"Крымский бумеранг" для Северного Кавказа

Планы Рамзана Кадырова присоединить к Чечне некоторые территории соседней Ингушетии, в частности в Сунженском и Малгобекском районах (с 1929-го по 1934-й год эти районы были частью Чеченской автономной области), не новы. 

В 2013 г. глава Чечни подписал закон, согласно которому часть населенных пунктов Сунженского района должна была попасть под юрисдикцию Чечни. После чего на границе двух российских республик время от времени вспыхивали стычки, в том числе — между чеченскими силовиками и местной полицией.

Однако конкретно за решение вопроса границ глава Чеченской республики взялся в этом году: под охраной чеченских силовиков и устанавливая собственные блокпосты, он начал строить дорогу с заходом на несколько километров в глубь заповедной зоны Сунженского района Ингушетии. Руководство соседней республики на эти действия, к удивлению, никак не реагировало, как и на обращения людей и правозащитников. Из чего местные жители сделали вывод (как впоследствии выяснилось — вполне справедливо) о заговоре ради удовлетворения территориальных претензий Р.Кадырова.

7 сентября стало известно, что Кадыров поручил новой Госкомиссии по вопросам определения и уточнения административной границы Чечни (предыдущая работала с 2012 г. и была, по словам президента республики, перенаправлена на работу на дагестанском направлении, где у Чечни тоже есть территориальные претензии) подготовить документы и обоснования для решения территориальных споров. 25 сентября глава Сунженского района дескать в знак протеста подал в отставку. Узнав об этом, люди начали собираться под стенами районной администрации. Реакция властей, как и повсюду в России, была ожидаемой: активисты районного протеста арестованы. Это еще больше убедило людей в предательстве, и протестующие пошли на Магас — столицу Ингушетии. Так начались многотысячные акции протеста в Ингушетии. Под их сопровождение, без предварительного объявления условий, 26 сентября главы Чеченской и Ингушской республик РФ подписали соглашение об обмене территориями.

В тот же день полномочный представитель президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе А.Матовников поддержал подписанное соглашение, заявив, что оно якобы позволит решить давние территориальные споры. Так была озвучена поддержка соглашения В.Путиным. Почему Кремль позволяет Кадырову устраивать внутри РФ мини-"Крымнаш" и отнимать у соседней республики часть ее территорий — вопрос сложный. Возможно, политика удовлетворения желаний президента Чечни продиктована страхом Москвы перед новой дестабилизацией Северного Кавказа, страхом перед масштабной кровавой войной. Возможно, Р.Кадыров просто очень нужен Путину (например, для проведения операций, аналогичных захвату части украинского Донбасса, или для налаживания контактов с саудитами). Почему на обмен территориями согласился глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров — ответ более-менее понятный. Его, скорее всего, просто поставили перед фактом.

Вероятно, Евкуров успокаивал свою совесть тем, что ему удалось на этом этапе ограничить аппетиты главы Чечни лесисто-горной местностью и не отдать ни одного населенного пункта, как того хотел Кадыров. Однако и заверения, что обмен территориями равноценный, — оказалось ложью. По подсчетам картографов, Ингушетия отдала Чечне территорию в 26 раз больше полученной.

Появился и нефтяной след в этой истории. По предположениям некоторых обозревателей, Кадыров захотел заполучить доступ к разработке 16 законсервированных скважин Даттыхского месторождения. Однако Евкуров настаивает, что добывать там нефть крайне невыгодно.

Кадыров, в свою очередь, не стал опускаться до лжи и оправданий и никак не прокомментировал условия территориального обмена, их целью он назвал только "укрепление братских добрососедских отношений".

Текст соглашения должен был вступить в силу после одобрения парламентами обеих республик. Чечня тем временем не стала ждать и уже снесла собственные блокпосты на соответствующих участках старой границы. Но для ингушского народа борьба против захвата его территорий не прекратилась, а, наоборот, усилилась.

Несмотря на задержание активистов, штрафы, угрозы наказания за критику соглашения в соцсетях, в республике стремительно разворачивались и распространялись акции протестов. 4 октября в окружении протестующих было объявлено о ратификации парламентом территориального соглашения. И это вопреки негативному заключению Конституционного суда Республики Ингушетия по соответствующему законопроекту. Однако впоследствии по заявлениям самих депутатов стало известно, что голосование было сфальсифицировано. 

Дальше ситуация развивалась по украинскому сценарию — люди остались ночевать на центральной площади, установив палатки, а жители столицы несли им продукты и теплые вещи. Но есть одно существенное отличие: ингуши обращаются в Москву с просьбой прислать федеральных чиновников и разобраться. В ответ пресс-секретарь президента РФ Д.Песков заявил, что границы — "это тот вопрос, которым в данном случае занимаются регионы". Таким образом, Кремль самоустранился от решения конфликта двух субъектов федерации, что также очень нетрадиционно для России. Полномочный представитель президента в СКФО — это максимальный уровень переговоров, который федеральный центр сейчас даровал ингушам. При этом переговоры проходят под контролем спикера чеченского парламента.

