ПЕРВОЕ БЕЗ ВТОРОГО

Источник материала:

Первое без второго
Не верь глазам своим

Маша АРСЕНЬЕВА

http://www.belgazeta.by/20071008.40/430132491

Людей вдруг могут объединить неожиданные вещи. Я ехала в «Уголок Парижа» на маршрутном такси. Кресло было старым, неудобным, машину трясло, две женщины напротив ели руками морковку по-корейски. Обволакивали волны пряных ароматов, на дне которых тонула мысль: влюбленность - это в некоторой степени прозрение. И наоборот, отсутствие ее - слепота.


Достала Тома Вулфа, но начала засыпать. Рядом сидел мужчина, он был большой, ему не хватало места, и он все время сползал на мое кресло - тоже засыпал. Мы спали вдвоем в этой неспящей маршрутке, как будто плавали в специально для нас здесь и сейчас созданном море - сне. Может быть, наши сны иногда встречались, но чтобы не разбудить, тихонько расходились каждый по своей комнате-душе. Мне не хотелось его рассматривать. Мы оказались вместе во сне, как незнакомые прежде люди встретились в чужом городе - волны сна прижали нас друг к другу на полчаса, а потом выбросили на разные берега.

Память, как еще не спившаяся торговка, вынимает из кучи событий почему-то именно этот сюжет и выдает его за оскаровский фильм - из кучи фильмов этого года, месяца, дня. И я точно знаю, что при титрах «понедельник, осень, маршрутка» вспомню очертания обтянутого белой рубашкой живота, вздрагивающее на ухабах плечо и наш почти интимный сон.

Еще был суп. И Тамаркина сакраментальная фраза, адресованная еще одной нашей приятельнице: «У таких, как мы с тобой, влюбленность заканчивается рабством!» Повод собраться был критический: Наташка не могла принять решение - идти или не идти на свидание с мужчиной, в которого она не была влюблена?

Побывать в «Уголке Парижа» можно уже в 9.00, но мы решили, как праздные парижанки, появиться там к обеду. Было пусто, на меню в обложке из кожзама таинственно мерцала Эйфелева башня.

Обеденное предложение приятно радовало и сразу возвращало на родину: салат из помидоров с чесноком, гороховый суп, тефтели, компот - почти за $3. При очень большом желании и в простой, без изысков, еде можно увидеть нечто удивительное, размышляла я, слушая, как Тамарка убеждает Наталью пойти на свидание.

«Ты же не пробовала! - с энтузиазмом возмущалась Тамарка. -А вдруг…» «Гороховый суп никогда не станет буйабесом! (марсельская уха. - М.А.)», - вставила я, пытаясь поддержать уныло молчащую Наталью.

- Да, - оживилась она, - я хочу буйабес!

- А что делать, если его нет? Откуда в этой стране может взяться суп из свежих морепродуктов и рыбы?!. Ешь, что дают! - торжествующе заключила Тамарка и углубилась в изучение меню.

Ешь, что дают, люби, что придется, полюби шницель, как телячий медальон в брусничном соусе, и вообще, протри глаза или хотя бы попробуй прищуриться: вдруг ты все-таки увидишь «Ш» и «Б».

В «Уголке Парижа» буйабес как раз был. Мы заказали по супу, салату с интригующим названием «Лувр» и графинчик настойки. Мне никогда не нравилась водка. Возможно, в этом виновата фонетика - уж очень бедное звучание слова, не говоря уже о вкусе. Всегда хочется услышать вкус напитка, который, как не раз убеждали меня ценители водки, у нее есть. Но я не слышу.

«Лувр» был построен из печени трески, зеленого горошка, яблока, салатных листьев и обильно скреплен майонезом. В некоторых случаях это удачная маскировка - ты не видишь, что там на самом деле. А если майонеза чересчур много, то можно вообще не понять, что ты ел. В жизни так тоже бывает. Самого себя можно убедить очень во многих вещах, спрятав под ворохом аргументов «за» барахтающееся изо всех сил честное «против». Но, может, в самом деле, пусть оно лучше помолчит? Хотя бы чуть-чуть.

В меру сладковатая, ароматная настойка восхитительно пошла под французский морской суп. Как после только что произошедшего кораблекрушения, в нем много всего плавало: и приличные куски семги, и мидии, и креветки, опутанные кольцами лука. В жизни всегда найдется уголок для Парижа. Правда, это может быть не совсем Париж, и не совсем буйабес. Хотя… Как захотеть посмотреть.