Источник материала:

Проституция в Российской империи рассматривалась исключительно как женское занятие. А все потому, что право на сексуальность и сексуальные желания признавалось только со стороны мужчин, а женщина выступала лишь в качестве объекта для удовлетворения их потребностей, за что и порицалась обществом. Как государство боролось с проституцией и почему все женщины из малоимущих и необеспеченных слоев населения рассматривались как потенциальные проститутки — читайте в тексте кандидата исторических наук Татьяны Воронич, который открывает цикл публикаций о проституции в Беларуси.

Мужчины-проституты — вне распоряжений и циркуляров

Официально проституция в Российской империи была запрещена. В соответствии с законом запрещалось «открывать днем и ночью дом свой или наемный для непотребства, входить в оный и непотребством своим или непотребством иных снискивать себе пропитание». Но несмотря на все запреты, проституция существовала. Венерические заболевания были широко распространены среди населения (а главное, среди армии). Главной причиной этого была названа проституция, которую российское правительство решило если не искоренить, то хотя бы взять под контроль.

Целый ряд циркуляров, постановлений, узаконений, регламентирующих проституцию, фактически аннулировали статью закона, запрещавшую эту «древнейшую профессию». Фактически это положение продолжало существовать скорее как символ того, что правительство все же выступает против проституции, а все принятые документы носят временный характер. Кстати, все эти документы касались исключительно женщин. Большое количество мужчин-проститутов, точно так же распространявших сифилис, оставались вне внимания государства.

Первые «Правила содержательницам борделей» и «Правила для публичных женщин» были утверждены 29 мая 1844 года и предназначались для Санкт-Петербурга. Впоследствии эти правила, за неимением общероссийских, стали применяться и в остальных городах империи, и просуществовали они вплоть до начала XX века. В 1903-м было утверждено новое «Положение об организации надзора за проституцией в империи». Таким образом, организация и занятие проституцией в Российской империи под контролем местных властей были разрешены.

В соответствии с Правилами все проститутки, а также дома терпимости подлежали обязательному строгому надзору со стороны полиции. Но к концу XIX века специальные органы контроля в большинстве белорусских городов отсутствовали либо существовали только на бумаге.

Витебск принадлежал к числу немногих городов империи, в которых действовали Врачебно-полицейские комитеты. Такие же комитеты были организованы в Сенно, Горках, Лиде, Пинске, однако серьезной роли они не играли.

Только в двух городах, в Минске и Бобруйске, контролем над проституцией занимались непосредственно городские власти, а не полиция. В этих городах были созданы и действовали Городские санитарные комитеты. А Минск вообще был уникальным городом, в котором действовали специально разработанные «Обязательные постановления Минской городской думы о санитарном надзоре за проституцией».

Такса — три рубля в месяц с одной проститутки

Все проститутки делились на две категории и заносились соответственно в два разных списка. В один записывались проститутки, находившиеся в домах терпимости, в другой — так называемые проститутки-одиночки, работавшие самостоятельно. Когда сотрудники Санитарного комитета Минска заносили женщину в список, то записывали ее имя, фамилию, возраст, вероисповедание, место рождения, настоящее и прежнее место жительства, прошлые занятия, причины, заставившие заниматься проституцией, и «все остальные документы». На каждую проститутку заводилось личное дело.

Списки составлялись преимущественно на основании сведений, представленных полицией. В итоге от решения полицейского зависело, попадет ли женщина в список проституток. Результатом такого порядка стали многочисленные злоупотребления со стороны полицейских чиновников. Были случаи, когда невинных девушек арестовывали за «тайный разврат» по одному лишь подозрению полицейского чиновника (гродненские девушки легкого поведения называли его «контролером»). Опытные же проститутки со стажем могли годами откупаться от полиции и тайно заниматься проституцией.

В Минске даже действовала своя установленная такса. Пристав одного из районов города получал с каждой проститутки по три рубля в месяц (TUT.BY подробно рассказывал о ценах и зарплатах дореволюционного Минска. Любопытно, что городовой в то время получал всего 13 рублей в месяц).

