Деньги во имя дружбы. Как незаметно изменились белорусско-европейские отношения

Источник материала:

Кроме «мягкой белорусизации» в стране зреет и «мягкая европеизация». Правда, при ближнем рассмотрении становится понятно, что оба процесса выглядят не так, как хотелось бы их противникам или сторонникам.

Отказ Лукашенко ехать на саммит «Восточного партнерства» и выбор Буда-Кошелево вместо Брюсселя здорово замаскировала простой факт — отношения Беларуси и Европейского союза находятся на исторических максимумах. При близких перспективах упрощения визового режима и не таких далеких возможностях подписания базового соглашения о партнерстве вероятно, что визит Лукашенко в Брюссель когда-нибудь да и свершится — и это будет его звездным моментом.

Деньги во имя мира

Прошлогодняя отмена санкций дала эффект: в 2017 в Беларусь впервые пришел Европейский инвестиционный банк, он будет отвечать за финансирование крупных инфраструктурных проектов, а также поддержку частного бизнеса. Еще один новый для Беларуси донор — Региональный фонд Восточноевропейского партнерства по вопросам энергоэффективности и экологии (E5P) — займется финансированием проектов в сфере зеленой экономики.

Европейская комиссия на 2018−2020 предположительно увеличит наполовину бюджет для Беларуси в рамках Европейского инструмента соседства — до 136 млн евро. В кулуарах ходят слухи, что уже со следующего года ЕС начнет в закрытом порядке финансировать проекты в регионах по рекомендациям Министерства экономики.

Это при том, что за последние 10 лет бюджет и так вырос в шесть раз. Хотя до уровня грантовой поддержки Молдовы и Грузии нам еще далеко, мы уже обогнали Азербайджан и приближаемся к Армении. К тому же, сложная система распределения средств не позволяет точно назвать размеры финансирования. Существует множество региональных и трансграничных программ, где нет конкретной бюджетной привязки по определенным странам и все зависит от активного участия белорусских партнеров. По факту, грантовая поддержка в 2−3 раза больше и составляет около 100 млн евро в год.

Похожие изменения происходят и в политике двух кредитных институтов Запада: Всемирного банка и Европейского банка реконструкции и развития. Они также значительно нарастили в последние пару лет портфолио своих проектов и суммарно инвестируют более 300 $ млн. в год. Некоторые программы (поддержка малого бизнеса, обучающие мероприятия и др.) напрямую финансируются из бюджета ЕС, поэтому такой синхронизации действий не стоит удивляться.

Оцените размах проектов: развитие транспортной инфраструктуры — более 320 $ млн. (реконструкция автодорог М6, М10, Р80), модернизация системы здравоохранения — 125 $ млн. (внедрение системы электронного здравоохранения, создание неонатальных центров), водоснабжение и отходы — более 70 $ млн. (строительство полигона твердых коммунальных отходов, модернизация водоочистных сооружений, станций обезжелезивания воды), реформа системы образования — 50 $ млн. (реновация и оборудование средних школ), развитие лесного хозяйства — 40 $ млн. (создание лесосеменных комплексов, питомников, закупка техники) и список еще долгий.

При этом, если российские кредиты в большинстве случаев сразу направляются на рефинансирование уже существующего долга, деньги ЕБРР и Всемирного банка направляются в общественную инфраструктуру или реальный сектор экономики. Зачастую управление и контроль за реализацией таких проектов также осуществляется западными экспертами и по европейским стандартам.

Что произошло?

Очевидно, находясь в сложной как внутренней, так и внешней обстановке, подходы ЕС в роли главного демократизатора региона меняются. И хотя заявления про важность демократических ценностей еще не исчезли, в публикациях уже появляются высказывания про «ощутимые шаги, предпринятые Беларусью в сторону уважения фундаментальных свобод, верховенства закона и прав человека».

Такой расклад подтверждают и цифры: на развитие гражданского общества приходится менее 10% от всех выделяемых средств. Белорусских НГО (которые давно уже не главные грантоеды) рискуют выпасть из диалога ЕС-Беларусь, во многом из-за своей неуступчивости и отсутствия сильного экспертного потенциала.

Вместо повестки демократизации Европейский Союз переходит на парадигму функционального сотрудничества — технократического подхода, где решения принимаются экспертными группами и носят зачастую технический характер. Сотрудничество происходит на уровне профильных министерств, специалистов и региональных элит. Тематики абсолютно не политизированные: экология, зеленая экономика, региональное и межрегиональное развитие, туризм, поддержка социально уязвимых групп и прочее.

Например, около 20 белорусских районов участвуют в инициативе «Мэры за экономический рост», 40 районов — в «Соглашении мэров по климату и энергии», еще 1,5 млн евро будут выделены Национальному банку на обучение своего персонала в рамках программы Twinning (направлена на повышение квалификации госслужащих) и так далее и так далее. Будет продлена и масштабная программа стажировок MOST: за 4,5 млн евро наладить контакты с европейскими партнерами смогут еще 2000 белорусских специалистов.

Эти изменения вполне закономерны: чиновникам из ЕС такой формат сотрудничества кажется более продуктивным, чем бесконечные обсуждения демократических преобразований, учитывая исполнительность белорусских коллег. С другой стороны, многие приоритеты: прозрачность границ, доступность приграничных регионов, экология, транспортная инфраструктура действительно соответствуют прямым интересам ЕС.

Что нас ждет?

По мере расширения сотрудничества, привлекательность ЕС для белорусских элит будет только увеличиваться, как и конкуренция за новые ресурсы. Нас ждет втягивание технократических и региональных элит в европейский контекст, их социализация: перенятие «принятых правил поведения», обучение новой терминологии (устойчивое развитие, зеленая экономика, инклюзивный рост). Долгое время можно было слышать критику белорусских НГО, что ради грантовых денег, они готовы перенимать ценностную (и не только) повестку доноров. Сейчас мы увидим такие же изменения и со стороны государственных структур.

Географическая близость к Европейскому союзу оказывается ключевым фактором. Ведь ЕС предлагает не просто деньги, но доступ к передовому опыту, инновациям и экспертизе. Когда российские элиты привыкли выстраивать отношения с Беларусью через Лукашенко, низовой подход ЕС может оказаться более выигрышным в долгосрочной перспективе.

Результаты такого планомерного сотрудничества хорошо видны на примере Сербии. Страна с сильными симпатиями к России за 17 лет превратилась из объекта бомбежек НАТО в главного кандидата на членство в ЕС (возможные сроки вступления: 2022−2025 годы).

Коммуникация с ЕС теряет свою политизированность и переходит на рельсы «логики эффективности», техническом рассмотрении проблем и возможных решений. Уже сейчас в белорусские стратегические документы в сферах экономического и регионального развития, экологии начинают проникать цели и задачи, предложенные ЕС. В дальнейшем можно ожидать еще большей «европеизации» приоритетов развития страны. Вопрос лишь в том, надо ли писать «европеизация» с кавычками или без них.