Каждый февраль одно и то же. Тоска. Зима утомила своим присутствием. Пусть недолгим, но муторным. Уличная грязь и соль не только в доме. Она осыпается с ботинок прямо в душу. Зло хватаюсь за швабру, мою коридор, а она в уголках. Остается. Февраль.
Любые попытки утешить себя заканчиваются ощущением какого–то неудавшегося циркового номера. Напекла блинов. Пахнет. Уютно. Золотые солнышки горкой в тарелке. Съела. Зачем я нажралась на ночь?!
Самое хорошее, что можно придумать в эту пору... Расскажу!
Однажды я была в Таллине в конце февраля. Вышла погулять по Старому городу в осенних сапогах. Слякоть, мокрый снег в лицо и ветер. Я мега–не–по–погоде одета. Иду и чувствую собственную глупость. Ноги мокрые. Мурашки по коже. Иду одна–одинешенька. Понедельник, 11 утра. Февраль. Улица Pikk — Длинная, переводится. Самая длинная улица. Иду по длинной. Потом по Lai — по Широкой то есть. Потом по Pikk jalg и Luhike jalg, соответственно они называются «Длинная нога» и «Короткая нога». Мимо закрытых ресторанов. Мимо пустых магазинов. Русский ресторан «Тройка» накануне вечером угостил меня отвратительной несвежей едой. Иду по улице Saiakang, что означает «Кусок белого хлеба», прямо в переулок Катарины. Мне сказали, что это самая романтичная улочка Старого города. На самой романтичной я чувствую, что оказалась в том самом месте своей жизни, которое называется П... риехали! Странным образом я почувствовала невероятную гармонию своего физического и душевного состояния. Не хватало мороженого! Я зашла в кафе и купила ванильное. С собой. Правильнее было бы наесться снега, но его не было. Только мокрая слякоть под ногами.
Мимо книжного, где когда–то летом я выбирала самую красивую книжку, роясь в картинках. Мимо цветочных магазинов и сувенирных лавок я брела по тому самому Таллину, который называют чудесным и сказочным. И мне навстречу ни одного пьяного финна. Никто не пришел в эту сказку. Февраль. Они столько не выпьют, чтобы его таким полюбить.
Все случилось уже вечером. Температура, горло, стреляло в ногу. Я лежала в кровати под картиной с оранжевыми моряками в красивом отеле эстонской столицы и наблюдала, как по белому потолку прыгают синие и багровые пятна. Потом я уснула, и мне казалось, что лежу я на бетонной набережной Таллина, а мимо меня финны тащат на паром ящики с водкой. Ящики скребут по бетону, финны гогочут, я лежу. Проснулась среди ночи, смотрела телевизор на эстонском, пила парацетамол и с каждым пакетиком становилось все легче. Легче везде и всюду. Через два дня я садилась в свой самолет абсолютно здоровой и, главное, веселой.
— Как тебе Таллин?
— Удивительно красивый город!
То, что произошло со мной в Таллине в феврале, я так никому и не рассказала. Мне было стыдно за это саморазрушительное поведение. Но я запомнила, что, когда душа очень болеет, всегда можно помочь ей, свалившись рядом с сорокаградусной температурой. Потому что самое ужасное, что можно сделать перед утопающим, это рассказывать ему, как хороша жизнь, надеясь, что у него от этих историй появятся силы выплыть. В Таллине я со своей душой обнялась, вместе прыгнула в тоску и вместе вынырнула. До сих пор помню этих оранжевых моряков в синем море. Картину отеля, которая первой заставила меня улыбнуться. «Какая кощунственная безвкусица!» — подумала я и почувствовала себя лучше.
Главная
Гороскопы