В некоторых городах существовали специальные агенты, которые выслеживали подобных женщин. При Санитарном комитете в Минске состояло два таких агента. Один из них наблюдал за квартирами проституток и гостиницами, второй — за домами терпимости.

Но нередко женщины сами стремились попасть в списки проституток. Так, одна из жительниц Гродно написала следующее заявление:

«1913 года, апреля 5 дня. Я, нижеподписавшаяся гродненская мещанка Виктория Михайловна Манцевич, проживающая на Иерусалимской улице (теперь улица Антонова. — Прим. TUT.BY) в доме Переза, даю настоящую подписку господину гродненскому полицеймейстеру в том, что, не имея других средств к жизни, я занималась и буду заниматься проституцией, а потому прошу снабдить установленной книжкой».

Причина была очень проста — боязнь венерических заболеваний. А все проститутки были обязаны регулярно проходить медицинские осмотры (об эффективности и методике этих осмотров речь пойдет немного позже).

Кстати, в Российской империи налоги ни с проституток, ни с содержательниц борделей не взыскивались. Этот вопрос неоднократно обсуждался в российском правительстве. Но какие-либо сборы с проституток и содержательниц публичных домов были признаны, как это ни парадоксально, «недостойными правительства». Ведь это означало признание и легализацию проституции, которая вроде как была запрещена.

«Все женщины из малоимущих и необеспеченных слоев населения рассматривались как потенциальные проститутки»

Проститутки времен Российской империи у многих ассоциируются с «желтыми билетами», которые выдавались вместо паспортов. В правилах 1844 года о такой замене речи не шло. Тем не менее эта практика стала общераспространенной по всей империи. Но только в 1876-м было принято официальное решение о выдаче медицинских желтых билетов взамен паспортов.

В документах, которые фактически являлись медицинским (санитарным) билетом (или смотровой книжкой), указывались имя, возраст и место жительства женщины, а также данные о медицинских осмотрах. В Санкт-Петербурге, помимо этих сведений, в медицинские билеты женщин, работавших в домах терпимости, вносились чисто антропологические приметы: рост, лицо, волосы, глаза, нос, подбородок, рот, а также какие-либо особые приметы. А с началом Первой мировой войны в Минске всех проституток обязали иметь на своих билетах фотографии. Кстати, за билет проститутки должны были платить пять копеек серебром. Выходя из дому, женщина всегда должна была иметь при себе этот документ, который ограничивал ее личную свободу. Ведь с потерей паспорта она лишалась общегражданских документов, удостоверяющих личность.

Впрочем, без «желтого билета» проститутки могли стать жертвой ночных полицейских облав. Например, в начале ХХ века гродненская полиция не реже двух раз в месяц (а накануне праздников ежедневно) совершала внезапные ночные обходы улиц, городских садов, кабаков, трактиров, постоялых дворов и прочих мест. Все женщины, находящиеся в это время на улице и «навлекающие на себя явное подозрение в распутстве», арестовывались и затем подвергались принудительному медицинскому осмотру городовым врачом.

При этом российское правительство постаралось оградить права имущих классов — в документах подчеркивалось, что касается эта мера только «бродячих женщин». Т.е. все женщины из малоимущих и необеспеченных слоев населения рассматривались как потенциальные проститутки. Фактически полиция получила право только по одному внешнему виду определять, может эта женщина заниматься проституцией или нет. Единственной провинностью женщины в итоге была ее бедность.

Женщины, попавшиеся во время ночных полицейских облав, считались «взятыми по комиссии» и относились в особый разряд «комиссионных». Они вносились в отдельный список, где указывалось их место жительства, а над ними устанавливался строгий полицейский надзор. Если женщина вторично попадалась во время такой ночной облавы, то она уже заносилась в списки проституток с последующей выдачей санитарного билета.

Это была одна из самых грубых мер в Российской империи по надзору за проституцией. Только в 1903 году правительство решило отказаться от подобных действий.

