«Местные» в Минске

Во время оккупации столица Беларуси стала ареной тайной войны спецслужб

В годы войны, как известно, борьба с фашистами велась не только на фронтах. На территории Беларуси в партизанском движении участвовало 82 спец-отряда НКГБ БССР и 11 спецотрядов НКГБ СССР. Один из них — спец­отряд «Местные» — под руководством Станислава Ваупшасова (Градова) действовал в оккупированном Минске и его окрестностях.

В апреле 1942 года этот спец-отряд прибыл в белорусские леса. В Минске он имел 120 конспиративных квартир. В то же время в городе только от «Местных» действовало до 400 хорошо законспирированных разведчиков и 30 диверсионных групп. Минск стал ареной невероятной по своему размаху и жесточайшей тайной войны спецслужб Германии и СССР…

Каждый в то время делал свой выбор. Специальность дорожного мастера у оккупантов была востребованной, да и семье белоруса Степана Романовца надо было как-то выживать. Так и было до апреля 1942 года, пока он не нашел дорогу к партизанам отряда Прокофьева, что сформировался из числа окруженцев. Романовец передавал им разведывательные материалы…

В своих записках Степан Семенович спустя годы указывал: «Поступило новое задание. Я с провожатым отправился в Стайки, откуда меня проводили в леса, что под Руденском, где и дислоцировалась загадочная спецгруппа Градова. Приняли меня начальник штаба Александр Козлов и его заместитель Григорий Москалев. Они подробно ознакомились с моей биографией. Из разговора выяснилось, что отряд являлся «глубинной разведкой штаба фронта», командование которого интересовали: сведения о расположении немецких спецслужб (СД, абвера), гарнизонов, штабов, аэродромов, складов боеприпасов и вооружения врага, о перемещениях его войск, данные о зверствах и злодеяниях нацистов в отношении мирного населения, партизан и военнопленных. Нужна была также информация о числе уничтожаемых ими и местными коллаборационистами наших граждан в концлагере Тростенец. Лишь спустя годы я узнал, что это был отряд НКГБ СССР. Меня в целях конспирации стали называть Петром. Нужно было входить в доверие к немцам, внимательно присматриваться к людям. Тех, кто понадежней, привлекать к работе. Я получил карту нашей местности для нанесения на нее самых важных вражеских объектов. Знал, конечно, что сильно рискую, но каких-либо сомнений в том, что это необходимо, у меня в душе не было…»

В ту ночь советская авиация отбомбилась по ложному аэродрому, а Степан (псевдоним Петр) отправился в спецотряд, чтобы доложить об этом и заодно передать информацию о прибывшем на железнодорожную ветку эшелоне с боеприпасами. И уже вскоре советская авиация бомбила не ложный, а настоящий аэродром в районе Степянки. Вдребезги был разбит и эшелон с боеприпасами.

Между тем до Романовца дошла весть о том, что множество машин перевозят какие-то грузы в лес Бункиновщины. Он смог это перепроверить со своим 16-летним племянником Володей Янушкевичем (псевдоним Волчонок), который уже не раз помогал ему выполнять сложнейшие задания. На сей раз под видом лесорубов они поехали в деревню Опчак, предполагая, что склад должен размещаться на пересечении дорог, идущих на Тростенец и Березовку. И действительно, прибыв туда, они увидели штабели ящиков, укрытых брезентом. В тот же день координаты склада и других объектов, выявленных разведчиками, оказались в спецотряде. Были также составлены и акты для спецкомиссии о зверствах фашистов, количестве жертв в концлагере Тростенец, об уничтожении евреев в урочище Благовщина.

