Источник материала:

«Белый» жених для Чужой Розы

Адам Гуринович: судьба короткая и яркая

Он прожил всего 25 лет. Шляхтич герба «Правдиц», молодой, умный, красивый... Одно перечисление имен сегодня пробивает на романтическую ностальгию: Адам Гиляри Калликстович Гуринович.

Литературовед Олег Лойко называл его «больш прадвесцем, чым з’явай».

Но он все же был явлением...

«Я могу быть и поэтом,

Хоть непризнан я злым светом», — написал он в одном из своих русскоязычных стихотворений. Писал, кстати, на польском, русском, на белорусском. Много переводил.

При жизни ничего из его произведений напечатано не было.

А заслуживает ли внимания его судьба — судите сами.

Реалист не в философском смысле

Адам Гуринович родился 140 лет назад в семье шляхтича Калликста Гуриновича, ведущего род от татар по фамилии Гурины, которые осели в Беларуси где–то в XVI веке. Мать — Элеонора из Сенявских, гетманского рода.

Вот только большим богатством родовитая семья не обладала. К тому же и Калликст, и его брат Абдон поддерживали восстание 1863 года, то есть на государственную карьеру рассчитывать не приходилось.

В семье было шестеро детей. Всех надлежало выучить... Старшего, Юзефа, отдали в юнкерскую школу, а Адама и Яна определили в реальное училище в Вильно. Там же семья купила небольшой домик. Вокруг него разбили чудесный сад...

Но Калликст умирает, оставив 28–летнюю вдову...

Реальное училище в Вильно — звучит красиво... Но, как свидетельствуют историки, в среде шляхты это училище с механико–техническим уклоном и русским языком обучения особой популярностью не пользовалось. Да и потом, когда Адам Гуринович поступил в Петербургский технологический университет, это тоже выглядело немного странно... В этом институте ковались кадры для работы на таких важных объектах, как железная дорога. Поэтому учащихся проверяли на лояльность. С другой стороны, именно в таких «режимных» заведениях и возникали наиболее мощные очаги сопротивления. Достаточно вспомнить, что в том же технологическом учился Игнатий Гриневицкий, осуществивший смертный приговор царю.

Адам Гуринович блестяще сдал экзамены. Правда, не мог позволить себе даже новые ботинки, безуспешно просил у матери, чтобы выслала деньги... Простыл, попал в больницу. Пришлось вернуться домой, год пропустить. А потом снова за учебу...

Валленродизм, паровозы и песни

Чтобы понять умонастроения Адама в это время, нужно знать, что он увлекался поэмой Адама Мицкевича «Конрад Валленрод». Даже перевел ее на белорусский язык.

Напомню сюжет поэмы: магистр могущественного Тевтонского ордена Конрад Валленрод — на самом деле глубоко внедрившийся в стан врага литвин, желающий погубить орден, что ему и удается.

Адам Гуринович упорно осваивал учебный курс, экспериментировал с устройствами паровозов — ученые уверяют, что он был на пути к значительным изобретениям. А параллельно — руководил «Кружком молодежи польско–литовско–белорусской и малорусской». И писал историю восстания Кастуся Калиновского, особое внимание уделяя «валленродизму» его предводителей.

Можно, наверное, предположить, что Адам не собирался уходить в подполье, хотел строить карьеру — научную, творческую, дабы обратить ее в пользу революционных перемен.

А еще для него открылась культура его народа.

Он штудировал работы фольклористов Ивана Носовича и Петра Штейна. Увлекся творчеством Франтишка Богушевича, с которым познакомился и лично. Ему посвятил ставшее классическим стихотворение:

Дзякуй табе, браце, Бурачок Мацею,

За тое, што ў сэрцы збудзiў ты надзею...

Дзякуй табе, браце, i за тыя словы,

Што ўспомнiлi звукi нашай роднай мовы.

Увлекся этнографией. Записывал в окрестностях родительской усадьбы Кристинополь белорусские народные песни. Свои собрания отсылал знакомому этнографу Яну Карловичу в Варшаву. «Я сабраў яшчэ каля 200 розных песен, якiя хацеў, калi тое яшчэ мажлiва, надрукаваць разам з раней надасланымi. Дзе, як i на якiх умовах — усё роўна, бо мне як неафiту першая апублiкаваная праца дадала б болей энергii i ахвоты да наступнай працы, якая, можа, вялiкай карысцi нiкому не прынясе, але i шкоды, з пэўнасцю, не зробiць. За найлепшыя лiчу амаль усе песенькi, запiсаныя ад пакаёўкi Кацярыны Смаленскай з вёскi Золькi, прыпеўкi ад Аляксандра Шляпы з Дзям’янавiч».

Карлович передал присланное в Краковскую академию, и через три года записи Гуриновича были опубликованы...

В этом же году молодого поэта арестовали.

Роза и Стася

Архиву Адама Гуриновича повезло. Благодаря племяннице поэта доктору медицины Янине Гуринович, родившейся в год смерти дяди, которая собрала его уцелевшие рукописи. Кое–что пропало, будучи конфискованным. Рукописи были на белорусском языке, жандармы попытались найти переводчика, но не нашли. Потому доклад начальника Минского губернского жандармского управления в Петербург звучал так: «...из 8 тетрадей на белорусском наречии, отобранных у Гуриновича, внимательно рассмотрены только четыре, которые при этом и представляются. В одной из них, отмеченной мною № 1, содержатся статьи явно революционного содержания в смысле польского восстания...»

