Комаровка и Оперный. Латыш о жизни представителей нетрадиционной ориентации в Минске 1952 года

Источник материала:

В 1934 году латышский судебный исполнитель Каспарс Александр Ирбе начал вести дневник, в котором документировал наблюдения и переживания своей гомосексуальной жизни. Спустя 83 года его соотечественница исследовательница Инета Липша приехала в Минск, чтобы рассказать о минских страницах этой хроники.

«После учебы сходил на ближайший рынок — Комаровку»

Дневники Каспарса Александроса Ирбе — это огромная стопка тетрадей, в которых подробно описывается жизнь советского латышского гомосексуалиста. Вести их он начал в 1934 году, однако из того периода остались лишь обрывочные страницы-воспоминания. Как отмечает исследовательница, он не хотел, чтобы в будущем люди копались в его чувственности. Ведь цель у Ирбе была вполне прагматичная: во-первых, «описать романтические приключения, чтобы в старости было легче их вспомнить», во-вторых, оставить для потомков системные наблюдения о том, как квир-мужчины, которых официально не существовало, жили в СССР.

В 1952 году Алекс Ирбе приезжает в Минск — сюда его привели 3-месячные курсы в юридической школе. Уклад жизни в столице БССР его так культурно шокировал, что на несколько недель он просто перестал вести дневник, хотя до этого оставлял записи каждую ночь. В Минск Александр Ирбе приехал 10 октября 1952 года. Первая запись в дневнике появилась 1 ноября.

Минская «летопись» занимает в дневнике 33 страницы. Больше внимания Ирбе уделяет лишь Крыму. Вот только полуостров судебному исполнителю понравился, а Минск — абсолютно нет.

— Необходимость жить в общежитии стала для него культурным шоком. Эта неприязнь отразилась на всем, что он видел в Минске, — объясняет исследовательница. — Он не привык к таким условиям. К тому же это была осень, холод. Вот запись, которую он оставил 1 ноября: «Сплю в своей кроватке. Рядом в большой комнате играют противные гармошки. Молодой студент-еврейчик сидит на постели и громким голосом читает газету на белорусском. Остальные слушают. Этим вечером здесь уютнее, потому что вымыт пол и не так грязно. На улице идет дождь, гулять никуда не пойду. Я постоянно простуженный, потому что нужно жить в примитивных условиях.

После учебы сходил на ближайший рынок — Комаровку, который здесь же находится. Купил мясо, масло, яйца, кислую капусту, приготовленную по местному обычаю — с клюквой, брусникой, яблоками, сливами и подсолнечным маслом. Сварил картошку, добавил масло, яйца. Покушал хорошо, отдыхаю в кровати".

«Новые улицы и площади просторные. Но повсюду старые деревянные будки, грязь»

В этой записи можно прочесть уже спокойное восприятие минской действительности 50-х годов. Ведь первые наблюдения были куда более резкими.

— Приехал в 13.40 днем. Отправился на трамвае в юридическую школу, — цитирует Александра Ирбе Инета Липша. — Там, когда вошел в общежитие, увидел ужасное. Это какой-то старый клоповник, барак немецкого времени. Выйдя оттуда, заметил, что погода немного прояснилась. Во дворе встретил сестер по несчастью. Стало легче. Пошел в их клопиные сарайчики. Они тоже были расстроены и хотели вернуться.

На базаре чрезвычайная бедность, и все очень дорого, сравнивая с Ригой. Учебу трудно понять на русском. В столовой питание очень соленое, да и невкусное. На уроках думал, что никогда ничего не смогу записать. Решил написать во Всесоюзное министерство юстиции, чтобы отозвали меня домой. Есть один литовец, который по-русски ни одного слова не может сказать. Здесь, наверное, никого не интересует, научат нас чему-нибудь или нет. Происходит лишь формальное выполнение указа. Учителя преподают хорошо, но общежитие, туалет и т.д. ужасны.

