Александр Рудских: хватит химичить! Не лечить, а учить

Источник материала:

Итоги чемпионата Европы по легкой атлетике в залах интересны не столько сами по себе, сколько тем, что являются отправной точкой движения к Лондону-2012. Сегодня о состоянии самого медалеемкого олимпийского вида размышляет заслуженный тренер СССР, глава экспертного совета Минспорта Александр РУДСКИХ.

Слова, пропущенные мимо ушей

— Начнем с состава, Александр Григорьевич?
— Меня в меньшей степени интересует этот вопрос, даже результаты, которые там были показаны: право на эксперименты главный тренер должен все-таки иметь. Вспоминаю такой же случай в 2002 году, когда мы в Мюнхене на летнем чемпионате Европы тоже одну бронзовую медаль завоевали — Наталья Сазанович в семиборье. А молодые атлеты выступили не очень и даже провалились. Помню, у меня были большие претензии к Ольге Цандер, Алесе Туровой, Андрею Чубсе… Но в следующем году на чемпионате мира белорусы взяли семь медалей, в том числе три золотые.
Поэтому меня в большей степени волнует прочность результатов, показанных на прошедшем чемпионате Европы, и перспектива их движения к мировым стандартам. На Олимпийских играх мы без них не обойдемся. Есть мнение скептиков, что результаты в спринте резко упали... Возрастут! В Пекине были высокие, такие же будут и в Лондоне.
Второе, что меня беспокоит, это методическая основа подготовки атлетов, прежде всего резерва. На отчетно-выборной конференции в ноябре 2007 года я сказал, что не надо Анатолия Ивановича Бадуева загружать организационными проблемами в федерации, потому что с развитием системы допинг-контроля, с этим прессингом, который обрушился на спортсменов, вопросы фармакологии становятся неактуальными. Сами посудите, если анаболики определяются более чем за сто дней, как можно спрятать такого спортсмена?! Если даже будем изощряться, мы его не скроем, потому что за сто дней его все равно найдут и проверят.

— Да и спортсмены при этом нервничают, закрепощаются…
— Правильно. Куда-то бежать, прятаться и так далее. Поэтому на первый план выходят вопросы методики.
Вы же помните, как проходила эта конференция! Первый вице-президент НОКа Алексеенко вел ее по определенному сценарию, решая свои задачи. Мои слова о том, что эра фармакологии закончилась и сейчас на первый план выходит методика, все пропустили мимо ушей.

— Не совсем так. В репортаже с конференции я цитировал эти слова — они мне показались ключевыми.
— Нужно было, наверное, подумать над ними… Будущее легкой атлетики связано с работой широкого круга людей. Мы это видим на примере пекинских медалей. Они же не появились из ниоткуда. Чтобы их завоевать, была задействована большая когорта организаторов спорта. Вот посмотрите: институт национальных команд создан. Учреждены президентские стипендии и стипендии в областях. В регионах организована материальная поддержка кандидатов в олимпийцы. То есть организационная сторона вопроса совершенствуется.
Мне на днях Борис Григорьевич Кобзаренко, сильный методист-практик, с которым мы много лет сотрудничали, прислал письмо, в котором верно подчеркнул:
организационные моменты в значительной мере способствуют развитию спорта, но все равно победить методическую составляющую они не могут. А у нас, к сожалению, сегодня фармакология победила тренерское искусство.

Поездки в никуда

— Люди, которые были поставлены в строй за десять лет, сразу не уйдут, они еще проявят себя и в 2012 году. Но им на помощь и на смену должен прийти резерв. И вот в этом плане выступления в Турине меня очень серьезно интересуют.
Мы завезли громадную группу молодых спортсменов на Игры в Пекине. И они почти все провалились. Теперь некоторых повторно свозили. Например, барьеристку Поплавскую. И вторая осечка.

