант — это realpolitik, возможность которой возникла как раз благодаря кризису. Это то, что предлагает Западу А. Лукашенко: закрыть глаза на положение с правами и демократическими свободами в Беларуси и наладить сотрудничество с ней в обмен на выход из российской сферы влияния.

Чем больше будут обостряться отношения между Россией и Западом (а они обостряются, последнее подтверждение тому — речь президента России В. Путина на мюнхенской конференции по безопасности), чем больше ситуация будет игрой с нулевой суммой, тем большим будет искушение Запада избрать именно такой вариант взаимоотношений с Минском.

Однако, кроме моральной сомнительности realpolitik, следует учитывать, что, скорее всего, в рамках этой политики Минск будет таким же надежным и верным партнером Запада, каким верным и надежным партнером России он был и остается поныне. Реально он будет tertius gaudens — третьим радующимся в этом столкновении геополитических гигантов, получая дивиденды от обеих сторон.

Наконец, существует еще одна стратегия, которая до сего времени не была опробована. Это совместная стратегия Европы и России. Демократическая Беларусь могла бы быть полезна России — она вряд ли стала бы делать такие же крутые повороты курса, как Беларусь современная. Запад пока не принял геополитическую сделку, предложенную Лукашенко. А если бы принял? Курс государства мог бы измениться за считанные недели на противоположный. Это звучит парадоксально, но именно в демократической Беларуси резкий разворот на Запад был бы невозможен.

Европа и Россия относительно Беларуси оказываются в ситуации “дилеммы узника”, известной из теории игр: оба игрока выигрывают максимум при кооперации, однако оба подозревают (и заметим: небезосновательно) друг друга в попытках получить преимущество за счет партнера. Однако, возможно, теперешний кризис станет моментом истины, когда Европа и Россия смогут сломать логику дилеммы узника и сформировать совместную стратегию относительно Беларуси. Если этого не произойдет, то с учетом приведенного выше анализа западных стратегий можно с высокой степенью вероятности предсказать, что этих стратегий будет еще много.
Теги: Минск