После того как неоднократные попытки провести повторное голосование в парламенте Ингушетии провалились (поскольку многие депутаты под давлением руководства республики просто не являлись на заседания), протестующие перешли к требованию отставки главы республики и проведения референдума.

Ингуши не без оснований опасаются, что территориальные претензии соседней Чечни — лишь часть другого, более глобального плана восстановления единой Чечено-Ингушской республики, существовавшей до распада СССР. Показательным является недавнее заявление пресс-секретаря президента Чечни о том, что ингушскому и чеченскому народам делить нечего, поскольку они "один народ" и у них "одни корни, одна история, один язык".

Любопытно, что в реализации своей стратегии распространения влияния на соседнюю Ингушетию Кадыров активно использует и религию. Муфтият Ингушетии, пребывая под протекцией главы соседней Чечни, столь жесткую оппозицию к главе республики Юнус-Беку Евкурову, что еще в мае с.г. отлучил его от мусульманской общины.

Однако страх нового кровопролития на Кавказе не является страхом для всех. Выступая на чеченском телевидении, Кадыров эмоционально заявил, что "его устраивает и воевать". Имея собственную 30-тысячную армию и лояльность Кремля, он, безусловно, может легко решить вопрос аннексии части территории соседней Ингушетии, и вообще вопрос объединения двух республик под своим руководством.

Таким образом, для Ингушетии ситуация ныне складывается довольно опасная. Любые столкновения могут быть использованы соседней Чечней в качестве повода. Возможно, именно с этим связана смена стратегии местного руководства по акциям протестов. Как только митинг в Магасе стал многотысячным, а в центре столицы Ингушетии образовался свой "Майдан", власть перешла от угроз и давления — к терпению и ожиданию. Даже силовики, привезенные из соседних регионов России, были отправлены восвояси, во избежание применения силы. В конце концов руководство Ингушетии решило легализовать митинг протеста, предоставив разрешение на его проведение, но переместив протестующих от здания парламента к Национальной телерадиокомпании "Ингушетия". И это, собственно, все, что может сделать в данной ситуации глава республики Евкуров. Ему не на кого опереться — ни на народ, ни на защиту Москвы.

Кстати, 12 октября протестующие обратились к В.Путину с просьбой отменить подписанное соглашение об обмене территориями. Но какое решение примет президент РФ и станет ли вообще-то вмешиваться или и впредь будет "прятаться" от проблем — предсказать сложно. Народное сопротивление в Ингушетии очевидно поставило Кремль в тупик. Там никто не ожидал такой реакции людей. Появление многотысячного митинга в довольно взрывоопасном регионе Северного Кавказа стало серьезной неприятностью для власти. И все это на фоне недавнего скандального провала ставленников Путина на губернаторских выборах в нескольких регионах России. Все это приводит к пониманию наличия в России глубокого управленческого кризиса.

Об уровне смятения власти косвенно свидетельствует позиция центральных федеральных каналов — главных пропагандистских рупоров Кремля. По данным российской аналитической службы "Медиалогия", с момента начала массовых народных протестов в республике на этих каналах о них не дали ни одного сообщения. Спецэфир на оппозиционном телеканале "Дождь" впервые за всю его историю сопровождался полицейской охраной "для защиты" (в которой журналисты, возможно, действительно нуждались, учитывая очень эмоциональное отношение к ингушскому вопросу главы Чеченской республики). Еще одним важным фактором замалчивания является то, что протестующие фактически используют методику украинских революций: мирное сопротивление, которое может стать примером для других регионов России.

Большинство обозревателей склоняется к тому, что власти решили дождаться, когда люди в Ингушетии просто устанут. Однако вопрос земли — очень острый на Северном Кавказе. Как и вопрос чести и достоинства. Маловероятен и вариант уступок со стороны Кадырова. Скорее всего, решение будут искать внутри самой Ингушетии, путем очередной смены руководства или попытками разделить протестующих на разные, конкурирующие между собой лагеря.

Чем бы ни закончилась эта история, территориальный конфликт между субъектами Федерации, аннексия одной республикой РФ территории соседней, угрозы "воевать" и, в конце концов, многодневное мирное сопротивление граждан в центре столицы Ингушетии — весьма показательные и довольно неожиданные события для России. Стабильность путинского режима, как и всей РФ, что показали последние события, — весьма относительна. А политика умиротворения Чечни для сохранения мира на Кавказе оказалась ошибочной.

В этом контексте хотелось бы вспомнить недавнюю попытку В.Путина дать совет, как Украине вернуть созданные россиянами же т.н. "ДНР" и "ЛНР". Для примера была названа Чечня. Бесспорно, дурной пример.