«Теперь я боюсь человеческой паники и агрессии». Бывший сотрудник эпидемиологического отдела Минской санстанции о ситуации с COVID-19

Радыё Свабода: — Вы 12 лет проработали в эпидемическом отделе санитарной службы. Как вы оцениваете состояние медицинской системы Беларуси в отношении готовности к пандемии коронавируса?

Наталья Огарелышева: — Да, по моему первому образованию я врач-санитар, и 12 лет проработала в противоэпидемическом отделении одной из минских санитарных служб. Это включало в себя вспышки инфекционных заболеваний и инфекционные больницы. Сейчас модно использовать термин «пандемия», но это означает распространение инфекции по всему миру.

О Беларуси можно сказать, что существует эпидемическая вспышка — внезапное увеличение количества инфекционных заболеваний на определенной территории. Я не могу оценить состояние медицинской системы Беларуси с точки зрения готовности к борьбе с коронавирусной инфекцией и борьбы с ней, поскольку я долгое время не работала в этой системе, но считаю, что с началом первых «вспышек» в Китае, Италии и в соседних странах наши врачи начали прогнозировать, когда он достигнет Беларуси и что с этим делать. Ибо иначе эта система не работает.

— Я хорошо помню вспышку энтеровирусной инфекции в 2007 году, когда все тоже «приспособились» к ней и научились с ней работать. Сначала думали, что это просто «детская» инфекция, но взрослые тоже болели, только переносили ее намного легче. Произошла «вспышка», все прекратилось, а затем единичные случаи стали регистрироваться в Беларуси. Потом корь привезли нам по «торговым путям», помните, когда было модно ездить в Хмельницкий в Украину? Тогда мы беспокоились о непривитых людях. Я также видела вспышки педикулеза в некоторых детских учреждениях после каникул. Но слово «эпидемия» больше относится к инфекциям, таким как грипп, потому что это исчисляется тысячами больных людей. И это не страшно, это значит, что пошел эпидпроцесс, с которым нужно работать, чтобы урегулировать его.

Не могу сказать, что сегодняшняя ситуация самая опасная. Здесь все зависит от конкретной инфекции: как она будет себя вести дальше, как ее будут воспринимать люди и какие регистрируются формы — легкая или тяжелая. Например, для коронавирусной инфекции для конкретной территории цифра 100 серьезна, а для менингита 1–2 случая уже серьезны, особенно если это менингококковый менингит в форме энцефалита (потому что он влияет на мозг).

— Конечно! И я обратила на это внимание в комментариях после публикации моей статьи. Потому что на распространение эпидемий влияют как природные, так и социальные факторы. Поэтому нет необходимости обращать внимание на мнение врача из Испании или Италии: у нас другой климат, а система лечебно-профилактических учреждений работает совсем по-другому.

— Я бы не сказала о «молчании» — вся информация ежедневно обновляется на сайте RCGIE. Это означает, что специалисты «разговаривают» с населением на языке цифр, так как эпидемическая ситуация отслеживается и меняется каждый день. Кроме того, работает горячая линия для коронавирусной инфекции (там есть телефон). Вы можете задавать вопросы и высказывать мнения. Но не забывайте, что сезонные болезни никуда не делись, ни ОРЗ, ни энтеровирусная инфекция! Вот почему я искренне сочувствую своим бывшим коллегам и желаю им сил в такое трудное время, так как надо все отслеживать.

— Прежде всего, не может не радовать, что это капельная инфекция, поэтому она все же сезонная. Тут делают прогнозы до лета-осени, но посмотрим. Летом сезон фруктов и овощей начинается, поэтому у нас всегда есть «урожай» дизентерии и сальмонеллеза. Конечно, люди станут реже путешествовать по морям в соседние страны, поэтому они принесут меньше гепатита А. И, во-вторых, никогда не следует забывать о своем собственном иммунитете. Почему врачи призывают его готовить летом? Потому что зимой все может случиться. Что, кстати, и произошло: грипп ожидался, как всегда, а пришел коронавирус. Сейчас людям трудно, потому что их организмам приходится бороться как с сезонными, так и с «новыми» инфекциями. Поэтому нужно себя беречь!

— Здесь нужно учитывать много показателей: цикличность и интенсивность эпидемического процесса на нашей территории, количество заболеваний в каждом регионе или отдельном населенном пункте и даже возраст заболевших. Я думаю, что это уже давно проанализировано. Вот почему я не могу однозначно ответить, должно ли это быть. Теперь люди сидят в лабораториях, работают с вирусом, изучают его особенности, а затем передают данные «выше» — вот где все решается.

— Это может звучать немного пафосно, но для себя я ничего не боюсь. Однако я видела, как другие люди болеют, и мне всегда их жалко. Жаль семей, где умерли родственники от менингита и гриппа, жаль тех, кто «привез» различные экзотические заболевания со своих летних каникул. Теперь мне также всех жаль, и теперь я боюсь человеческой паники и агрессии. Бывает, что на улице страшно, когда человека с другим цветом кожи, который кашляет, подозревают неизвестно в чем и чуть ли не выгоняют из общественного транспорта. Страшно, что нет сознания.

— Я специалист по культурному наследию, кроме работы в отделе паломничества и антропологии. Это разные слои меня, разные личности, но в настоящее время они работают очень хорошо! Когда я смотрю на то, что сейчас происходит в мире, я могу оценить ситуацию с точки зрения эпидемического процесса и его отношения в обществе и я даже могу предсказать, что может произойти с культурным наследием.

Да, теперь, из-за коронарной вирусной инфекции люди перестали посещать музеи и другие объекты, поэтому я могу сказать, что наследие будет «отдыхать» в течение некоторого времени, будет не тронутым и в режиме онлайн. Это означает меньше интервенций, но больше времени для размышлений, например — «вот когда все закончится, тогда мы сделаем то-то и то-то и другое, пока будем рисовать на бумаге». И это также выход! А пока не стоит паниковать и нужно по-настоящему задумываться над перспективой.

Нам сейчас лучше, чем людям в XIV и XV веках, когда не было карантина, на улицах лежали трупы и не было канализационных коллекторов. Вот это были эпидемии! Что еще важно – во время таких бедствий человеческий мозг думает, как уберечься. Например, во время Второй мировой войны был изобретен пенициллин, который спас тысячи жизней. Более того, он продолжал спасать даже после войны. А теперь, в XXI веке, я думаю, рождается что-то, что может помочь.

Вот мы все перешли в онлайн-режим, и это реальность сегодняшнего дня, а завтра может произойти что-то новое и не обязательно негативное. Так что теперь нам нужно обобщить наш опыт, переосмыслить ситуацию и подумать о том, как использовать все это в положительных целях. Как говорят эпидемиологи, «разные ситуации — это разные модуляции». Здоровья всем нам!