«Господи, помоги мне не сорваться!». Учителя о том, что заставляет их плакать после уроков

Сайт Rebenok.by спросил у учителей, что их выводит из равновесия и как они справляются со стрессом, которого в работе более чем достаточно. 

—  Мне кажется, что любой человек, даже с очень устойчивой психикой, может оказаться на грани срыва. Ведь нервы — как струна. Натягиваются, но до определенного предела. Иногда струна может порваться. Но срыв может проявляться по-разному у разных людей. Тут все зависит от темперамента, от готовности к срыву. Да, даже к нему важно готовиться. 

В первый раз на замену я пришла в очень сложный класс (почти все дети были из семей, находящихся в СОП, всего 3 девочки, остальные — мальчишки). Мне тогда было 19, им по 10 лет. Один мальчишка сначала обругал меня трехэтажным матом, а затем подбежал сзади и шлепнул меня по пятой точке. 

Сказать, что я в свои 19 лет к этому была не готова — ничего не сказать. Все, что я смогла в тот момент сделать, — это взять мальчишку за плечи и держать так около минуты, молча, глядя прямо в глаза. К сожалению, эффективно вести урок у меня после этой ситуации не получилось. Я дала детям задание открыть учебники и решать задание на отметку, на этом все.  

Хорошим лекарством от стресса для меня тогда была поддержка более опытных коллег. Они поделились собственными историями, рассказали о тех способах, которые помогали справиться. 

Был еще случай, когда я пришла работать в класс после очень серьезного педагога (та ушла в декретный отпуск). Учитель умела одним взглядом держать дисциплину. У нее была копилка приемов для того, чтобы успокоить детей, настроить на работу. У меня темперамент другой, я активная, творческая, всегда на позитиве. 

Отлично помню, как ученики решили меня "проверить на прочность". Кричали хором, никак не реагируя на то, что был звонок на урок. Кто-то стоял на парте, кто-то залез под крышку парты, кто-то просто бегал по классу. Такое поведение никак не совпадало с тем, что я видела в этом классе раньше. Я понимала, что это испытание. Но в свои 20 лет я не нашла другого способа, кроме как выбежать из класса и расплакаться. 

В коридоре ко мне подошла коллега, вытерла слезы и сказала, что такая реакция — это норма. Но добавила, что и в поведении детей нет ничего особенного. Так они п еряют  компетентность педагога. Правда, тересным был и результат. В классе мгновенно воцарилась тишина, а на моем столе оказалась записка: Извините, мы больше так не будем. 

И действительно, больше такого не повторялось.

Вообще я сделала вывод, что учителю после 4-5 лет работы надо делать перерыв на год-другой. У меня сейчас год работы за плечами после декретного отпуска, новый декретный не планирую (и возраст уже не тот), поэтому не знаю, что будет со мной лет этак через 5. 

Ирина, учитель русского языка и литературы, на пенсии: 

— Термин "профессиональное выгорание" я считаю результатом вброса в массовое сознание псевдопсихологических постулатов. Считаю, что речь должна идти не о выгорании, а о сложностях нашей работы. Сужу по себе. В молодости я была, мягко говоря, профессионально несостоятельна. А к завершению карьеры достигла необходимой в педагогике мудрости и снисходительности.   

Как-то мой взрослый уже сын зашел со мной в школу и был просто шокирован, когда пятиклассники, увидев меня, бросились ко мне обниматься. К слову сказать, это не я их обнимала, они сами этого хотели. Это было незадолго до завершения моей работы в школе. 

Когда мне было уже за 50, я встречала опоздавшего на урок старшеклассника не строгим замечанием, а репликой: Я так ждала тебя, Вова! Это обычно вызывало взрыв смеха. Мне хватало иронии, чтобы несусветную чушь от какого-нибудь ученика прокомментировать словами: «Не забудь взять патент на свое открытие!». Легкую дерзость сопровождала фразой: «Я сама была такою триста лет тому назад!». Излюбленным моим обращением к ученикам были слова: «Мои дорогие пиявки!». Страшно представить, что могло бы меня ждать сегодня за такие слова в классе, подобном гомельскому. 

В уже взрослом возрасте я пошла на служебный проступок, всеми правдами и неправдами уговорив приемную маму не сообщать о попытке суицида у девочки, не портить ей жизнь. Теперь эта девочка — прекрасная медсестра — опора для своей приемной мамы. И все это происходило в период, когда я уже должна была быть «эмоционально нестабильна», если принять на веру идею «эмоционального выгорания», о котором сегодня много говорят. А что было в период «профессиональной активности»? Бывало всякое. Случалось, кричала. Случалось, одергивала детей. 

Однажды дала оплеуху великовозрастному балбесу, который в моем присутствии жестоко оскорбил одноклассницу. Свои действия я сопроводила словами: Не как учитель ученику, а как женщина мужчине. Мне было бы трудно себя уважать, поступи я иначе. 

