Хосе де Рибера: был ли знаменитый художник садистом? Судите сами

Источник материала:

Среди ценителей искусства и историков весьма популярно мнение, что Хусепе де Рибере просто нравилось изображать на своих холстах пытки и мучения. Устроители выставки в Лондоне пытаются разобраться, насколько справедлива такая репутация знаменитого художника XVII века.

Ни у одного живописца не получалось так рисовать человеческие страдания, как это делал испанец Хосе де Рибера, чьи жуткие холсты с телами, с которых содрана кожа, и графика, изображающая казни и пытки, предлагает ошеломленному посетителю довольно бескомпромиссная выставка в картинной галерее Далича, что на юге Лондона.

Выставка называется соответственно — «Рибера: искусство жестокости». Для этого художника жестокие страдания (реальные или воображаемые), хоть мучеников раннего христианства, хоть мифических сатиров, были не просто темой, к которой испанец снова и снова возвращался. Похоже, пытки вдохновляли его краски.

Пытаясь сформулировать жестокую сущность видения де Риберой окружающего мира, французский поэт и критик XIX века Теофиль Готье описал наследие этого художника эпохи барокко так: «Живописная школа безжалостного убийства, словно придуманная одним из помощников палача ради развлечения каннибалов».

Де Рибера вроде бы никогда не был уличен в каннибализме, но его репутацию не так легко обелить — на ней налипло множество слухов о его варварском поведении. Некоторые историки были убеждены, что такой аутентичности в изображении чужих страданий можно добиться, лишь имея собственный богатый опыт их причинения.

Де Рибера родился в 1591 году под Валенсией в Испании, а когда ему было чуть за 20, переехал в Рим, где его наградили прозвищем Спаньолетто («маленький испанец»).

В Риме Спаньолетто оттачивал свое мастерство художника, графика и умение накапливать огромные долги.

В 1616 году он бежал от кредиторов в Неаполь, который тогда был под владычеством испанцев, встретил там свою будущую жену и обрел множество поклонников своего специфического таланта, в том числе и весьма богатых покровителей, готовых спонсировать его своеобразную смесь захватывающего дух реализма, мелодраматической игры тенями и светом à la Караваджо и зловещего предмета изучения.

Плоть и кровь

Ходили слухи, что Рибера побеждал конкурентов за богатые заказы в Неаполе, не только доводя свое мастерство до совершенства, изучая каждый изгиб мускулов у натурщиков, каждый спазм мышц, рожденный болью, но и запугивая, а то и просто убивая соперников-живописцев (например, он якобы отравил художника из Болоньи Доменикино).

Организаторы выставки «Рибера: искусство жестокости» не считают эти обвинения справедливыми. «Рибере совсем не нужно было быть садистом, чтобы отражать насилие и жестокость. Картины или графические рисунки художника совершенно не обязательно отражают его внутренний мир», — настаивает Эдвард Пейн, один из кураторов выставки.

Нам уже не узнать, действительно ли Маленький испанец состоял в так называемой Неапольской шайке вместе с коллегами-художниками Белизарио Коренцио и Джованни Баттистой Караччоло, но чудовищные плоды его воображения, запечатленные в кровавых картинах пыток, — один из самых темных переулков в истории искусства.

Выставка в картинной галерее Далича приглашает посетителей пройти этим мрачным переулком. Она открывается болезненным размышлением над мученичеством святого Варфоломея, с которого живьем сняли кожу, а затем обезглавили в наказание за несокрушимую веру. (Святой Варфоломей — один из 12 апостолов, принял мученическую смерть в Малой Азии, где проповедовал учение Иисуса Христа. Апостола Варфоломея и апостола Иуду Фаддея армянская церковь почитает своими основателями. — Прим. переводчика.)

Посетители галереи найдут здесь самые разные изображения пыток апостола, привезенные сюда из Флоренции, Барселоны и Нью-Йорка.

