Кто навязал белорусам "белорусскую модель"?

Источник материала:

Любая национальная модель есть продукт решений, принимаемых миллионами людей в ежедневном режиме. Против лома нет приема, а главное достоинство лома в простоте, в том числе и лома, претендующего на интеллект.

Каким образом небезызвестному человеку из народа удалось победить на первых президентских выборах в 1994 г.? Не спешите с анализом. Политологические, социологические, культурологические знания тут не помогут. Вот что пишет мой оппонент в Facebook: «Не наши люди выбрали Лукашенко. Его через черные выборные технологии навязал нам Кремль, это общеизвестно. Я удивлен, что для Вас это новость? Сначала, когда выбирали председателя антикоррупционной комиссии, когда в одну ночь КГБ России провело работу с претендентами и со спикером Шушкевичем, который был против того, чтобы Лукашенко возглавил эту комиссию, а потом за одну ночь все взяли самоотвод, а Шушкевич (советский топтун) уже не возражал и потом, когда применили черный пиар и якобы организовали покушение под Лиозно…».

Я ограничился лишь фрагментом своеобразной трактовки новейшей истории Республики Беларусь. Трактовки весьма популярной. Ее автор удивлен моей дремучей неосведомленностью. Удивление обоснованное, т.к. подобный взгляд на историю мне глубоко чужд.

«Белорусская модель», впрочем, как и любая национальная модель, есть продукт великого множества решений, принимаемых ежедневно миллионами людей. В этом множестве разглядеть конкретное решение конкретного спикера, а тем более решение заслонного казачка из КГБ соседней страны не так-то просто.

Но на то и существуют гуманитарные науки, чтобы за отдельными деревьями (поступками отдельных людей) уметь разглядеть лес (объективные социокультурные процессы). Сторонники же теории «засланных казачков» в гуманитарных знаниях не нуждаются уже в силу того факта, что любые знания усложняют «картину мира».

Терпение и труд все перетрут. Но много ли найдется желающих терпеть и трудиться, когда всегда можно найти простые и понятные ответы на любые мировоззренческие вопросы.


Либо иерархия, либо право

А между тем за примерами социокультурных процессов, происходящих поверх решений не только отдельных политиков, но и национальных элит, далеко ходить не требуется. Самый наглядный – векторы развития постсоветских стран. В первом приближении их три, и все они цивилизационные.

Коммунисты сложили свою империю из пазлов трех цивилизаций: западно-христианской (евроатлантической), восточно-христианской и исламской. Данная схема соответствует представлениям американского политолога Самюэля Хантингтона, который отводил России место ядра восточно-христианской цивилизации. Решение спорное, но для настоящей статьи это значения не имеет.

Напомню популярное мнение, приписывающее Лукашенко роль главного архитектора «белорусской модели», в основе которой лежит властная «вертикаль». Мол если бы не он, если бы не кремлевские казачки, то Республика Беларусь давно вступила бы в Евросоюз.

Что тут можно возразить? Строителям «белорусской модели», кто бы их дружный коллектив не возглавил, белорусская культура предоставила лишь один инструмент социальной регуляции – иерархию. Формально иерархия не отменяет второго инструмента – право, но это своеобразное право. Во-первых, оно не универсально. Во-вторых, направлено сверху вниз. В-третьих, власть находится вне права и над ним.

О том, как это своеобразие работает на практике мы имели возможность наблюдать по-крупному в ходе трех конституционных референдумов, а по мелочам практически ежедневно.

«Большинство известных нам цивилизаций тяготеет к одной из двух предложенных моделей: общество опирается либо на безусловность иерархических структур, либо на безусловные общественные конвенции о правах, нормах и процедурах. Либо власть обретает свою легитимность в законе, либо закон онтологизируется властью» (российский культуролог Игорь Яковенко).

Цивилизационная идентичность, впрочем, как и любая иная, может быть изменена, но это процесс, растягивающийся на поколения. Территория современной Беларуси во времена ВКЛ была частью западной цивилизации, о чем свидетельствуют сохранившиеся до наших дней здания ратуш (три аутентичные и четыре восстановленные), и это, несмотря на преобладание в народе православного вероисповедания. Возможно, по этой причине Россия и смогла «перетянуть» белорусов в свой цивилизационный мир. Ни с поляками, ни с прибалтами подобный номер не прошел. Они закрылись от культурного влияния восточного соседа щитом католицизма.


Чей децильный коэффициент круче?

Цивилизационный взгляд для понимания своеобразия «белорусской модели» не является единственным.

«Специфика каждой крупной/сложной социальной системы – поясняет российский историк Андрей Фурсов, — заключается в ее системообразующем элементе как базовой единице ее организации. В индийской системе это каста, в античной – полис, в капиталистической – капитал».

Прежде чем попытаться отыскать системообразующий элемент «белорусской модели» следует оценить ее право претендовать на роль крупной и сложной. Полагаю, такого права у нее нет, как нет его и у ближайших соседей на Западе, Севере и Юге.

Польша, Литва и Латвия самим фактом вступления в Евросоюз подтвердили свою принадлежность к Европе, базовыми единицами организации которой являются греческая философия, еврейская религия в ее западной трактовке и римское право (по культурологу Григорию Померанцу).

А что является базовой единицей «русского мира», взятого как система? Такой единицей, по мнению историков Андрея Фурсова и Юрия Пивоварова, «является власть. Эта власть не сводится к государственности, хотя у нее есть государственное измерение; эта власть не является политической, хотя дважды – на рубеже XIX–XX и XX–XXI вв. – на короткое время – у нее появлялось и политическое измерение (как результат ее разложения)».

Власть – обязательный связующий элемент любого социума: от семьи до государства. Но главной особенностью «русской власти» является ее моносубъектность, надзаконность и социально однородный характер.

По уровню надзаконности белорусский вариант «русской власти» российскому варианту, пожалуй, ни в чем не уступит. Ни во Дворце Независимости, ни в Кремле римское право и не ночевало. Другое дело, социальная однородность. Децильный коэффициент в Беларуси (отношение совокупного дохода 10% богатейшего населения к совокупному доходу 10% беднейшего населения) составил в 2017 г. 5,9. Вполне приличный по европейским меркам коэффициент. Для сравнения в России в 2016 г. он был почти в три раза выше — 15,6. Чувствуете разницу!

Но в странах со столь существенной разницей в доходах возникают проблемы с концентрацией политической власти в одних руках. В современной России власть как бы «размазывается». Она, согласно политологу Станиславу Белковскому, возникает в любой точке пространства, в которой административный ресурс соединяется с деньгами.

Недостатка же административного ресурса на пространстве от Балтийского моря до Тихого океана сегодня не отмечается. Что касается денег, то зашкаливающий децильный коэффициент убедительно свидетельствует о пухнущем не по дням, а по часам списке долларовых миллионеров и миллиардеров. Для классического варианта «русской власти» это не есть хорошо. Поэтому желающим изучать «русскую власть» в состоянии максимально приближенном к теоретической схеме Фурсова и Пивоварова следует сконцентрироваться на Беларуси.

***

«Белорусская модель» не возникла в результате заговора. Она – законнорожденное дитя расколотого общества, не завершившего процесс модернизации. С ее помощью общество пытается продлить свое существование в истории не меняясь, и чем дольше оно будет преуспевать на этом пути, тем трагичней будет финал.