БЕЛЛА АХМАДУЛИНА: «Я НИ О ЧЁМ ВАС НЕ ПРОШУ»

Источник материала:

Белла Ахмадулина: «Я ни о чём вас не прошу»
 

Кирилл БОРИСЕНКО

http://www.belgazeta.by/20080526.21/360416281

Во всех странах, во все времена пророку, мистику и поэту остается одно: трагедия. Переживанию, проговариванию, воспеванию ее он посвящает самого себя. Белла Ахмадулина, одна из крупнейших русских трагических поэтов нашего времени, встретилась 22 мая с белорусскими почитателями своего дара в Большом зале Белгосфилармонии.


«Я благодарю всех, кто пожаловал в этот зал, несмотря на то, что дождь и может быть холодно. У меня было какое-то неопределенное чувство вины или задолженности перед Минском, перед Белоруссией, - призналась поэтесса. -Мне доводилось получать сердечный привет от разных людей, читателей, слушателей, случайных знакомых или просто добрых людей, которых, как я знаю, здесь водится немало. Я ни о чем не прошу вас, просто хочу прочесть стихи разных лет, написанные мною в разное время, чтобы возместить разлуку между мной и вами, которая все-таки как-то несколько меня печалит. Вы, разумеется, будете совершенно свободны в вашем соотношении со мной, если что не понравится - вы не скрывайте этого. Но, конечно, я постараюсь вам угодить».

И после этого она читала стихи, читала больше двух часов, на одном дыхании, заколдовывая зал все сильнее и сильнее их густой, горькой и радостной, несущей счастье и несчастье, ужас и безмятежность мелодией. Но рассказывать о том, что в этот вечер в зале звучали стихи Беллы Ахмадулиной - все равно что рассказывать о том, что в зале горел свет. Хрупкая, тонкая, невысокая женщина в узких черных брюках и черной блузке с рукавами, цепляющимися прозрачными петлями за пальцы, подчинила себе все огромное пространство зала, сгущая его до твердой, осязаемой материи. И каждая певучая строка ее стихотворений словно насквозь вбивалась в этот материал, вбивалась тяжело и с усилием, несмотря на необычайную легкость поэтической речи Беллы Ахмадулиной.

То, что за этим действом все-таки стоит человек, и человек слабый, видно было, когда поэтесса сбивалась, когда что-то терялось, и когда Белла пыталась даже не вспомнить, а нащупать в воздухе потерянную строчку, найти к ней ключ, прочитать ее силуэт в общей мелодии. Эти поиски, за каждой секундой которых стояло самое горькое поражение, - вот они действительно ранили, терзали и мучили.

Как и следовало из вступительного слова Ахмадулиной, она воспринимала собравшихся в этот вечер в зале не столько как белорусов, граждан другого государства, сколько как своих читателей, как обделенную ее собственным вниманием и вообще русской поэзией их часть. Белла терпеливо поясняла, что такое Аничков мост, приводила какие-то известные и малоизвестные факты из жизни Блока, Мандельштама, Ахматовой, Пастернака, посвящения которым звучали из ее уст в этот вечер. Речь ее - обыденная, не поэтическая - значительно отличалась от того, как она читала свои стихи. Стихи у Ахмадулиной звучат, как музыка, - просто летят из горла, повинуясь только собственной силе; комментарии к ним - это тоже музыка, но совершенно иная, иногда неуверенная, иногда неточная, но неизменно выразительная и проникнутая огромным драматизмом даже в самых простых словах.

Пушкин, Блок и Мандельштам, Ахматова и Пастернак - эти имена Белла Ахмадулина неизменно вспоминала во время вечера, посвящая им одно стихотворение за другим. С большой теплотой и благоговением она произносила каждое имя, осознавая, видимо, что ее роль - быть вечно младшей в этой семье, быть младшим и, может быть, одним из последних ее представителей.

Во многих стихах в этот вечер поднималась тема больницы, тема болезни. Болезнь мира, болезнь его людей перекликалась со случаями болезни в жизни самой Беллы Ахатовны, всегда ею тяжело и глубоко переживаемыми. Тема эта приобретала дополнительную трагическую окраску, так как именно из-за недомогания поэтессы ее выступление, которое должно было состояться в апреле в рамках фестиваля «Минская весна-2008», было перенесено на май. Было очень грустно видеть, как тяжело и неудобно опиралась она в начале концерта на спинку стула. Но к концу выступления она выглядела полной сил, уверенности, твердости тела и духа и просила даже разрешения прочитать не одно, а два стихотворения в окончание своего выступления.

Зал воспринимал Беллу Ахмадулину с некоторой сентиментальностью, как поэта-шестидесятника. На это указывали и странные, но неизменно милые подарки, которые приносили ей на сцену, записки «Белла, ты когда-то сказала…», сам состав слушателей, преимущественно людей пожилых. Присутствовавший в зале батюшка даже написал во время выступления Беллы небольшое трогательное стихотворение, и оно тоже прозвучало со сцены. Поэтессу, очевидно, такое отношение нисколько не тяготило: она равно привечала каждого, кто поднимался к ней на сцену, а потом даже с веселой заинтересованностью украдкой заглянула в пакет, оставленный очередным поклонником возле ее стула. Ответила она только на одну записку из зала, даже на один из двух вопросов, содержащихся там, но не было никаких сомнений, что, возвращаясь домой, она обязательно прочитает их все и для нее они очень важны.