Однажды по-настоящему поколотила мальчишку, который вез свою одноклассницу в компанию парней, чтобы позабавить их… И только ДТП, в котором они оказались замешанными, спасло всех от ужасной развязки. Я не стала вызывать милицию, не обратилась в комиссию по делам несовершеннолетних, а просто поколотила этого парня. Было это давно, а летом тот самый мальчишка, взрослый уже человек, приехал, чтобы поговорить со мной о кризисе в семейных отношениях.  Однажды стукнула по голове измучившего меня своим непослушанием подростка, истерзала саму себя чувством вины и стыда, а когда через полгода сломала руку, твердо была уверена, что это заслуженное наказание…    

К чему я это все? Профессия учителя — невероятно сложная и трудная. Такой она была  всегда, к какой возрастной категории не относился бы учитель. Отношения с детьми зависят скорее от психологического типа личности, жизненных обстоятельств, а не от возрастных особенностей учителя. 

Я считаю совершенно недопустимым стремление некоторых родителей и их детей сделать шоу из неизбежных инцидентов в межличностных отношениях. Это лишает возможности осмыслить происходящее, а значит, изменить свое поведение как учителям, так и детям. Опасен такой подход прежде всего для самих детей и их родителей: дети принимают хамство ровесников как норму, поддержка родителей (если дети не правы) убеждает тех в правильности выбранной тактики. Следующей жертвой таких детей будут их собственные родители…  

У моего младшего сына классным был учитель физкультуры — прекрасный человек. Он беспощадно бил по попам за непослушание всех мальчишек насосом для мячей. Они прикрывали попы ладошками и жалобно просили: «Не надо, пожалуйста, мы больше не будем». Весь класс обожал его — наказания были справедливы. И несмотря на то, что мы с мужем работали в этой школе, ни разу не вмешались. Мы понимали: это ИХ дело… 

Учитель же должен быть защищен от проявлений хамства по отношению к нему и другим ученикам. Невоспитанность, распущенность детей должна пресекаться самым решительным образом, администрация должна стоять на страже интересов учителя. 

Если у родителей есть вопросы к учителю, он должен решить все через личный контакт. Иначе скоро всем придется учить своих детей самостоятельно. А результаты процесса можно будет выкладывать в Интернет… 

—  На грани срыва мы работаем практически каждый день. И дети «достают», и родители, и масса всяких массовых мероприятий, где мы должны обеспечивать зрительскую аудиторию, и прочие вещи, которые спускаются «сверху». 

Со стрессом справиться практически невозможно. А как? Работа, как угарный газ, проникает повсюду. Нет нормальных выходных, нет нормального отпуска. В отпуске то ремонт делаешь, то школу ремонтируешь, то убираешь к приемке, то обеспечиваешь "аудиторию" к 3 июля и так далее. 

Абсолютное нежелание детей прилагать хотя бы минимальные усилия в учебе, вымогательство хороших отметок (вместе с родителями), неадекватная самооценка, целенаправленное хамство и наглость, попытки срывать уроки — никаких средств управы на таких детишек и их родителей нет! 

Родители указывают учителям, как они должны учить и РАЗВЛЕКАТЬ их деток. Считают, что в субботу учителя должны развлекать их детей, а они сами должны отдыхать. В школьные лагеря детей "сдают", не скрывая, что "дети им дома дурят голову и они хотят от них отдохнуть". Обвиняют школу в поборах, хотя все исходит "сверху". 

Учителей заставляют устраивать развлекательные мероприятия "для народа", как, например, конкурс ледяных фигур в феврале. Люди в 25-градусный мороз лепили из снега и воды фигуры, после чего многие заболели. Или конкурс поделок из природного материала 7 января — нужно было выстоять с поделками на морозе чуть ли не целый день. Хорошо если за отгул. 

А еще это бесконечное количество конкурсов и олимпиад. Заставляют участвовать везде и во всем, потому что есть так называемый рейтинг, который устраивают управления по образованию. Подготовка к ним отнимает очень много времени и сил, что практически не компенсируется. А если еще и места не заняли, так и вообще выговор получишь. 

—  Конечно, проблема выгорания учителя существует. И с возрастом она становится более острой. Эта профессия требует от человека больших затрат — как моральных, так и физических… Чтобы не выгорать, надо жить не только школой, нужна отдушина — спорт, творчество, другие интересы. Если замкнутый круг: дом-работа, очень тяжело. 

Но с годами сил становится меньше, и порой приходишь из школы и чувствуешь себя абсолютно выжатым лимоном. Особенно под конец учебного года. Впрочем, еще от человека многое зависит. Надо уметь переключаться. Я знаю даже молодых учителей, которые зацикливаются на школьных проблемах. Они в дружеской компании рассказывают о том, какие невыносимы дети и как их доводят, дома с мужем разговаривают о том же. Таким тяжело жить, но и с ними рядом невыносимо. 

Меня, наверное, выручает то, что характер легкий, отходчивый. И интересов в жизни очень много, помимо работы. Но из-за хамства, чувства безнаказанности со стороны подростков, и ситуаций, когда промолчал, сделав вид, что ничего не происходит, можно полностью потерять авторитет у всего класса. 

