Земля мертвых: Поставский район, о котором мы не знали

Источник материала:

Беларусь была ареной сражений для многих европейских держав. После окончания Первой мировой прошло уже сто лет, но в лесах до сих пор хорошо читаются линии окопов, а спрятанные в летней зелени бетонные доты смотрят пустыми глазницами бойниц на поля и дороги.

В Нарочанском и Поставском краях сохранились места, которые пользуются недоброй славой у старожилов: там стоят странной формы кресты, а местные жители строили свои дома прямо на немецких подземных бункерах, чтобы сэкономить на стройматериалах, нередко используя надгробные плиты и кресты в строительстве фундаментов.

Нашим проводником здесь стал Андрей Мацур — фотограф, исследователь истории Первой мировой войны, один из организаторов волонтерского движения «Западный рубеж».

Строили дом, нашли останки с винтовкой

Наша дорога лежит в деревню Занарочь — настоящий рай для любителей рыбалки, солнечных пляжей и чистой воды. Здесь строятся состоятельные люди, а на дороге из Минска тесно от внедорожников с катерами на прицепах.

О том, что здесь происходило более 100 лет назад, могут рассказать лишь поклонные кресты и немногие энтузиасты, которые по разным причинам ратуют за то, чтобы жертвы Первой мировой не предались забвению. Один из них — Евгений Антонович.

— Первая мировая вошла в мою жизнь совершенно случайно, — рассказывает Евгений Антонович. — 20 лет назад из-за катастрофы на ЧАЭС мы были вынуждены переехать в Нарочанский край. Для таких переселенцев, как мы, был построен поселок «Дружный», тогда казалось, что это прекрасное место для жизни, а потом жители начали делать одну за другой страшные находки.

Помню, копали канализацию возле дома и лопата уперлась во что-то твердое, затем из земли показалась кость, облаченная в остатки шинели. Еще несколько осторожных взмахов лопатой — и перед нами солдат. У разбитого черепа лежит осколок снаряда, рядом полусгнившее ружье, сохранились остатки шинели, записной книжки и карандаш. Значит, при разрыве снаряда бойца убило сразу и присыпало землей.

По словам Евгения Антоновича, множество таких находок остались безымянными, а могилы, куда перезахоранивали останки солдат, терялись.

— Когда немцы начали строить ветряные электроустановки, расположенные неподалеку, были найдены останки нескольких немецких и русских солдат. Захоронили их, сложив кости в ящики, в лесу у дороги. Со временем деревянные кресты на могилах сгнили и о них забыли.

Много информации Евгений Антонович черпает у местных жителей во время своих пеших экспедиций по Нарочанскому краю. На местах массовых захоронений он старается ставить памятные знаки, просит пойти навстречу местную администрацию. Иногда это получается, но чаще — нет.

— Около 15 лет назад, когда в деревне экскаватором копали траншею для канализации, рабочие наткнулись на целый пласт человеческих костей. А в огороде жильцы этого дома нашли медаль «За храбрость» 4 степени, нательный крестик, пряжку с ремня с гербом Российский империи, множество осколков снарядов, ножницы для резки проволоки и другие предметы.

Останки этих бойцов, как и многих других, вряд ли когда будут идентифицированы.

— Нарочанские поля и болота устланы трупами воинов, — продолжает Антонович, — местные жители говорят, что в земле находят сотни православных нательных крестиков с надписью «Спаси и сохрани». На месте могил участников войны, на месте прорыва, почти у самого озера, построены жилые дома. Здесь сейчас расположен занарочанский пляж. Когда я прихожу сюда с внуками, у меня ощущение, что хожу по костям, попирая ногами могилы.

Кровь шла из-под земли

Одно из самых страшных мест Нарочи, по словам Евгения Антоновича, — «Красный ручей». Бои местного значения здесь продолжались на протяжении 1915−1918 годов.

— Здесь, на южном берегу Нарочи, возле Занарочи и Близников (ныне эта деревня не существует), в 1916 году русские полки подавили сопротивление кайзеровских войск, взяли фольварк Августова и закрепились на Снежной горе, — рассказывает Евгений Антонович. — И кто смял? Наша молодежь, свежее пополнение, набранное для восстановления потерь. В этой атаке участвовали 27-й Полоцкий полк, 28-й Витебский полк, 25-й пехотный Смоленский и 26-й пехотный Могилевский полки.

Бойцы шли на траншеи противника в полный рост: «За Веру, Царя, Отечество!» Потери были чудовищные. Вода из родника, которая стекала в озеро, была красной от крови убитых.

Евгений Антонович записал воспоминания местной жительницы Галины Караус 1932 года рождения об этих событиях: «Мне дед рассказывал, что было не просто страшно — было жутко! Выстрелов не было, слышался только отборный русский мат, звон железа, дикое ржание лошадей и душераздирающие стоны». Почему-то в этом месте, почти три года, сходились в страшной кавалерийской рубке или рукопашной схватке обе стороны. Горы трупов лошадей и солдат окрашивали безымянный тогда ручей алой кровью.

Русское командование мобилизовывало население ближайших хуторов и деревни Черемшицы для захоронения своих погибших, а немецкая сторона брала для погребальных работ крестьян из Близники и Занарочи, потому память людей сохранила те ужасы, которые происходили здесь. О них из уст в уста передавалось потомкам, а в метком людском определении название местности звучит как «Поле брани» и «Красный ручей».

