Обратная сторона китайских кредитов

Потребности у нас наиважнейшие: реализация проектов «Национальный футбольный стадион», «Бассейн международного стандарта», поставки оборудования для таможни и какие-то «другие согласованные сторонами проекты», которые, очевидно, слишком утомительно перечислять в документе.

Таким образом, мы продолжаем все глубже увязать в китайских долгах. К примеру, в 2016 году Беларусь получила 446,9 млн долларов от банков КНР, а уплатила 184,2 млн (20,6% всей суммы погашения внешнего государственного долга за год), в 2017-м, соответственно, — 306,6 млн долларов и 245,8 млн (23,9%), в прошлом году — 509,2 млн долларов и 374,9 млн (18,8%). А в первом квартале этого года наша страна перечислила Экспортно-импортному банку Китая 212,8 млн долларов — 39,5% (!) всей суммы погашения госдолга. Для сравнения: погашение российских кредитов потянуло всего на 7 млн долларов больше.

Между тем китайские инвестиции рассматриваются белорусскими властями как один из важнейших источников финансирования отечественной экономики. В программе социально-экономического развития на 2016—2020 гг. планируется привлечение каждой областью каждый год не менее 100 млн долларов прямых китайских инвестиций. Наше правительство запланировало получать льготные кредиты в юанях на проекты, «предусматривающие значительный экономический эффект и генерирование точек роста экономики». По-видимому, стадион и бассейн этим критериям вполне соответствуют.

Плюс к этому Минск запланировал реализовать «Дорожную карту» по совместному строительству «Экономического пояса Шелкового пути». Не помешает даже печальный опыт китайских кредитов и поставок оборудования на ряд белорусских предприятий.

Беларусь не единственная страна, «клюнувшая» на китайскую «инициативу по поясу и дороге». В ряде развивающихся стран КНР вполне успешно реализует проекты, обеспечивающие Китаю расширение торговли и влияния. Местные власти воспринимают Китай как эдакого «доброго дядюшку»: сам проекты финансирует, сам строит, никакими ковенантами не грузит, социально-политических и экономических реформ не домогается. По крайней мере, широкой публике об этом ничего не известно. Не то что Всемирный банк или МВФ, которые на весь мир трубят о своих нудных рыночных нотациях. Какие мелкие и не очень услуги Пекин может потребовать потом за каждый скормленный юань, как правило, не задумываются.

Аналитики, не шибко завороженные китайским размахом, такую политику оценивают весьма скептически. К примеру, А. Габуев в «Ведомостях» уверяет, что никаких экономических резонов у «Шелкового пути» вообще нет. Очевидно, что проект «Шелкового пути» позволяет Пекину поддерживать занятость ромышленности и строительном секторе, наращивать экспорт. В странах-реципиентах тоже растут экономика и занятость, но есть подозрения, что китайские проекты, хотя и увеличивают рост, но малопригодны для устойчивого развития, а то и вообще являются «белыми слонами»: стоят дорого, а практической пользы минимум.

Мы могли в этом убедиться на собственном примере: хронически убыточные цементные заводы, бесконечное строительство Светлогорского ЦКК.

В мире есть и другие случаи, бросающие тень на проекты с участием китайских капиталов, строителей и оборудования. К примеру, построенную китайцами дорогу в Замбии смыло во время сезона дождей 2009 года. Мост в Кении рухнул во время строительства в 2017-м. А в 2010-м пришлось срочно эвакуировать госпиталь в Анголе через несколько месяцев после открытия — возникли опасения, что он рухнет. Правительства Малайзии, Непала, Мьянмы приостановили ряд китайских проектов или пытаются изменить их условия.

Настороженно относятся к «одному поясу, одному пути» и в развитых странах. Прямо против никто не выступает. Но два года назад премьер-министр Японии Абэ Синдзо намекнул, что инициатива приемлема при условии честных и справедливых закупок, экономической целесообразности проектов, а заемщики смогут возвратить Пекину деньги без вреда для государственных финансов. Еще определеннее высказался президент Франции Макрон: проект должен быть «сбалансированным партнерством», а не «новой гегемонией, которая поставит в вассальную зависимость страны-участницы». По подсчетам The Wall Street Journal, выданные Китаем займы и другая помощь для реализации проектов в Европе в 2016—2017 годы выросли с $4 млрд до $8,9 млрд.

Теперь Евросоюз задумался о создании собственной стратегии подключения к «Шелковому пути». Ее главное условие: вместо двусторонних меморандумов — договоренности между большим Европейским экономическим пространством и экономическим пространством Большого Китая. В ЕС надеются, что общими усилиями удастся добиться защиты своих интересов и не допустить, чтобы Китай, который является не только инвестором, но и системным конкурентом, использовал тактику «разделяй и властвуй» на европейских рынках.

Минск, в отличие от Брюсселя, такие опасения не посещают. Если не учат жить, а помогают материально, — берем все, что дают…