Почему белорусский национализм - в аутсайдерах среди соседей?

Белорусы с моей точки зрения - одна из самых неисторических наций. Литовцы существовали в 16 в. как писатели, политические лидеры, военные командующие. Первые пламенные призывы, где Беларусь стала объектом национального эроса, поклонения, ради которой требуется отдать себя в качестве жертвы, это Франтишек Богушевич. Частично еще Кастусь Калиновский. 

Национализм - это не вещь в себе, он всегда имеет интеллектуальные корни. Европейские национализмы возникают в 16-18 вв. Первый национализм в Европе - британский. Шекспир, цветение интеллектуальной элиты Великобритании на рубеже 16-17 вв. в большой степени инспирированы национализмом. Великая Французская революция была воплощением национализма. Национальное движение охватило умы европейской элиты, но оно базируется на каких-то манифестах, свидетельствах идентичности. 

Павел Терешкович, кандидат исторических наук, этнолог, культурный антрополог, автор книги "Этническая история Беларуси XIX - начала XX веков":

- Кто когда начал - это не существенно. Эстонцы, например, начинают в середине 19 века, но уже в 1901 году выходит первый том Эстонской национальной энциклопедии. Это свидетельствует о том, что был круг людей, которые могли написать на эстонском языке любую статью, и был круг людей, которые могли это приобрести и прочитать.

Показатель, необходимый для развития национального движения - это уровень модернизации, развития экономики. Если мы будем сравнивать эстонцев, белорусов, литовцев, латышей, украинцев и молдаван, то белорусы на рубеже 19-начале 20 века были в самом худшем положении с точки зрения модернизации, у нас был более низкий уровень жизни. Что потом изобразила "Наша Нива", в которой часто мы встречаем в качестве рефрена, что все вокруг пробудились, двинулись вперед, а наш край спит.

Модернизация тесно связана с уровнем грамотности. Национальное движение основано на типографском станке - газетах, журналах. Чтобы оно было понятным, нужен определенный уровень грамотности. У эстонцев, например, в конце 19 в. 80% населения было грамотным, то есть это фактически все взрослые. У латышей было около 70%, у литовцев - около 40%, а у белорусов - 13%, украинцев - 12%, молдован - 9%.

У каждого народа были национальные элиты, которые вырабатывали национальные лозунги, идеологию. Но нужна аудитория, способная это воспринимать.

Пер Андерс Рудлинг, шведско-американский историк, профессор Лундского университета (Швеция). Автор книги "Взлет и падение белорусского национализма. 1906-1931 гг. ":

- Беларусь находится на границе восточнославянской культуры, между Польшей и Россией. Беларусь была достаточно бедным регионом. Литва также была бедна, но уровень образования ее населения был выше. Среди православных белорусов был большой уровень неграмотности. Не удивительно, что большинство активистов раннего белорусского национального движения были католиками, так как они были более образованные. Таковы были условия, которые не способствовали белорусскому национализму. Первые литовские газеты начали выходить в 1880-ые годы. Первая украинская газета "Зоря Галицка" появилась в 1848 году. Так что белорусский национализм в этом смысле поздний. 

Существуют различные проекты наций. Я не сказал бы, что белорусский национализм уникален в чем-то, но он очень сильно отличается от польского, украинского, литовского национализмов, так как на него было влияние и с востока, и с запада. На мой взгляд, при других условиях белорусский национализм развивался бы иначе. Есть обязательные факторы, которые нужны для мобилизации националистического движения. В данном случае многие из них отсутствовали. Был низкий уровень образования населения, и уровень белорусскоязычной элиты, которой до начала 20 века почти не было, очень слабая и запоздалая индустриализация. 

- Экономическое развитие, урбанизация во многом обуславливает становление гражданского сознания. Беларусь во времена Речи Посполитой была отсталым сельскохозяйственным регионом. У нас не было реально развитой промышленности. Нет промышленности - нет городов - нет должного образования.

Еще один фактор, который влиял на развитие белорусского национализма, это слабая дистанция от российского сознания. У литовцев был язык, который отличал их от русских. Для российской имперской власти белорусы всегда были ответвлением от великого русского народа, поэтому все репрессивные меры были приняты для того, чтобы вернуть белорусских "овец, что отбились от стада".

Когда мы говорим про отставание и темпы развития, белорусы может и начинали позже, но это давало возможность учиться у других. Белорусское национальное движение заимствует определенные модели от поляков, чехов.

То, что мы нация пограничья, обусловило то, что мы оказались между двумя высококультурными и политически агрессивными проектами - польским и российским, и были вынуждены выбираться из их крепких объятий. Белорусы сумели создать очень инклюзивную модель национализма, которая включает в себя всех, кто проживает на этой территории и имеет наименьший процент шовинизма по сравнению с западноевропейскими национализмами.

- Это противостояние нам очень помогло. Хорошо известен тезис Бенедикта Андерсона, что нация - это воображаемая общность, перед тем, чтобы ее создать, нужно иметь ее в голове. Инструментами этого представления являются карты, переписи населения и музеи.

- Российская империя не имела никакого отношения к расширению идеи белорусского национализма. Белорусская национальная идея не была сформулирована ни Российской империей, ни ее чиновниками, ни какими то ни было руководителями местного дворянства. Это была идея, от начала и до конца сформулированная белорусскими интеллектуалами. Это Кастусь Калиновский, Ф. Богушевич и другие. 