Необычный дом

С дороги дом в деревне Дробыши выглядит совершенно обычным: постаревшие деревянные стены приобрели серый оттенок, его почти закрывает буйная растительность. Единственное, что говорит о присутствии человека, — аккуратная поленница дров и куст пионов неподалеку от порога.

— Мы этот дом купили совершенно случайно, — рассказывает Светлана Медведева, — муж — капитан дальнего плавания, когда вышел на пенсию, захотел пожить подальше от городской суеты. Сам он из Риги, а я — из Питера, дом выбирали, чтобы от наших родственников он находился на одинаковом расстоянии. И так получилось, что выбрали дом с историей.

В этом бункере, по словам Светланы Медведевой, местные жители во Вторую мировую войну прятались от бомбежек, потом в мирное время бункер использовался как подвал, а сейчас в нем планируют построить музей.

— Здесь часто бывают волонтеры, которым не безразлична история Первой мировой. Они собираются сделать в этом бункере музей войны. Мой сосед Вячеслав в пересохшем русле реки нашел очень много интересных артефактов: часть немецкого седла, колючую проволоку, немецкие шпалы, которые передал волонтерам для экспозиции. Тут раньше река текла, потом она русло поменяла. На противоположном берегу до сих пор остались окопы и бетонные укрепления. И когда огород у меня еще был, как копаешь — какую-нибудь мелочь да найдешь. Наша деревня постепенно вымирает, надеюсь, музей ее спасет.

Земля мертвых

Сразу за деревней Дробыши находится кладбище, которое напоминает о жарких боях, гремевших здесь более сотни лет назад. Теперь нельзя точно узнать, где именно они стояли. Немецкое захоронение было после войны уничтожено, а местные жители начали своих родственников хоронить поверх. Позже немецкие кресты были откопаны и установлены на территории кладбища.

Это захоронение уникально еще и тем, что на нем были установлены немецкие памятники специфической формы, которые больше в Беларуси нигде не встречаются. Почему именно такие особенные памятники, мы уже никогда не узнаем.

Покидая кладбище, направляемся к конечной точке нашей экспедиции — деревне Ярево. На протяжении всего пути легко читается созданный военными ландшафт: окопы, разрушенные блиндажи и кладбища, захоронения, многие из которых еще не найдены.

Не успели проехать и 100 метров по деревне, как сбоку увидели разрушенный немецкий блиндаж. В советские времена его могли подорвать изнутри саперы — просто сложили все найденные в округе боеприпасы и подожгли бикфордов шнур. Но мог и сам обвалиться со временем, такие случаи не редкость. Уничтожить строение до конца не удалось: расколотое на части, оно все-таки отвоевало у местных часть земли.

В Ярево необычайно тихо. По совету Андрея Мацура, сворачиваю во двор двухэтажного дома, который оказывается заброшенным. Пустые глазницы окон, черные лестничные проемы и тишина. Как будто люди в один момент ушли отсюда. Рядом с домом еще один большой немецкий блиндаж, внутри которого неожиданно фонарик выхватывает на стенах детские рисунки. В этом краю война и жизнь тесно переплелись.

На следующей улице нас встречает разбитый советский грузовик ЗИЛ-157. Полуразобранный, он доживает свой век, таращась выбитыми глазницами фар на пустую улицу из заброшенных домов.

Наша самая страшная находка — впереди. Прямо между огородами в траве высятся немецкие кресты. Кладбище настолько старое, что через бетонный столб его ограды проросло высокое дерево. Дома прямо примыкают к захоронению, и это создает жуткую картину: как будто мертвые стучатся в двери.

Прерывая молчание, Андрей Мацур рассказывает, что в центре деревни было еще большее захоронение, но в советское время на его месте построили зерносклады: мертвые заняли так много места, что его стало не хватать живым.

Всего за время боев в Нарочской операции 2-я русская армия потеряла 1018 офицеров и 77427 солдат убитыми и ранеными (30,3% личного состава). Из этого числа 12 000 было обмороженных и замерзших, а 5000 трупов снято с германских проволочных заграждений.

Из воспоминаний 24-летней медсестры, дворянки, приехавшей на фронт на Нарочь из Санкт-Петербурга, Афанасовой Нины Александровны: «Шли страшные бои под Стаховцами. Перевязочные пункты и лазареты были переполнены ранеными, и врачи не успевали перевязывать и делать необходимые операции. Отбирали тех, кому стоило сделать, то есть у кого была надежда на выздоровление, и бросали остальных умирать от ран за невозможностью всем помочь.

Было заключено на несколько часов перемирие, чтобы похоронить убитых. Летучка вышла за окопы в полном составе. Жуткое лежало перед нами поле боя. Все пространство от наших до немецких окопов было почти сплошь устлано трупами. Они лежали в разнообразных позах, залитые кровью, страшно искалеченные, иногда разорванные надвое. Среди них зияли глубокие воронки от снарядов. В эти ямы мы и сдвигали трупы и наскоро засыпали землей. Усталые, с болью в душе вернулись мы к себе…»

Видимых успехов у русских войск в ходе Нарочанской военной операции, казалось бы, не было, если не считать таковыми полтора десятка захваченных пулеметов и приблизительно 10 квадратных километров территории. Но ее задача была в другом: ценой жизней своих солдат и офицеров Россия полностью исполнила союзнический долг, фактически спасая Францию от поражения в войне — за время, что российские солдаты падали под пулеметным огнем, на фронте у города Верден с 22 по 30 марта прекратились германские атаки, что позволило французам подтянуть резервы.

Теги: Минск