«У Лукашенко амбиция - остаться в истории отцом-основателем». Эксперты о транзите власти в Беларуси

Это уже вторая страна-соседка, определившаяся со своим будущим. В марте прошлого года президент Казахстана Нурсултан Назарбаев сложил с себя полномочия главы государства. Он возглавлял страну почти 30 лет. После отставки Назарбаев остался у власти, причем, пожизненно — он возглавил Совет безопасности, который, по сути, управляет страной.

Судя по неоднократным заявлениям президента Александра Лукашенко, и он задумывается о том, «как уходить после 2025 года».

TUT.BY опросил экспертов, чтобы узнать, какой из сценариев может выбрать Лукашенко, может ли он передать власть сыновьям, когда внесет поправки в Конституцию, о которых уже не раз упоминал, и какими они могут быть.

«Ответа на вопрос о сценарии Лукашенко нет даже в высших эшелонах власти»

В этом году, скорее всего в августе, в Беларуси пройдут очередные президентские выборы. Исход их довольно предсказуем, поэтому эксперты, рассуждая о транзите, говорят о сюжете «после 2025-го года».

Обозреватель белорусской службы «Радио Свобода» Юрий Дракохруст описывает два теоретических варианта передачи власти для Александра Лукашенко: ослабить роль президента, усилить роль премьер-министра и стать им или выбрать казахский вариант и стать главой некоего Госсовета при слабом президенте. Но на практике не каждый из вариантов подходит белорусскому президенту.

Все эксперты сходятся в одном — Лукашенко вряд ли будет спешить с транзитом власти и на это у него есть несколько причин.

— У Назарбаева фактором, который побуждал к смене конфигурации власти, был возраст, у Путина — его нежелание снимать ограничение на количество президентских сроков для одного лица. Лукашенко моложе Назарбаева, а Конституция позволяет ему занимать пост президента сколь угодно долго. Так что явных мотивов, похожих на мотивы казахстанского и российского коллеги, у него нет. Тем не менее, проблема транзита власти стоит и перед ним, пусть и не в самой скорой перспективе, — отмечает Дракохруст.

Артем Шрайбман, политический обозреватель. Фото: Дмитрий Брушко, TUT.BY

Политический обозреватель Артем Шрайбман тоже считает, что возраст — одна из причин, по которой Лукашенко до сих пор не приступил к транзиту власти. Вторая — отсутствие запроса к изменениям в обществе.

— В белорусском обществе нет острого политического запроса на уход Лукашенко, иначе мы видели бы массовые протесты. Ему некуда спешить, а как он сам подчеркивает, времена у нас сейчас сложные, кризисные, как в экономике, так и в отношениях с Россией. В такой ситуации думать о скором уходе, в рамках его жизненной и политической философии, даже опасно, — говорит Шрайбман.

Аналитик инициативы «Минский диалог» Денис Мельянцов считает, что ответа на вопрос «По какому сценарию пойдет Лукашенко?» сегодня нет даже в высших эшелонах власти. Белорусский президент не ограничен количеством сроков на своем посту, по меркам политической жизни он еще совсем не стар и вполне может ближайшие годы не беспокоиться о передаче власти.

— В целом же политическая трансформация зависит от множества факторов: не только от воли главы государства, но и от запросов общества, от конфигурации политических элит, от условий международной среды и т.д. То есть окончательное решение будет приниматься не сейчас и будет зависеть от множества переменных на момент такого решения, — говорит Мельянцов.

Юрию Дракохрусту представляется, что Лукашенко хотел бы решить вопрос транзита так же, как и Назарбаев, и Путин: уйти не уходя, передать формальную высшую власть преемнику, а самому оставаться «верховным регулятором», конечной инстанцией принятия ключевых решений.

— Такая схема позволяет протестировать преемника, проверить, насколько он способен осуществлять власть, пусть и с ограниченными полномочиями, — поясняет Дракохруст.

Вариант стать премьером, предварительно утвердив для этого поста реальные полномочия, считает эксперт, нерационален для Лукашенко: ему важно оставить за собой последнее слово в ключевых решениях, а не нагружать себя текущими экономическими заботами.

— Можно построить схему транзита с сильным премьером, сделав этот пост фактически должностью «младшего царя». Но «зависимость от колеи» — традиция, практика, сведут этот путь к ныне существующей схеме, даже если премьером станет один из сыновей Лукашенко. Александр Лукашенко и в такой схеме будет по-прежнему единолично решать все, в том числе и текущие проблемы государственного управления, — говорит Дракохруст.

Таким образом, по мнению Дракохруста, казахстанская или российская схема представляется более оптимальной с точки зрения логики авторитаризма и сохранения стабильности правящего режима.

— Есть «лидер нации», решающий только самые важные проблемы, и есть формальный глава государства, который привыкает управлять и к которому привыкает общество, — говорит Юрий Дракохруст.

Шрайбман считает, что пока по действиям Лукашенко не прочитывается, что он принял какое-то конкретное решение по сценарию транзита. Скорее всего, он еще присматривается к вариантам у соседей, за рубежом, в том числе к казахскому и российскому. И, судя по всему, будет выбирать то, что, по его мнению, будет работать без сбоев в белорусской ситуации.

— И да, пока казахский вариант выглядит наиболее оптимальным в этом смысле, потому что позволяет лидеру уйти и одновременно не уйти. То есть формально передать полномочия новому человеку, но сохранить за собой рычаги контроля, чтобы и преемник не вышел из-под контроля, и семье и себе сохранить гарантии, и быть уверенным, что новая власть не сменит радикально твой курс, — говорит Артем Шрайбман.

