Чудеса на холсте. 21.by

Чудеса на холсте

18.09.2010 — Новости Культуры |  
Размер текста:
A
A
A

Источник материала:

Чудеса на холсте

О волшебных картинах Анны Силивончик сказано уже немало. Ее карнавально–лоскутный мир не может не восхищать, вытаскивая из нашей памяти почти забытые, потаенные воспоминания о детстве, когда чувствовать себя счастливым можно было просто так, без причин и условий... Уютные сказки Анны — такие же легкие и яркие, как сама. Уже на пороге своей мастерской она вдруг принимается так заразительно хохотать, что большинство из заготовленных вопросов отпадают сами собой. Например, откуда в холстах художницы, чье взросление пришлось на прагматичные 90–е, столько наивной нежности и чистых красок? А когда я пытаюсь выяснить, как ей удается так часто выставляться в Беларуси, России и вообще везде, вспоминая при этом жалобы ее коллег–ровесников на тему того, как сложно молодому художнику показать свои творения хоть где–нибудь, Анна начинает рассуждать о таких абстрактных вещах, что я понимаю: ей вообще невдомек, о чем речь! Например, в прошлый четверг у нее открылась выставка в гомельском дворце Румянцевых и Паскевичей, где, к слову, когда–то размещался Дворец пионеров, куда Аню–первоклассницу водили в изостудию. В августе, гуляя с дочкой по парку родного города, художница вдруг поймала себя на мысли, что ее новых картин в Гомеле–то и не видели (сейчас она живет в Минске)... А через пару недель Анне позвонили и предложили устроить выставку. В Гомеле...


— Дворец Румянцевых и Паскевичей я помню еще тем, прежним, когда о реставрации и разговоров не велось, — улыбается художница своим воспоминаниям. — Теперь там часто проходят выставки, залы заполнились чудесными экспонатами... Но когда я попыталась найти то место, где проходили занятия нашего кружка, у меня ничего не получилось. Представляете, как все изменилось!


Конечно же, я, как и любой ребенок, очень любила рисовать. Хотя не исключено, что это у меня наследственное — в свое время моих папу и маму также приглашали учиться в школе имени Ахремчика, но бабушки побоялись отпускать их от себя в таком нежном возрасте. В результате родители стали инженерами–строителями, но мама иногда жалела об упущенной возможности. И уже никто не возражал, чтобы в свои 12 лет я переехала в Минск учиться в школе Ахремчика...


— Дальше, понятно, была академия искусств... Кстати, почему так происходит: в последние годы живописи там учатся преимущественно девушки, но профессиональным искусством по–прежнему занимаются в основном мужчины?


— Тут же все очевидно: девушки выходят замуж, заводят детей, и если у тебя нет возможности нанять няню, года на два творческая жизнь прекращается. А потом у всех происходит по–разному... Скажем, когда я сидела дома с ребенком (мастерской у меня еще не было), что–либо делать я могла только урывками, пока дочка спала. Причем рисовала исключительно акрилом — у него нет такого агрессивного запаха... Но стоило мне расстелить на ковре клеенку, тут же обнаруживалось, что времени рисовать уже нет...


— И что теперь — дочка рисует вместе с вами?


— Этим летом вместе с нами побывала на двух пленэрах, в прошлом году тоже брали ее с собой на пленэр... Уже начинает писать маслом! Недавно решили записать Марусю в художественный кружок — нас, родителей, в качестве советчиков она не воспринимает. И вообще чужие советы не любит, говорит, важно, чтобы ей самой нравился свой рисунок...


— С Василием Пешкуном вы не только растите дочь, но и устраиваете совместные выставки, выезжаете на пленэры, даже мастерская у вас одна на двоих. А еще говорят, что творческие люди сложно уживаются друг с другом...


— Честно говоря, я даже не представляю, как мой муж, если бы он занимался чем–то другим, вынес бы такой «подарок судьбы», как жена–художник. Сложно, знаете, успевать везде и сразу...


— Значит, кухня побоку?


— Грубо говоря, да. Я, конечно, стараюсь... Но когда готовишь выставку, например, о домашнем быте уже не вспоминаешь.