— У меня сложилось впечатление, что мы в спринте очень отстали...
— Мне вообще непонятно, как можно было с такими секундами везти Драгун и Балыкину!
Я уже перестаю верить результатам чемпионата страны в спринте. Потому что там можно немножко подкрутить, схимичить на фотофинише. Тренеры, которые готовят спринтеров, должны быть устранены от фотофиниша совершенно. Им там делать нечего. А сегодня — все в их руках.
В Пекине мы потерпели фиаско в эстафете 4х100 метров, по сути дела, надо заново создавать команду. Потому что, когда спортсменки бегут 100 метров по 11,50, только дилетанту может быть непонятно: они ни на что не способны. Вспоминаю, как мы строили эту команду. Сначала поставили всех четверых на 11,40, потом всех на 11,30, а потом: давайте, кто может лучше. Вот когда на круг получилось 11,30, команда стала участвовать в финалах топ-турниров. А сегодня девушки в Гродно на хорошей электронике бегут по 11,50-11,70, и кто-то кричит, что они займут третье место на Олимпийских играх — так это же утопия! И летят в Пекин на эстафету шесть человек, которым там нечего делать!
Так же и в прыжках. Везем двух “тройничек” по 13,60. Но ведь всем абсолютно понятно, что это не результат. Ведь надо ставить определенные задачи. Поставим 13,90, они этого добьются и будут кричать: почему нас не взяли?! А возьмем — 13,80 прыгнут. Ну и все! А вот когда достигнут 14,60, их нельзя будет проигнорировать. Однако надо проверить, могут ли они это воспроизвести там, где нужно.
А то в прошлом году три спортсменки подряд на “Динамо” прыгнули 6,74, 6,72, 6,70. У меня волосы дыбом встали! Я всю жизнь прожил в легкой атлетике и прекрасно понимаю, что это за результат. А на Олимпиаде одна из этих девушек всего 6,25 напрыгала. Это как называется?!

Чем занимается Моисеевич

— Поэтому сегодня вопрос методической подготовки тренеров должен быть на первом месте. И если берут новичков в команду, федерация обязана найти средства, чтобы молодые тренеры поехали на соревнования и смотрели, что они наработали.
Вот наработали мы в тройном у мужчин 16,90-16,80 — неплохо, но мало для мирового стандарта. Пока лучше не научились. Значит, надо сделать выводы и направить мышление к тому, чтобы достичь 17,50.
Необходимы современные методические концепции, и на их основе — новые тренировочные программы. Они должны спускаться вниз как раз из федерации, из национальной команды. Как это сделать, мы в какой-то мере объяснили в статье “В защиту Нового мира” (“ПБ” от 19.02.2009). Но здесь много деталей, и их нужно обсуждать. Надо бы провести консилиумы с привлечением лучших умов, чтобы найти ту составляющую, которая поведет к прогрессу. Но искать уже не в области фармакологии… В том же спринте это повышение реактивности, упругости мышечной системы и так далее.

— Кто будет думать?! Ведь Дима Децук пришел к этим 16,96 вне национальной команды. Это же минус руководству и его бывшему тренеру Моисеевичу: талантливого парня отстегнули. Слава богу, у него хватает стойкости все перетерпеть, но какой ценой....
— Я с вами целиком и полностью согласен. Кобзаренко пишет, что в кругах тренеров муссируется тема, будто всех лучших юниоров заберут в Минск на централизованную подготовку к Юрию Моисеевичу, и он будет, так сказать, “осуществлять”. По этому поводу хотел бы сделать заявление. Если Моисеевичу нравится работать личным тренером, пусть наберет группу, идет в любую школу и доказывает, какой он великий специалист. Он в национальной команде старший тренер по группе резерва. Он должен не вылезать из седла, ездить по интернатам, областям, контролировать, проверять, создавать систему тестирования и так далее.
Сегодня, когда фармакология стала запретной, только авантюристы могут рассчитывать на ее успех.
Мы можем добиться результата лишь тогда, когда станем управлять тренировочным процессом на основе системы тестирования. Вот чем Моисеевич должен заниматься.
Нужно создать систему тестирования и внедрить ее. Даже в беге на выносливость мы не знаем, какой у средневиков и стайеров уровень ПАНО (порог анаэробного обеспечения) и МПК (максимального потребления кислорода). Мы ни разу этого не проверяли, у нас и методик нет таких.
Мне представляется, что должность старшего тренера по резерву и должна быть направлена прежде всего на эту стезю. На деле получается: человек забирает у тренеров учеников и начинает их сам готовить. Если он такой грамотный и сильный, чего же результатов нет?!

— Моисеевич взял у Сидорука Шевчука и Децука. Шевчук из-за травм уже покинул спорт, Децук от наставника сам ушел.
— Это было в 2003 году. Я с мамой Децука разговаривал, убедил, чтобы Дима в Минск переехал. Сидорук же занял нейтральную позицию. Я с ним тоже беседовал в Бресте. Он сказал: если хочет, пусть едет. Мы его сюда и привезли. Как группу Фомичева, так и группу Моисеевича создавали. Были у нас такие позывы...