Вариант передачи президентом Беларуси власти одному из своих сыновей Артем Шрайбман не рассматривает. Во-первых, это противоречит белорусской политической традиции, во-вторых, такой вариант не примет номенклатура.

— В авторитарных странах лидеры передают власть детям в двух случаях: когда в стране есть такая политическая традиция, например, как в Северной Корее, где это принято и номенклатура и народ это принимают, это считается легитимным путем династического правления. И второй вариант — это когда лидер настолько никому не доверяет, что готов уйти от власти только если его родственник займет его пост, и так ему будет обеспечена безопасность и сохранение его курса, — говорит эксперт.

В Беларуси нет политической традиции передавать власть от отца к сыну, и, более того, как считает Шрайбман, это противоречит политической культуре белорусов. И будет крайне негативно воспринято в обществе.

— Мне кажется, Лукашенко это сам понимает, повторяя раз в несколько месяцев, что он не собирается передавать власть сыну [Николаю]. Это вряд ли будет хорошо воспринято в номенклатуре, потому что в прогрессивно мыслящей части номенклатуры это будет рассматриваться как безнадежная консервация ситуации и полное лишение страны шанса на новый путь развития. А вот второй вариант, что Лукашенко может решиться на это, потому что никому не доверяет, возможен, — считает Шрайбман.

Для этого должны совпасть три условия: ситуация в стране будет в глубоком кризисе; по каким-то причинам, например, по состоянию здоровья, Лукашенко нужно будет уйти; преемника не будет. В таком случае шанс на то, что власть будет передана по династии, возрастает. Но для этого этот транзит должен быть вынужденным и резким. Поэтому Шрайбман считает, что вариант передачи власти одному из сыновей Лукашенко не главный, а, скорее, некий крайний, не самый вероятный. Но он не исключен.

Денис Мельянцов отмечает: то, что не принято окончательное решение о передаче власти и не задействован какой-то план — вовсе не означает, что политические реформы в широком смысле не готовятся.

— Их планировали и до выборов 2010 года, их планируют и сейчас. Обсуждаются разные варианты. Анонсированные президентом изменения в конституцию — часть такой трансформации. Как мне кажется, было бы ошибочно все сводить к желанию Лукашенко остаться у власти как можно дольше, или передать власть кому-то из сыновей. Речь, скорее, идет о более тонкой настройке политической системы. Чтобы страна не рухнула после смены власти и первый президент не оказался последним. Это беда всех авторитарных систем — они трудно переживают смену лидера. Поэтому власть обязана думать, как сделать этот переход наименее травматичным для страны. Как мне кажется, у Лукашенко есть амбиция остаться в истории в качестве отца-основателя белорусского государства, и поэтому в этом вопросе он мыслит не только исходя из своих интересов, но и из национальных интересов, как он их понимает, — считает Денис Мельянцов.

Конституционные изменения, о которых Лукашенко говорил не раз, и которые повлекут за собой ослабление роли президента и усиление роли парламента, президент, очевидно, хочет провести в следующую президентскую «пятилетку». Шрайбман считает, что логичнее всего, их провести в 2023-м году, когда можно будет совместить парламентскую кампанию и референдум по Конституции.

— Но это все вилами по воде писано. Любой экономический кризис, любые протесты или очередной виток сложностей в отношениях с Россией, отложат конституционную реформу и транзит еще на неопределенное время, — считает Шрайбман.

Какой именно будет новая Конституция, никто не знает.

— Белорусский президент посмотрит, что сделают в России. Вряд ли он захочет ее просто скопировать, то есть создать какие-то новые органы, как Госсовет, который Путин планирует ввести для себя. Вряд ли Лукашенко захочет создавать для продления своих полномочий новые органы в принципе, поскольку белорусская Конституция не запрещает ему сидеть на троне, сколько он захочет, — говорит эксперт.

Однако, считает Шрайбман, очевидно, что в новой Конституции будет какое-то перераспределение властных полномочий, иначе вообще нет смысла ее переписывать. А единственным вариантом перераспределения может быть перераспределение от президента к другим ветвям власти, поскольку президент Беларуси и так на сегодня обладает предельно возможными полномочиями.

— Если происходит усиление роли парламента и передача полномочий от президента другим, то это делается для того, чтобы следующая конфигурация власти, постлукашенковская, была более устойчивой, чтобы она не стояла на одной ножке, чтобы у нее было несколько центров принятия решений. Такая система меньше зависит от особенностей личности одного лица. Очевидно, что если Лукашенко задумывает такие перемены и доведет их до конца, то приоритетом для него будет не оставлять за собой пирамиду, вертикальную структуру власти, где все зависит от одного человека. Чтобы не зависеть от идеологических и психологических особенностей этого человека, чтобы система работала чуть более предсказуемо, — говорит Шрайбман.

Конституционно ограничить влияние и положение преемника надо для собственной безопасности. Если ты оставляешь власть не сыну, не кому-то, кому можешь на 100 процентов довериться, то, как показывает практика, между преемником и предшественником через какое-то время начинаются трения.

— Они могут превратиться в настоящую политическую борьбу, которая закончится победой того или иного клана. Чтобы такого не допустить и обезопасить себя и свою семью, Назарбаев сам остался у власти, сохранив у себя рычаги контроля за властью, а его дочь — на высших позициях во власти. Думаю, если Лукашенко решит уйти по похожей схеме, то нас ждет что-то подобное и гарантии для него и семьи будут так или иначе введены в систему, — считает Артем Шрайбман.