Почему кадры, которые «решают все», ничего не решают

Ничего нового, ничего необычного, все в полном соответствии с Конституцией, одним из системообразующих принципов которой является демократия. А где демократия, там и выборы. Куда же в наше время без них!

Народ наш — единственный источник государственной власти. Поэтому нет ничего удивительного в том, что главу государства, выполняющего по совместительству роль гаранта Конституции, гаранта наших прав и свобод, мы выбираем на основе всеобщего, свободного, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании, пишет sn-plus.com

Главу государства мы выбираем, а глав районных и областных администраций — нет. Чем можно объяснить электоральный парадокс? Если недостаточной политической грамотностью населения, тогда логично было бы отказаться от выбора главы государства, ограничившись избранием руководителей районного уровня. А уже тем, точнее только тем, кто практической работой в течение 3—4 лет доказал свою компетентность в вопросах управления, доверить главный выбор.

Однако высказанное мною предположение несложно опровергнуть. Если дело в компетентности избирателей, то почему же тогда глава государства назначает председателя президиума Академии наук? Неужели академики с этой задачей справиться не в состоянии?

Ларчик открывается просто. Нам выпало счастье жить в культуре, в которой так и не сложились навыки управления свободными людьми. Строго говоря, наши руководители не могут руководить. Они могут только командовать.

Для осознания масштаба проблемы откроем книгу «Двенадцать принципов производительности» американского инженера по эффективности Гаррингтона Эмерсона.Со дня первого издания книги прошло более 100 лет, что не помешало ее русскоязычному варианту просочиться в интернет.

Две цитаты: «Время мускульного напряжения людей, время палки навсегда ушло в прошлое, а вместе с ним ушла навсегда и старая мораль. Самый высший руководитель не может требовать бессмысленного повиновения даже от ученика-чернорабочего».

«Мы должны перевернуть весь административный цикл. Теперь подчиненный существует для того, чтобы расширять и продолжать личность начальника или работодателя. И, наоборот, начальник существует только для того, чтобы делать производительной работу подчиненного. Поднимаясь вверх по административной лестнице, мы на каждой ступени убеждаемся, что ступень эта существует не для удовольствия тех, кто стоит выше, а для обслуживания тех, кто работает ниже».

Поднимите руку, кому посчастливилось работать под руководством тех, кто поднимался по административной лестнице не для удовлетворения личных амбиций, а для более качественного обслуживания подчиненных. Выше, не стесняйтесь! Что, нет таких?

Это в Америке в начале XX века кандидаты в умники могли открыто рассуждать об окончании старой морали, а в «стране под белыми крыльями» в полном соответствии с гениальной формулой Михаила Жванецкого хамство руководителя принималось, принимается и еще долго будет приниматься за умение работать с людЯми.

Согласно уставу, Академия наук «является высшей государственной научной организацией Республики Беларусь, осуществляющей организацию и координацию фундаментальных и прикладных научных исследований…» Какие тут могут быть вопросы? А никаких вопросов и нет, пока академия осуществляет свою уставную деятельность, руководствуясь «картиной мира», разработанной во Дворце независимости. Последний выступает для академиков в роли отца из стихотворения Владимира Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо?».

А теперь представьте себе на минуту, что у академиков появится свой вариант ответа на классический вопрос, ответ, не совпадающий с вариантом отца (батьки), и они вместо расхваливания преимуществ «белорусской модели» начнут ее критиковать.

Дальше — больше. Что получится, если примеру академиков последуют не назначенные, а избранные региональные руководители? Избранные, следовательно, подотчетные избирателям, а не вышестоящим руководителям. Представили?

Читателей тысячи. Столько же и вариантов. Но, согласно представлениям Лукашенко, озвученным на первом Всебелорусском народном собрании 19 октября 1996 года, «это прямой путь к хаосу».

В тоталитарно-авторитарных политических системах с централизованной экономикой доминируют вертикальные социальные отношения; в демократических политических системах с конкурентной рыночной экономикой — горизонтальные.

СССР — классический пример системы первого типа, в которой доверие начальника и к начальнику было важнее доверия коллег и к коллегам. Распад советской империи не привел к доминированию горизонтальных связей, поэтому, за исключением республик Прибалтики, успехи демократов на постсоветском пространстве оказались временными.

18 мая 2001 года, на втором Всебелорусском народном собрании Лукашенко подвел итог вертикальному строительству: «Вспомните, семь лет назад на президентских выборах все заявляли и говорили о том, что власть валяется в грязи. Даже самый ленивый топтал эту власть. Мы смогли поднять ее из грязи и сделать ее настоящей властью в стране. Именно такой, которая способна сохранить нашу страну».

Не без помощи «настоящей власти» в течение 15 лет (1996—2010) белорусская экономика прибавляла около 7% ежегодно. Не без помощи «настоящей власти» в следующем пятилетии темпы экономического роста скукожились до 1,2%. И как это уже неоднократно бывало в истории, триумфатор и его команда причин смены тренда не поняли.

Тут мне потребуется помощь классика цивилизационного анализа Арнольда Тойнби: «Пассивная аберрация творческой личности, однажды добившейся определенного успеха, — стремление, совершив однажды творческий акт, почить на лаврах в своем сомнительном рае, где, как ей кажется, до конца дней своих пожинать плоды обретенного счастья. Безумство этого рода нередко проистекает из иллюзии бывшего героя, будто он всегда сможет повторить свой подвиг, если того потребует ситуация, и будто ему обеспечен успех в ответ на любой новый вызов».

Судя по официальной статистике, уже к 2015 году «вертикаль» выработала свой потенциал. Из механизма решения проблем она превратилась в свою противоположность — в механизм их создания. Сегодня она не только замедляет прохождение управленческих сигналов, но и подобно «испорченному телефону» на каждом уровне вносит искажения, неустранимые, как неустранимо трение.