О том, как театр стал «погорелым»

Источник материала:

О том, как театр стал «погорелым»

Из искры возгорелось пламя… - по такому сценарию, написанному самой жизнью, 25 апреля 1960 года развивались события в минском Русском драматическом театре

Никакого розыгрыша! «Тот день помню очень хорошо, - рассказывал ныне покойный актер этого театра Юрий Владимирович Сидоров. - Такое забыть невозможно. Был канун праздника 1 Мая, и мы, работники театра, готовились получить премии. Поэтому 25 апреля я приехал к Евгению Максимовичу Полосину. Он был парторгом театра, а мне было доверено руководство профсоюзной организацией. Мы с ним в тот день уточняли списки счастливчиков - тех, кто был представлен к премии. Вдруг - звонок, и нам сообщают, что горит театр! Евгений Максимович возмутился: «Неправда! Не только не горит, но еще и премии получаем. Что за дурацкий розыгрыш?» Но оказалось, что все так и есть - театр полыхает. Именно такую картину мы и застали там, когда приехали. Евгений Максимович кинулся спасать партийные бумаги. По тем временам их утрата была бы катастрофой…»

Такая вот «Иркутская история» По счастью, в тот день зрителей в театре не ждали. Актеры отдыхали от спектаклей, однако сцена при этом не пустовала. Рабочие заканчивали монтировать декорации к «Иркутской истории» Алексея Арбузова. Премьера этой пьесы, удачно прошедшей во многих городах СССР, обещала успех и в Минске. Как бывало нередко, подготовка к спектаклю велась «ударными темпами». Чтобы сэкономить время, сварочные работы вели прямо на сцене. Для «профилактики» пожара иногда ее сбрызгивали водичкой. С раннего утра в опасной близости от бархатной кулисы плясали веселые искорки. В 14.00 эта работа была приостановлена, а в 16.30 сварку возобновили. Прошло еще 10 минут, и одна из звездочек, прочертив огненную траекторию, приземлилась на бархат. Сухая ткань загорелась, и язык пламени был немедленно подхвачен потоком воздуха. Огонь взметнулся вверх - туда, где над сценой находились матерчатые декорации. Его кинулись тушить рабочие сцены, а чуть позже к ним присоединились пожарные-добровольцы. Но «красный петух» сдаваться не собирался, и скоро лестничная клетка закулисной части заполнилась дымом. Попытаться проникнуть туда мог только самоубийца. Всем, кто был в театре, стало понятно: нужно срочно вызывать брандмейстеров.
Спустя несколько минут по проспекту Сталина (ныне - проспект Независимости) неслись красные пожарные машины. К месту ЧП были направлены дежурные расчеты сразу трех частей. Первым делом спасали людей, которые не смогли выбраться из здания театра. Такие оказались в бухгалтерии и двух цехах - костюмерном и декораций. «Заложников» огня эвакуировали через окна - с помощью трехколенных выдвижных лестниц.
К 17.00 пламя уже вовсю хозяйничало в театре. Горели колосники, подвешенные к ним кулисы и декорации, рабочие площадки и покрытие сцены. Жар стоял как в аду: от высокой температуры брызнули стеклами окна, расположенные на уровне колосников. В зрительном зале со стен обвалилась лепнина, а с потолка сорвалась огромная хрустальная люстра…

Без света и воды Скоро в театре погас свет - по распоряжению пожарных здание обесточили. Поле боя с огнем освещалось четырьмя прожекторами, снятыми с автомобиля связи. Была и другая проблема - слабый напор воды. По этой причине поначалу бездействовали два пожарных ствола в зрительном зале. Еще пять - в закулисной части и на рабочих площадках сцены - работали с перебоями. Нужно было срочно увеличить напор воды! Решили воспользоваться резервными насосными станциями и на отдельных участках отключить городской водопровод. Этим и занимались рабочие «Водоканалтреста», которых развозили по Минску на милицейских мотоциклах.
Когда ситуация с водой была исправлена, в дело пошли уже 17 пожарных стволов. Тем не менее, огонь сдавать позиции не собирался. Языки пламени охватывали уже чердачные помещения над зрительным залом. Но особенно несладко пришлось брандмейстерам, тушившим крышу над колосниками. Разбирать конструкции и гасить огонь приходилось в клубах горячего дыма. Этим занималась «пятерка смелых» - пожарные под руководством молодого техника-лейтенанта Александра Бобровского. В зрительном зале стихию укрощало подразделение начальника боевого участка Аполлинария Уткина.
Пожар удалось локализовать к 18.00, а окончательно потушить - к 19.30. К счастью, обошлось без жертв. При этом бойцы едва не потеряли Александра Бобровского. Надышавшись угарным газом, лейтенант потерял сознание и был найден своими бойцами.

Если бы занавес был несгораемым… После пожара театр являл собой жуткое зрелище. Огонь оплавил кресла зрительного зала, уничтожил роспись стен и потолка, подвесную декорацию. Колосники, сцена и обрешетка крыши над ней сильно обгорели. Вместе с тем брандмейстеры отстояли зрительный зал, фойе, закулисную часть, склад декораций и костюмерную.
«Возможно, если бы не проблема с водой, - вспоминал Юрий Сидоров, - пожар потушили бы раньше. А будь у театра несгораемый занавес, то ЧП не случилось бы вовсе. Но, как говорят, история не знает сослагательного наклонения… Такой безопасный занавес у нас появился уже после реконструкции. Она проходила в течение года. Премьеру «Иркутской истории» мы поставили в клубе имени Дзержинского. Позже играли ее и на сцене Дома офицеров. Публика приняла спектакль хорошо и, конечно, сочувствовала актерам. Надо отметить, что пожар в театре очень сплотил его работников. Любопытная деталь: на первомайскую демонстрацию в 1960-м вышла вся труппа. А ведь никто ее к этому не принуждал. ЧП подорвало здоровье директору театра Оскару Гантману и главному художнику Армену Григорьянцу. Оба они попали в больницу с инфарктом. Заместитель директора театра и начальник пожарной охраны находились под следствием… И все же мы были благодарны судьбе за то, что пожар произошел в свободный от спектаклей день. Ведь зал был рассчитан более чем на 600 человек. И редкие постановки в то время шли без аншлагов…»

Теги: Минск