Вечером вышел гулять. В городе много красивых новостроек. Красивый универмаг, новые улицы и площади просторные. Но повсюду старые деревянные будки, грязь. Особенно ужасны туалеты.

Тем не менее, положительные моменты в Минске командированный латыш все же нашел. Ему очень понравился минский вокзал, как снаружи, так и внутри. Еще одним увлечением для него стал Оперный театр.

«До начала 80-х годов он писал довольно осторожно: из-за КГБ нельзя говорить все, что знаешь»

И, естественно, в первый же день он познакомился с местным сообществом гомосексуалистов:

— В первый вечер установил отношения с кругами Минска. Один постарше объяснил местные обстоятельства. Потом я ушел с одной персоной маленького роста, юной, очень пламенной (То есть ушел заниматься сексом, — объясняет Инета. — Он использовал эвфемизмы, потому что открыто писать было нельзя). Возникло противное ощущение. Вернувшись, познакомился с более симпатичной молодой персоной 30 лет. Та вела себя приличнее. Страстно предлагала, чтобы я поехал к ней. Наверное, зажиточная. Я выглядел очень хорошо, флиртовал, но отказался от всего предложенного по различным причинам.

Персона — обозначение, которое Ирбе использовал в дневнике для своих партнеров. Это было своеобразной подстраховкой на случай, если кто-то посторонний обнаружит дневник, рассказывает латвийская исследовательница. «До начала 80-х годов он писал довольно осторожно, давая намеки, что из-за КГБ нельзя говорить все, что знаешь».

Какие места в Минске были наиболее популярны у гомосексуалистов 50-х годов? Как перечисляет Инета, это железнодорожный вокзал, Оперный театр, баня, сквер у театра Янки Купалы, парк Горького. С каждой из этих локаций у Алекса Ирбе была связана определенная история, описанная в дневнике. Так, к примеру, на вокзале он встретил молодого подполковника. Инета цитирует:

— Немного прогулялся возле железнодорожного вокзала и в здании тоже. Внутри красивое помещение. Там гуляло несколько известных типов, был и мой знакомый, который всегда приглашает домой. Он не очень хорошего мнения обо мне, потому что я не исполняю его желания. Довольно симпатичный, но меня не привлекает.

Встретил молодого офицера, подполковника. Очень красивая здоровая внешность. Немного крупнее меня. Пошли. Мне уже не нравилось. Как в большинстве случаев, если было бы только один раз, осталось бы в памяти как отличное приключение. Теперь все потеряно. Провел страстное мгновение без всякого интереса. Офицер, казалось, выглядел более довольным, чем раньше.

В Оперном же он знакомится наконец с человеком, который ему понравился. С ним Алекс позволил себе прогуляться за руку и даже поцеловаться. Напомним, все происходило в советском пуританском Минске.

— Познакомился со стройной, очень красивой молодой персоной лет 30−32 лет. Очень понравилось. Та чувствовала ко мне еще большую симпатию и пламенную страсть. Шли по улице под руку. Позже взял мою руку в ладонь и сложил в карман шубы, где страстно сжимал всю дорогу. Я тоже страстно возгорелся. Проводил меня до проспекта Сталина. Еще меня целовал.

Уехав из Минска перед старым Новым годом 1953 года, Алекс Ирбе решился написать о столице БССР еще раз — 21 января. В этой записи его захлестывает необъяснимая ностальгия: «Приятно вспоминать, хотя когда был там, мне не понравилось. Сейчас в воспоминаниях об интересных мгновениях возникают приятные ощущения. Пересматриваю балетные программы. Жаль, что больше невозможно там быть».

Лекция «Описание романтических приключений: дневник советского латвийского квир-мужчины и минский эпизод 1952 года», которую прочитала доктор истории, старший научный сотрудник Института латвийской истории при Латвийском университете Инета Липша прошла в рамках III Международного фестиваля квир-культуры DOTYK.

Теги: Минск