Тренеры — величина постоянная

— Теперь я уже совершенно по-другому на это смотрю. Во главе центра должен стоять сильный методист, без учебной группы. Чтобы тренеры не боялись, что он у них учеников уведет. Он заинтересован в результате национального масштаба. Без тренера он его не сделает. Вот на этой основе и должно быть сотрудничество между специалистами. А если мы начнем таскать атлетов под каких-то конкретных людей, вне зависимости от их фамилий, — это путь в никуда. Очень важно растить не только спортсменов, но и тренеров. В успехе первых я не менее 50 процентов отвожу искусству наставника. Тренеры — величина постоянная, а ученики приходят и уходят.
В этом плане и нужно перестраивать подготовку резерва. Современный резерв, несмотря на медали юниорского чемпионата мира 2008 года, пока не отвечает задачам Олимпиады-2012. С подготовкой смены мы уже опоздали, я в этом не сомневаюсь.

Цена туринской медали

— В Турине завоевана медаль в эстафете 4х400 метров. И руководство национальной команды может отчитаться. Есть ли у этой эстафеты перспективы?
— Эта медаль ценна тем, что подтвердила традиции давно созданной команды. Но ее вес пока еще очень мал. Сами посудите: в Пекине наша четверка, пробежав за 3.21, не попала в медали, а сейчас показали 3.35.

— Сделаем скидку на зал.
— В зале мы два года назад бегали за 3.27, а молодые россиянки в Турине выиграли за 3.29. За медаль наши достойны похвалы, но им еще учиться и учиться. Чтобы в 2012 году хотя бы повторить успех, они должны на 14 секунд улучшить результат!
Будь моя воля, сделал бы сейчас старшим тренером этой эстафеты Игоря Захаревича, наставника сестер Усович, а также привлек бы к работе самых опытных бегуний этого квартета. Нынче ведь почти весь прежний состав в декрет собрался! Поэтому здесь работы непочатый край. Игорь, учитывая опыт подготовки этих двух бегуний мирового класса, мог бы с ней справиться. Ведь в 2012-м надо будет бежать уже не по 51 секунде, а по 50 с копейками. Вот тогда можно думать о финале. И опять же здесь фармакология не поможет, нужна исключительно методическая основа.

Брест — столица

— В медальной эстафете из пятерых — четыре брестчанки. Децук, Лынша и Драгун — тоже оттуда. Семь из 15 человек — из одной Брестской области. Брест побеждает в командном первенстве среди юношей, юниоров и взрослых. В этом регионе усилиями начальников спортуправления, бывшего — Новицкого и нынешнего — Хевука, создана благодатная основа. Руководство области построило отличные летнюю и зимнюю базы. Организационная составляющая плюс материально- техническая база дают результат.
— И не только это. А еще работа двух человек, которых нельзя игнорировать в организационном плане. Был там государственным тренером Василий Дубойский, а после им стал Леонид Зубрицкий. Дубойский, может быть, в методическом плане сделал меньше, но он поднял престиж областных соревнований. Помню, я приехал в Пинск на первенство Брестской области и увидел там порядка четырехсот юных спортсменов. На меня это произвело впечатление! Дети не просто ходили, бегали, но и соревновались!
А когда у них создали УОР, мне очень импонировало, что Зубрицкий туда ребят зачислял не за красивые глаза или по авторитету какого-то тренера. Все должны были доказать пригодность результатами. Я потом это позаимствовал и ввел в конкурсную систему поступления в РГУОР. Зубрицкий отдает приоритет ребятам с периферии, он мне первым об этом сказал: “Александр Григорьевич, брестские от нас и так никуда не денутся. А вот когда берем ребят с периферии, где нет условий, мы им создаем стимул”. Единственное, брестским специалистам пока не хватает мастерства в работе на самом высоком уровне.
Но здесь, мне кажется, мы должны пойти дальше. Нужно более четко расставить приоритеты по материальному стимулированию специалистов. В ГДР тренер, если даже только нашел спортсмена, который попал в национальную команду, получал за него надбавку 110 марок столько лет, сколько его воспитанник выступал на высшем уровне. Каждый школьный учитель знал, что если он только продвинул ребенка в спортинтернат, уже 110 марок в кармане.

— Это же мощный стимул для селекционной работы и начальной подготовки!
— А кто за красивые глаза, особенно теперь, будет упираться? Поэтому все нужно расставить по своим местам.
В Бресте правильно подумали — и вы это отметили — о материальной базе. Стадион сделали, может быть, лучший в Беларуси. Это большая заслуга и Новицкого, и Хевука. И, естественно, руководства региона. Мы помогали по мелочам — прыжковые ямы и снаряды, то что наша федерация могла себе позволить.