Судьба упомянутых 8 тетрадей неизвестна. Кое–что уничтожили сами родственники, боявшиеся хранить крамолу. Но в Варшаве профессор Адам Мальдис обнаружил многое из архива Адама Гуриновича, в том числе его личную переписку.

На ее основе можно снимать сериал.

В жизни Адама было две девушки.

Одну звали Станислава. Точнее, Станислава–Мария–Агата Владиславовна Петкевич. Дочь коллежского асессора. Пламенная революционерка. Познакомились они, видимо, в Вильно. Станислава помогала с нелегальной литературой, вела разъяснительную работу среди виленских рабочих. «Больше всего меня волнует, наверное, как и вас, то дело, ради которого, если мне хватит сил, я буду работать всю жизнь». Ради этого дела Станислава и согласилась стать фиктивной невестой Адама. На то время — обычная практика среди революционеров. Это называлось — «белый» жених. Разумеется, молодые люди не могли остаться совершенно друг к другу равнодушными. «Если бы я верила в Бога, я молилась о счастье для вас!» — писала Станислава своему «белому» жениху.

Именно письмо к Станиславе в Цюрих, в котором Адам просил ее организовать доставку большой партии нелегальной литературы, и попало в руки полиции.

А вторую девушку звали Роза.

И она была невестой родного брата Адама, Казимира.

Роза Швайницкая... Подписывала она свои послания к Адаму — Чужая Роза.

Вот она–то рассуждала в письмах, что хочет полюбить так, чтобы «аж шалець».

Адам Мальдис отмечает, что письма ее — на каких–то обрывках, писавшиеся среди ночи... И вообще: «Першыя пiсьмы Розы Швайнiцкай мне не спадабалiся. Называе Гурыновiча грызiпёркам, «паэтам, якi ашуквае правiнцыяльных гусак», папракае, што ён не прыслаў абяцаныя вершы, просiць, каб апiсаў ёй сваю кашулю, бо яна хоча такую ж вышыць нейкаму ненагляднаму хлопцу...»

Но постепенно из писем возникает образ экспансивной, но глубокой натуры. Роза была сиротой, закончила курсы в Варшаве, должна была жить у чужих людей.

Ну конечно, она тоже революционерка. Ее идеал — варшавянка Ядюня, которая отправилась в Сибирь за своим нареченным. В духе времени Роза рассуждает о гибнущих бедняках и бессердечных богатых, просит Адама сочинить ей эпитафию... Умирать ведь за правое дело собралась!

А ведь есть и официальный жених, Казимир Гуринович. Роза сравнивает его с Адамом, боится, что лет через десять Казимир превратится в местечкового обывателя, начнет играть в карты...

В Петропавловскую крепость их позже посадят одновременно.

Несостоявшееся свидание

Адама Гуриновича арестовали в Вильно — после перехваченного письма к Петкевич за обоими была установлена слежка.

Нелегальную литературу, которую при обыске 16 июня найдут на квартире у Адама, помогала доставать Роза Швайницкая.

Арестованных переправляют из Вильно в Петербург.

Итак, в Петропавловской крепости, мрачной цитадели, в которой умерла княжна Тараканова и убит сын Петра I царевич Алексей, где как раз отсиживала свой срок в одиночке легендарная народница Вера Фигнер, заключены Адам Гуринович, его брат Казимир и Роза Швайницкая.

У политзаключенных — свои способы общения и времяпровождения. Роза читала книги, учила революционные песни, познакомилась со многими интересными людьми... Иногда слышала на допросах голос Адама.

И сравнивала, сравнивала двух братьев и пыталась разобраться в своих чувствах...

В одном из отправленных из тюрьмы писем она цитирует Франтишка Богушевича... То есть белорусские убеждения Адама Гуриновича перестали быть ей чужими.

А он сам? В письмах Чужая Роза начинает называть брата жениха на «ты».

Через полгода Розу Швайницкую выпускают под надзор полиции.

Отпускают и Адама Гуриновича... Но не потому, что оправдан: в старой цитадели Адам заболевает неизлечимой болезнью — черной оспой.

Его привозят в Кристинополь.

Узнав об этом, Роза пишет Адаму отчаянное письмо: она не боится заразы, не боится, что осудит родня жениха, — она выбрала. Поняла, что по–настоящему любит только Адама. Она готова приехать — и остаться...

«Каб ты толькi мог зразумець, што я цяпер думаю, што дзеецца ў душы...»

Пусть только ответит, что хочет ее видеть...

Пока письмо дошло до Кристинополя, Адам Гуринович умер.

Последний приют

Могила Адама Гуриновича какое–то время считалась утерянной. В 1997 году группа краеведов Вилейщины, в том числе Анатоль Рогач, написавший о поэте биографическую книгу, обследовала кладбище деревни Зольки, где есть могилы рода Гуриновичей. Кто–то из старожилов и указал возможное место захоронения — рядом с могилой бабушки Адама по материнской линии. Теперь там памятный знак.

Впервые творческое наследие Адама Гуриновича донес до читателей Бронислав Тарашкевич в газете «Беларускi звон», через три десятка лет после смерти поэта.

Автор публикации: Людмила РУБЛЕВСКАЯ