Тут еще такой момент — "хулиганы" бывают разные. Если это детские выходки гиперактивного ребенка, он обычно беззлобен. Его можно уговорить, занять, свести конфликт к шутке. А бывает ребенок, в котором уже проглядывает подлость, расчет, умение манипулировать людьми и наслаждаться своей безнаказанностью. К счастью, редко. Вот в таких ситуациях я могу растеряться, оказаться на грани срыва, сорваться на крик. Делаю паузу, дышу. Прошу: Господи, помоги не сорваться. 

В крайнем случае приглашаю в класс директора или завуча, сообщаю им, что не могу вести урок в такой обстановке и прошу вывести дебошира. Иногда за это может перепасть ироничный упрек: "Вы же учитель высшей категории, что же не можете справиться?". Это ничего. Главное не потерять весь класс, дать понять детям, что хулиганство все же наказуемо. 

Если же говорить о том, что именно провоцирует выгорание учителя, помимо априори нелегкой работы, то тут много разных факторов… Это загрузка бумажной работой, зачастую бессмысленной — а ничто так не приводит в уныние, как бессмысленная работа. Это абсолютная незащищенность — ни от приказов сверху, ни от хамства учеников и их родителей. 

Есть дети абсолютно распущенные, им наплевать и на чувства учителя, и на то, что рядом другие дети, которые пришли в школу, чтобы получать знания, а не для того, чтобы наблюдать их выпендреж. 

Детям сегодня постоянно рассказывают об их правах. Учителям — о должностных обязанностях. Перед малолетним хамом учитель абсолютно безоружен. На двойки тому плевать, на слова он не реагирует. За дверь выставить нельзя — ты несешь за него ответственность. Родители в школу, скорее всего, не придут. 

Мне очень странным кажется, что у нас до сих пор не разработаны законные меры воздействия на таких учеников. Не ради учителя, который "должен" терпеть все, а хотя бы ради конституционного права других детей на получение образования. 

Учитель готовится к уроку, он продумывает, как понятно объяснить сложный материал, как организовать работу, чтобы детям было интересно. И раз за разом его усилия оказываются тщетными. Тут, наверное, у любого опустятся руки. Кто-то срывается на крик, но это малоэффективно. Кто-то уходит из профессии. Повышение пенсионного возраста по учителям ударило весьма жестоко. 

Ну и не стоит забывать, что учителя — просто живые люди. У них и их близких бывают проблемы со здоровьем, несчастья, драмы в личной жизни. Конечно, стараешься жить по принципу: открыл дверь класса и все остальное оставил за этой дверью. Но это очень непросто. Особенно, когда нет отдачи, когда все усилия разбиваются о безразличие и хамство. 

Анна Северинец, учитель русского языка и литературы: 

— Ситуаций, когда я была на грани срыва, было великое множество, потому что работа с людьми — дело вообще трудное, а с детьми, еще и в условиях высшей степени ответственности за их психологическое и физическое здоровье, безопасность и комфорт — так и вообще адски тяжелое. А если сюда прибавить еще и то, что мы все живые люди и у нас, кроме школы, есть своя жизнь с ее тяготами и проблемами... Можно сорваться из-за какой-нибудь банальной шалости, а можно выстоять в поединке с неуправляемым лидером класса, тут как пойдет. 

Но в целом сохранять спокойствие и достоинство легче, если ты в принципе — человек воспитанный и для тебя выругаться матом или применить силу — нонсенс сам по себе. Стрессовые ситуации, в которых ты можешь сорваться, проще предотвратить, чем вырулить из них в разгар событий. Поэтому учитель должен твердо знать: 

1) Спокойная и уверенная вежливость ВСЕГДА действеннее давления и насилия; 

2) Дети в большинстве своем легко переключаются с негатива на позитив, если идущий от тебя позитив искренен и силен; 

3) Классы в большинстве своем быстро становятся на "сторону добра", если видят, что добро работает на них, на их знания, покой и безопасность; 

4) Любое требование к классу или ученику должно быть четким, внятным, обоснованным и предельно уважительным к чужим границам.

 Елена, заместитель директора: 

— Я из ситуации делаю личный, значимый для самой себя вывод: я хожу по лезвию ножа, взяла класс, в котором есть такие "очень способные" ученики. Бывало, чтобы не сорваться, сама выскакивала в коридор и там плакала от бессилия. А мне до пенсии еще далеко. Могу и не дотянуть…   

Моя ситуация не совсем типична. Я заместитель директора и постоянно тону в горе бумаг (особенно в начале года), поэтому я на грани всегда: моя работа не заканчивается со звонком, я работаю дома, пока глаза не перестают закрываться, суббота и воскресенье — дни, когда все надо доделать. Кстати, нигде не работается лучше, чем в отпуске… 

Уроки для меня — это как раз способ попасть в нормальную жизнь. Конечно, иногда там встречаются "разные" ученики и соответственно моя реакция бывает тоже "разная". Под словом "разная" в отношении своей реакции, я имею в виду разную степень эмоционального накала. И больше ничего другого: матом не ругаюсь (знаю много разных приличных слов), столы и стулья, по завету Н.В. Гоголя, не ломаю…