Из материалов НКГБ СССР от 7 апреля 1944 года: «…Подполковник государственной безопасности Ваупшасов сообщает, что у концлагеря Малый Тростенец, в лесу Голиково, специальной командой СД производятся массовые расстрелы населения. Уничтожается ежедневно по 150–180 человек. С 1 февраля с. г. по настоящее время расстреляно 5000—5500 человек. Там же сооружены три ямы размером на 120 тонн битума». В целом же нацисты создали в Беларуси сеть из более чем 260 концлагерей, где ими были уничтожены свыше 1,4 миллиона человек. В одном только лагере смерти Тростенец погибли 206 тысяч. Он занимал печальное третье место в общей системе нацистских лагерей смерти после Освенцима и Майданека…

Однажды Степан Романовец встретил среди заключенных концлагеря Тростенец дорожного инженера Федора Бурова. Зная Романовца по довоенной работе в Белостоке, Буров говорил с ним достаточно откровенно. И спросил буквально в лоб, не смог бы он свести его с партизанами, ведь его скоро могут расконвоировать. Степан вмиг насторожился: уж не немецкая ли это проверка. Но потом убедился, что Буров с ним вполне искренен…

Кандидатуру Федора Бурова в качестве источника информации командование отряда одобрило, хотя и рекомендовало Романовцу соблюдать меры безопасности. Как мастера-дорожника, немцы его, действительно, вскоре расконвоировали, и он был переправлен в отряд. Ему поручили добывать информацию об объектах врага и ячейках Союза белорусской молодежи (СБМ), созданного оккупантами для воспитания молодежи в нацистском духе. Центральный штаб СБМ полностью копировал структуру немецкого «Гитлерюгенда». Ваупшасов (Градов) поставил задачу: принять все меры к «разложению СБМ». А для этого нужно было внедрить в эту организацию надежных людей и через них склонить на свою сторону ряд ее функционеров.

Ныне здравствующий разведчик «Местных» Анатолий Буров вспоминает: «Для выполнения этой рискованной задачи наш отец, работавший под началом Романовца, привлек меня и сестру Лидию. Мне тогда было 16 лет. Мы вступили в СБМ и стали его «активистами». Лидия познакомилась с заместителем председателя СБМ Дмитрием Стельмахом: тот заинтересовался моей красавицей сестрой и стал все чаще бывать в нашем доме. Психологически отец рассчитал все правильно. Хотя где-то подспудно и понимал, что если Стельмах смалодушничает, то наша семья и близкие Степана Романовца пополнят список жертв Тростенца. И все-таки он предложил ему работать на партизан. Тот после долгих колебаний согласился на встречу с командиром отряда. Куда мы его вместе с Романовцом и доставили. Потом Стельмах работал в интересах отряда Градова…»

В 1943—1944 годах войска Красной армии начали освобождать Беларусь. И чем ближе был фронт к Минску, тем больше лютовали нацисты и преданные им полицаи. Которых, кстати, люди боялись больше, чем немцев. Чтобы спасти семью, Романовец отправился в отряд Громова, где и дождался прихода своих. Потом он снова работал дорожным мастером, правда, недолго: его арестовали. Почти девять месяцев провел Степан за решеткой. То же самое произошло и с Буровыми, только срок их заключения был гораздо дольше. Те чекисты, с которыми они работали, были уже далеко, а вновь прибывшим требовалось время, чтобы изучить все обстоятельства. В конечном итоге благодаря усилиям уже КГБ СССР и БССР справедливость восторжествовала.

Хотелось бы отметить, что таких, выполнявших рискованные тайные задания органов госбезопасности и связанных обетом молчания партизан и подпольщиков, разделивших судьбу Степана Романовца, Федора Бурова, Анатолия Бурова, было немало. А сколько из них, погибших в тылу врага, до сих пор остаются безвестными?

Потом наши герои долгие годы честно работали. Заслуженные боевые награды нашли их лишь спустя почти сорок лет. Но они не в обиде, ведь не ради должностей, чинов и наград рисковали жизнью. Главное, что они, как и сотни тысяч других патриотов, честно и беззаветно выполняли долг перед Родиной и внесли вклад в ее освобождение.