— А как долго приходится заниматься подготовкой выставки?


— Всю жизнь! — это в наш разговор вклинился Василий Пешкун, до сих пор сохранявший невозмутимость у своего мольберта. Впрочем, никакой иронии в его замечании не было — только спокойная констатация факта. Но на этом мои вопросы к Анне еще не иссякли:


— В интернете и газетных публикациях о вас часто говорят в превосходной степени: мол, «Анна Силивончик принадлежит к числу наиболее ярких индивидуальностей в среде молодых белорусских живописцев»...


— Как я не люблю все эти слова! И потом, это так относительно — раньше, когда телевидения еще не было, художественная выставка действительно могла стать событием. А сейчас по–настоящему узнаваемы разве что поп–исполнители, а на выставки ходят все те же художники и горстка людей, кому это интересно...


— Тем не менее в год у вас проходит несколько выставок, причем повсюду!


— Ну поскольку я больше нигде не работаю, кроме своей мастерской, накапливается довольно много картин, которые хочется показать.


— Интересно, а вы помните свою первую картину, которую написали за деньги?


— Это были очень смешные сделки: в студенчестве к нам приходила женщина, для которой мы за пару часов рисовали пейзажи по фотографиям, и она их потом где–то реализовывала... Хотя это была неплохая прибавка к стипендии. Но возможность продавать то, что нравится мне самой, появилась отнюдь не сразу.


— А есть ли у вас картина, которую вы не продадите ни за какие деньги?


— Вряд ли... О том, что когда–нибудь у меня будет юбилейная выставка, для которой хорошо оставлять хотя бы по паре работ в год (многие художники так делают), я пока не думаю. Не хочется ограничивать себя этими работами: как будто лучше я уже не сделаю. На память у меня остаются фотографии. А картины всегда можно взять для выставки у друзей — у некоторых достаточно большие коллекции моих работ.


— У друзей или все–таки у коллекционеров?


— Пожалуй, теперь я вполне могу назвать их своими друзьями... Людей, коллекционирующих искусство, у нас не особенно много, но некоторые из них по–настоящему уникальны. Например, я знаю человека, который собирает коллекцию современных художников даже на свою скромную пенсию!


— Иногда вы сопровождаете картины своими же стихами — не собираетесь издать поэтический сборник? Или предложить эти тексты кому–нибудь из наших исполнителей? На мой взгляд, у вас могло бы получиться очень любопытное сотрудничество с группой «Серебряная свадьба»...


— Ну что вы, в поэзии я дилетант и, к счастью, осознаю это. В качестве дополнений к картинам эти стихи еще могут существовать, но вот все остальное... Я достаточно самокритична. А с «Серебряной свадьбой» мы и так дружим, иногда они выступают у меня на вернисажах.


— Словом, кроме живописи, заниматься всерьез вы больше ничем не собираетесь?


— В принципе, мне было бы интересно попробовать преподавать. Не исключено, что когда–нибудь это произойдет. Но пока я не представляю, как мне совместить это с моим сегодняшним ритмом жизни. Хотя вдруг мне захочется снизить обычный темп своей работы?


— А какой он у вас сейчас — обычный? Например, сколько выставок у вас проходит за год?


— Минутку... Значит, сейчас Гомель, Минск, Речица, потом... В общем, в эти два месяца — семь выставок.


— И сколько же новых работ вам для этого потребовалось создать?


— Сложно сказать... Но в год, наверное, около 100 получается.


— Вам же скоро негде будет жить!


— Пока все работы путешествуют по выставкам...

Автор публикации: Ирина ЗАВАДСКАЯ

Фото: Виталий ГИЛЬ

 
Теги: Гомель, Минск
 
 
Чтобы разместить новость на сайте или в блоге скопируйте код:
На вашем ресурсе это будет выглядеть так
Чудеса на холстеО волшебных картинах Анны Силивончик сказано уже немало. Ее карнавально–лоскутный мир не может не восхищать, вытаскивая из нашей памяти почти...
 
 
 

РЕКЛАМА

Архив (Новости Культуры)

РЕКЛАМА


Яндекс.Метрика