О контрактах и поездках

— Я не могу понять, как можно с семью медалями на Олимпийских играх в Пекине не иметь контракта. Хотя бы такого, какой был с “Fila”. Контракт с “Мizuno” не хочу даже обсуждать. Я его не знаю, он, предполагаю, никогда должным образом не был оформлен. Но на соревнованиях вижу, что до настоящего времени большая часть тренеров и спортсменов одеты в “филовскую” форму. Потому что по 400- 450 человек в год экипировались, да и экипировка качественная.
Люди не занимаются этим вопросом. Анатолий Иванович ведь знает, как контракты с “Аdidas” и “Fila” делались. Еще лучше осведомлен Михаил Семенович Энтин, начальник национальной команды, искавший менеджеров в разных странах.

— Роль Энтина подчиненная...
— Ну да, он такой человек, ему надо поручить. И тогда не нужно напоминать двадцать раз — я за это его ценил безмерно... Но работу по контракту необходимо начинать.
Еще одна странность. Везут экспериментальную команду, с ней четыре чиновника — Бадуев, Ледовская, Энтин и Моисеевич — и ни одного тренера!
Думаю, Энтин хорошо помнит, как в 1993-м он организовал поездку 28 специалистов на чемпионат мира в Штутгарт. Федерация всем купила билеты, и наш автобус каждое утро доставлял их на стадион. А где людям набираться опыта? Научных конференций нет, конкуренции особой нет, тренеров не собираем...

Кто выполнит поручение президента?

— Дожились до того, что в столице практически нет базы. Манеж РЦОПа перегружен, давно требует обновления. Динамовский пришел в негодность, там дорожка плотнее асфальта. Стадион РЦОПа раскурочен, стадион для метаний так и не завершили. Когда президент дал поручение его построить?
— В 2003 году, сразу после парижского успеха. Он спросил: “Сделаете за год?” — “Сделаем”. Уже пять лет делают. Меня тоже удивляет позиция федерации в этом вопросе. Я осенью в газете “Семь дней” написал на эту тему “Блеск и нищета королевы”. Когда хотели забрать под гандбол манеж “Динамо”, тоже написал. Я ведь этот легкоатлетический дом вместе со всеми долго строил, потому и болит душа.
Федерация должна в первую очередь добиваться решения по вопросам, о которых сказал президент. Видимо, кто-то из помощников вводит его в заблуждение.
Ведь возводим же “Минск-Арену” за год-полтора, а за пять лет не можем метательское поле соорудить.
Федерация в свое время договорилась с фирмой “Nordic” на пять метательских секторов: четыре покупаем, один — бесплатно. Предложение оставалось долго в силе, но так и не было реализовано. Это опять о работе со спонсорами. Никто не сотрудничает с ними в федерации, и это очень большой пробел.

Атмосфера страха

— Создана ненормальная атмосфера страха, запугивания спортсменов и тренеров. Мы в этом убедились и на примере Оксаны Меньковой, и на примере тренеров по прыжкам в высоту, выразивших свое мнение. С этим нельзя встречаться, с этим нельзя разговаривать. Угрозы, как это было с Еленой Стасюкевич... Чуть ли не тайные уводы учеников. Это ненормально. Я не помню такого.
— По вопросам развития легкой атлетики могут быть разные мнения. Зачем камень-то за пазуху класть? Мне это непонятно. Зачем Бадуеву присваивать все регалии — прошлые и нынешние? Если бы у нас не было таких тренеров, как Сивцов, Овсяник, Зайцев, Гончаренко, Ракович, Хачатурян, Пологов и так далее, не было бы этих результатов. Если такая атмосфера будет доминировать, произойдет взрыв. Нарыв прорвется, он не может быть вечным.
Вы послушайте, что говорят в кулуарах тренеры. Они недовольны такой практикой, когда приближенным можно все разрешить, а другим — все запретить.
Здесь должна быть одна семья, а в семье отношение ко всем — одинаковое. А на деле имеем “разделяй и властвуй”.

Что делать?

— На дворе весна 2009-го. До лондонской Олимпиады — чуть больше трех лет. Полгода, пролетевшие после Пекина, судя по всему, использованы неэффективно. На ваш взгляд, что нужно сделать моментально, сию минуту?
— Сию минуту нужно перестраивать подготовку резерва. Далее — организовать работоспособный коллектив тренеров.
В принципе есть определенный задел — вы знаете этих спортсменов. Больше, чем на еще одну Олимпиаду, их не хватит. На их место должны прийти новые атлеты. Поэтому необходима перестройка тренировочного процесса на методической основе. Это первостепенно! Другая важнейшая проблема — управление тренировочным процессом на современных принципах.