Сравнительно ранняя (1628 г.) работа маслом на холсте, посвященная этому предмету, выполнена со сдержанностью, нехарактерной для позднего Риберы, и изображает момент перед началом пытки. К устрашающе сияющей плоти святого еще не притронулся нож палача — его затачивает поострее человек, чье лицо теряется в тени.

Напротив, более поздний холст 1644 года демонстрирует, что художник полностью погрузился в откровенную жестокость. Здесь хихикающий палач медленно сдирает кожу с руки Варфоломея с наслаждением голодного человека, облизывающегося при нарезании ломтиков хамона.

Чтобы раскрыть шаг за шагом, слой за слоем уровни воображения де Риберы, экспозиция разбита на тематические секции. Для подкрепления заявления организаторов о том, что потомки несправедливо изображали художника как гения жестокости, представлен широкий спектр материалов, демонстрирующих, что жестокость вообще была свойственна тому времени.

В разделе «Преступление и наказание», например, можно ознакомиться с рукописными документами той эпохи — хроникой жутких наказаний, к которым суд приговаривал виновных, от порки до сжигания на столбе. Что, по мысли организаторов, должно продемонстрировать, насколько обычной в дни Риберы была бесчувственность к чужим страданиям.

В подборке офортов французского художника Жака Калло из серии «Большие бедствия войны» (Les misères et les malheurs de la guerre), впервые опубликованной в Париже в 1633 г., — сцены массовых повешений, сожжений на костре. Это тоже должно подкрепить убеждение кураторов выставки в том, что воображение де Риберы питалось из общей культуры жестокости, свойственной тому времени.

В разделе «Кожа и пять чувств» исследуется страсть Риберы к плоти и его мастерство рисовальщика, набившего руку на изображении страдающего тела.

Среди наиболее западающих в память работ, представленных здесь, — загадочный рисунок красным мелом, датируемый началом 1620-х и названный «Летучая мышь и два уха».

На нем тщательно выписанная, ухмыляющаяся летучая мышь держит в когтях свиток с надписью на латыни: «Добродетель сияет в веках». Ниже и по бокам от мыши в воздухе парят два левых человеческих уха.

Как отмечают в красочном каталоге выставки ее кураторы, летучая мышь была на гербе родного региона художника — Валенсии (существует легенда, что она села на шлем арагонского короля Хайме I Завоевателя, когда в XIII веке он сражался с мусульманами за то, чтобы вернуть эту территорию под свой контроль).

Однако это все равно не помогает адекватно истолковать смысл рисунка де Риберы, раскрыть его символику. Пытаясь понять многоплановую мрачность темного искусства Спаньолетто, наш запутавшийся разум как будто слепнет.

Экспозиция грамотно аранжированной жестокости, кажется, уже окончательно засосала вас в свою странно притягательную трясину, когда перед вами в качестве финального аккорда вдруг предстает еще один жуткий шедевр — «Аполлон и Марсий» (1637 г.).

Здесь вновь возникает излюбленная художником тема сдирания кожи заживо, и холст изображает — с большим размахом и детально — бесчеловечное умерщвление сатира Марсия, наказанного за то, что осмелился состязаться в исполнении музыки с самим Аполлоном, покровителем музыки, и, естественно, проиграл.

Как известно из мифа, разгневанный бог велел повесить Марсия за руки и содрать с него живого кожу, и Рибера своей кистью с удовольствием участвует в этой мерзости.

Маэстро страдания мазок за мазком творит симфонию сладкозвучной жестокости.

Наши глаза как будто превращаются в органы слуха и с брезгливостью вслушиваются в диссонирующие ноты, которые срезает с тела Марсия, как с огромной распластавшейся перед ним и в ужасе завывающей фисгармонии, жестокий бог музыки и искусства.

«Каждая деталь, — комментировал когда-то Теофиль Готье с благоговением, смешанным с отвращением, — прописана со страшной правдивостью».