«Девять из десяти женщин, осмотренных по показаниям солдат, оказывались здоровыми»

Чтобы предотвратить распространение венерических заболеваний, власти допрашивали мужчин, заболевших сифилисом. Те должны были указать женщин, заразивших их, после чего полиция доставляла последних на принудительное медицинское освидетельствование и лечение.

Но «дознание» заразившихся мужчин себя не оправдывало. Часто заболевшие либо преднамеренно укрывали женщин и не сообщали настоящих имен, либо вообще знали женщину только в лицо. А чтобы отделаться от надоедавших допросов, просто называли имя какой-либо знакомой всем проститутки, которая первая пришла на ум. В большинстве случаев девять из десяти женщин, осмотренных по показаниям солдат (главных клиентов городских проституток), оказывались здоровыми. Нередко на осмотр доставляли девственниц.

Сама постановка вопроса была унизительна для женщины. Ее обвиняли в распространении сифилиса всего лишь на основании показаний одного мужчины, который далеко не всегда отличался высокими моральными и нравственными качествами. Допрос заболевших женщин законом не был предусмотрен, а потому и не производился.

Фактически женщины, особенно из низших слоев горожан, оказывались в бесправном положении. Мужчина, заболевший сифилисом, мог указать на любую женщину как на заразившую его. В результате женщине нужно было доказывать полицейским чиновникам свою невиновность и непричастность к проституции. В противном случае она подвергалась принудительному гинекологическому осмотру в присутствии полицейского чиновника.

В 1876 году молодая минская мещанка Либа Шифринова обратилась к губернатору с жалобой на минского врача Бадера. Врач через полицию потребовал доставить Либу и ее сестру Софию на медицинское освидетельствование, обвинив их в том, что они тайно занимаются проституцией. По распоряжению губернатора было проведено расследование, и выяснилось, что названные девушки «непотребством не занимаются». Естественно, что подобные обвинения не могли не отразиться на социальном статусе женщины, на ее семье, на отношении к ней городского общества. Подобные обвинения бросали тень на моральный облик женщины.

Российское государство волновала не столько проблема торговли женским телом, сексуального рабства женщины, сколько распространение венерических болезней. Женщины выступали источником заразы, такой же, как брюшной тиф, холера. И меры, принимаемые для контроля над проституцией, приравнивались к мерам, принимаемым против распространения инфекционных болезней. По мнению российских властей, венерические болезни разносит «масса одиночной и бродячей проституции», женщины, торгующие своим телом, являются «заведомо заражающими других».

В 1912 году один из жителей Гродно узнал, что двое его взрослых сыновей имеют венерические заболевания. Он обратился к губернатору и попросил уменьшить количество проституток в городе. По его мнению, причиной заражения были проститутки, услугами которых пользовались его сыновья, а не поведение двух взрослых мужчин и уж тем более не само воспитание, которое этот гродненец дал своим детям.

Многие люди того времени считали, что раз у мужчины есть сексуальные желания, то для их удовлетворения он должен получить «чистую» женщину. Проститутки обязаны были следить за своим здоровьем. Если они обнаруживали у себя признаки заболевания, то, согласно правилам, не могли заниматься сексом. В отношении мужчин таких правил предусмотрено не было. То, что зачастую невинных и здоровых девушек заражают сами мужчины, даже не предполагалось. Об этом говорили только сами проститутки.

По правилам 1844 года следить за здоровьем мужчин должны были… сами проститутки. Публичные женщины обязывались «для предохранения себя от заражения… осматривать детородные части и покрывающее оные белье у посетителей». Правила 1903-го уже только рекомендовали подобные осмотры, говоря, что проститутки «имеют право осматривать половые органы и белье у посетителей прежде сообщения с ними».

Разумеется, обязательные медицинские осмотры мужчин, посещающих проституток, не были предусмотрены ни одним «циркуляром».

Где в Беларуси находились дома терпимости, сколько стоили услуги проституток и какие женщины получали «желтые билеты» — об этом и многом другом читайте в следующих публикациях нашего исторического цикла.

Теги: Витебск, Гродно