— Но ведь метатели наши пока в авангарде...
— Это как раз и происходит потому, что у них есть система управления. Чтобы узнать общую силу, нужно знать, сколько спортсмен выжимает лежа, взрывные качества характеризуют толчок или рывок, проверка технических навыков — тяжелый снаряд, легкий. Накоплено достаточно фактического материала, чтобы тренеры и спортсмены могли объективно оценивать уровень подготовки.
В “циклике” же одними педагогическими приемами не обойдешься. Требуются инструментальные методики и научно-медицинское тестирование. В этих вопросах мы настолько первобытны, что даже тяжело говорить.
Это хорошо просматривается на примере бегуньи на 800 метров Натальи Корейво. В 2003-м она вместе с десятиборцем Андреем Кравченко и метательницей молота Марией Смолячковой первенствовала на чемпионате мира среди юниоров. Кравченко стал призером Олимпийских игр, Смолячкова продвинулась вперед, а Корейво никак не воспроизведет результат пятилетней давности — 2.01. Все трое показали высокие результаты в юниорском возрасте без фармакологии, это я точно знаю. Кравченко и Смолячкову как-то подчинили государственным интересам, а Корейво — нет. Потому что мы во всей “циклике” очень отстали!
В ноябре доктор Павел Дриневский обследовал Корейво по современной методике. Выявилось, что по функциональным возможностям у нас ее ни с одной бегуньей не сравнить! И на этом все закончилось. А надо бы выстроить систему тестов, чтобы в следующий раз увидеть, где она растет, а где ее показатели стоят на месте. И подобрать ей развивающую программу.
Вот эту систему тестирования и управления тренировочным процессом пытаемся внедрить в национальных командах через экспертный совет, в котором я работаю. В противовес этому Бадуев информирует руководство Минспорта, что экспертный совет специально уводит подготовку бегунов в другое русло, перенапрягая их различными обследованиями. Это реакция на то, что вместо двух плановых обследований в год мы попросили сделать четыре. Атлеты этим не перегружены, а недогружены. Система до сих пор не выстроена. Без нее сейчас в “циклике” ничего не добьешься.
Шантарович, главный тренер байдарочников, это доказал лучше всех. Он сразу понял, что в Минске нельзя определить прямым методом уровень МПК и ПАНО, и нашел в Гомеле проблемную лабораторию профессора Нарскина, в которой все это делается. Владимир Владимирович даже назвал Петрушенко мировым рекордсменом по этим показателям. Среди гребцов, возможно, но Бьерндалену он пока проигрывает.
У Шантаровича все поставлено на поток — и в зале, и на канале. А в легкой атлетике мы имеем медицинский центр, но не имеем аппаратуры. Можем сколько угодно ругать специалистов по бегу, однако если они не будут пользоваться такой системой и не понимать ее, то никогда не добьются результата. Не случайно пять тысяч метров в мире по восемь человек бегут из 13 минут, а мы 14 никак не разменяем. Тренеры от этого далеки, их никто в эту тему не посвящает. А высшему руководству и не надо: есть метатели, которые завоюют семь медалей, — и все будет нормально.
Возьмите даже те две женские эстафетные команды, которые мы создали из ничего. Одной — 4х100 метров — уже нет, участницы другой стареют.
Поэтому нужно незамедлительно углубляться в модель подготовки и создавать систему тестирования, чтобы поэтапно видеть, вывели мы спортсменов на требуемый уровень или нет. Есть даже приказ министра, в котором сказано, что после этапного обследования врачи должны в пятидневный срок обработать его материалы и доложить специалистам, чтобы те получили объемную информацию о подопечных и внесли коррективы в тренировочный процесс. А в десятидневный срок главные тренеры обязаны отчитаться перед экспертным советом. К сожалению, во многих видах спорта эта работа ведется формально. А руководство легкой атлетики ее просто игнорирует, считая, что это требование Рудских и продиктовано его личной предвзятостью. У меня предвзятость одна: я всю жизнь отдал королеве спорта и, если она у нас завалится, мне будет больно. А должностей в легкой атлетике мне не надо. И поэтому когда меня превращают в персону нон грата, мне это непонятно.
По-моему, проблемы нашей легкой атлетики в том, что она отдана на откуп одному человеку, которого высшее спортивное руководство ограждает от малейшей критики. Это неконструктивно.

P.S. Материал готовился к выходу на прошлой неделе, еще до розыгрыша Кубка Европы по метаниям. Его итоги заслуживают отдельного разговора, который вскоре состоится на страницах “ПБ”.