Польский национализм требовал восстановления Польши в границах Первой Речи Посполитой. А мы убеждаем, что на большой территории бывшей Речи Посполитой живут никакие не поляки, а белорусы. Какие могут быть претензии на территорию, которая извечно заселена восточнославянским населением.

- Во-первых, все нации в этом регионе были крестьянские, почти в равной степени. Единственное исключение, у латышей крестьяне составляли 85% населения, а у белорусов - 96%.

Во-вторых, не нужно абсолютно этого стесняться. Мы все время стигматизируем, что мы крестьянская нация. Те же эстонцы сегодня называют себя нацией крестьян и учителей, и гордятся этим.

- Эти восстания привели к антипольской политике, и неожиданным эффектом стало возникновения белорусского проекта. Если бы эти земли были заселены польскими политическими элитами, еще вопрос, возникли бы белорусы.

Виленский университет продуцировать польскую элиту, у представителей которой было привито польское сознание, пусть и с региональными особенностями. Другое дело, что во время этих восстаний произошло разделение и политический раскол, поскольку во время первого восстания звучала цель восстановления Речи Посполитой, во время восстания 1863 года мы видим, что среди повстанцев возникают расхождения. Калиновский уже по-другому видит Речь Посполитую, в отличие от видения комиссаров в Варшаве. 

Поражение восстания привело к расколу в первую очередь между польским и литовским движением. Они сражались вместе, а после восстания начинается период конфронтации. Для поляков это возможно трагические события, которые привели к репрессиям, но эти поражения позволили развиться белорусскому национальному движению.

- Результатом восстания стала массированная русификация территории Беларуси, которая касалась в первую очередь образования. Образование - это самый эффективный инструмент ассимиляции. К счастью, у империи было немного ресурсов на развитие образования, и оно затронуло небольшую часть белорусов, но есть и другие проявления. Например, изменение культурно-исторического ландшафта. Известно, что после восстания был выдан приказ Муравьева в каждом населенном пункте, где более двух тысяч жителей, построить православную церковь. Плюс большое количество закрытых католических монастырей, костелов. Возможно, это даже более существенно, чем то, что делалось в образовании. 

С другой стороны, поражение восстания спровоцировало волну этнографических исследований, результаты были весьма значительными, достаточно вспомнить первый словарь белорусского языка Ивана Носевича. Это событие, несмотря на то, что сам он был пророссийски настроенным монархистом. Но это было свидетельством того, что белорусским язык - это не диалект русского, а самостоятельный язык. Было много других исследований, которые свидетельствовали: белорусы - не поляки, но очевидно, что они и не русские.

Были карты, были исследования, были переписи, нужно было добавить к ним политическую идею, чтобы национальный процесс развернулся.

Между Калиновским и Богушевичем была публицистика белорусских народников-гомоновцев, где национальная идея была изложена ясно и точно, в соответствии с самыми новейшими тенденциями в развитии национализма в Европе. И там даже прозвучал максималистский лозунг, который впоследствии нигде больше не звучал - "Беларусь для белорусов".

- Восстания были инспирированы традициями гражданского общества политической элиты Речи Посполитой. В какой-то момент Россия потворствовала бывшим носителям этой традиции шляхетских, гражданских вольностей. Но настало время, когда под воздействием национальных лозунгов наследие развитого гражданского общества выстрелило.

Для возрождения Польши в границах первой Речи Посполитой восстание 1863-1864 гг. означало полное поражение. Стало однозначно ясно, что Польшу невозможно возродить в пределах, которые она имела 80 лет назад. Но для национальных движений, которые возникали на лоне этих традиций, лоне политической нации бывшей Речи Посполитой, это был огромный толчок. 

Вместе с тем это был трагический опыт. Некоторые ставят под сомнение белорускость Кастуся Калиновского, но никто не ставит под сомнение белорускость Франтишка Богушевича. Но Франтишек Башугэвич - это повстанец Кастуся Калиновского. Безусловно, произошла большая интеллектуальная эволюция продвижения концепции белорусской нации. Поэтому результат восстаний скорее позитивный для белорусов. Но утверждать, что восстание Калиновского привело к возникновению модерновой белорусского нации и провозглашения БНР в 1918 года я не берусь.

- От Речи Посполитой нам на начало 19 в. осталась региональная разделенность на исторические регионы - Литву и Русь. Их нужно было каким-то образом объединить, этнически они были объединены языком, но здесь были разные культурные и политические коды. Продвижение названия, которое имеет в себе корень "русь", привело к тому, что объединение этой территории произошло с доминированием православного элемента и с ориентацией на восток. Это привело к удалению исторической ссылки к литовской державной традиции, которая была передана современным литовцам. В этом кроется проблема, с которой мы сталкиваемся сегодня. Сейчас нам приходится немного искусственно воссоздавать преемственность с ВКЛ, связь с которым была потеряна и разрушена. Название "Белая русь" все равно вовлекает нас в российскую сферу влияния.

Культурным конструированием можно было заниматься в 19 в., когда категории были шаткими, было больше возможностей что-то создать и на что-то повлиять. Теперь название "Беларусь" закрепилось в сознании, и мне кажется, время экспериментов прошло. Можно вспомнить Вацлава Ластовского, который пытался радикально разрушить это название другим термином - "кривичи" в 20-е годы, но ничего не получилось. Термин "Беларусь" закрепился, нам с ним жить, нужно совершенствовать белорусское сознание уже с ним.