Евгений Прейгерман: Худшее, что могло случиться с имиджем Беларуси, произошло

Европейский Союз не признал результаты президентских выборов в Беларуси и грозит санкциями официальному Минску.

Возникшие в этой связи неприятные вопросы Thintanks.by адресовал учредителю и директору Совета по международным отношениям «Минского диалога» Евгению Прейгерману.

— Вся работа по диверсификации внешней политики, которая проводилась последние 5-7 лет, подорвана, и мы возвратились в отношениях с Евросоюзом в лучшем случае в начало 2011 года. То есть, возможности для внешнеполитического маневрирования, которые усиленно развивались в последние годы, утрачены.

— Пока рано говорить, что Беларусь вовлечена в орбиту России, но возможности переговоров с Россией теперь сильно сузились – это факт. Если на протяжении прошлого года в тех же переговорах по углублению интеграции Лукашенко мог выставлять определенные красные флажки, за которые публично клялся не заходить, то сейчас с подорванным западным вектором делать это будет гораздо сложнее.

— Финансовые потери сложно оценивать, потому что до конца непонятно, каким образом взаимоотношения структурируются. И потом, санкции и очевидный шок в отношениях с Европейским союзом и так накладывается на экономический кризис, который в любом случае принес Беларуси большие потери. Можно просто констатировать: потери будут, особенно по тем направлениям, по которым отмечали прогресс белорусские власти, в первую очередь прогресс в отношениях с европейскими финансовыми институтами (Европейским банком реконструкции и развития, Европейским инвестиционным банком). Этот прогресс стал прямым следствием улучшившихся политических отношений. Понятно, что теперь этот прогресс будет сворачиваться.

Что касается имиджевых потерь, то могу сказать кратко: куда уже хуже. Худшее, что могло случиться с имиджем Беларуси, произошло: последние две недели идут просто ужасающие медийные картинки, и понятно, какой имидж белорусской власти создан в мире.

— Пока не понятно. Формулировка действительно жесткая, насколько я понимаю, самая жесткая за все время правления Лукашенко. Но по факту непризнание Лукашенко президентом можно будет констатировать лишь в том случае, если Евросоюз в целом и государства-члены ЕС отзовут своих послов и перестанут назначать новых. Тогда и юридически, и политически это будет означать непризнание Лукашенко легитимным президентом. Но я думаю, вероятность такого исхода практически близка к нулю.

— Сам Лукашенко неоднократно повторял, что это политика не Макея, а политика Лукашенко. И это справедливое утверждение: ни одно серьезное решение – будь то во внутренней или внешней политике – не принималось и не принимается без непосредственного участия самого Лукашенко. Поэтому нельзя сказать, что Макей проводил автономную внешнюю политику, и именно она провалилась. Такова специфика обустройства белорусской системы госуправления, когда заложены противоречия меду функциональными обязанностями различных министерств и ведомств. Если министерство иностранных дел всегда отвечает за то, чтобы развивать отношения со всеми ключевыми партнерами, в том числе со странами Запада. То другие ведомства, скажем, силовые, всегда отвечают за то, чтобы минимизировать угрозы безопасности. Очень часто эти функциональные обязанности и цели вступают в противоречия. Мы можем констатировать, что потери страны колоссальные от всего этого. И никто не оспаривает сей факт. В моменты, когда Лукашенко чувствует такого рода внутренние угрозы, все остальное уходит на второй план.

— Наверное, и это мы потеряли. Даже если предположить, что ситуация каким-то чудесным образом быстро нормализуется. Раньше было много проблем с этой идеей, но, по крайней мере, Беларусь начала восприниматься как дипломатический хаб в Восточной Европе, о чем говорил в Минске уже бывший генсек ОБСЕ. Понятно, что при таком внутреннем политическом конфликте, который, не дай Бог, может разрастись еще шире или, не дай Бог, может приобрести геополитическую коннотацию, ставит крест на идее Беларуси как дипломатического хаба.

— Наверное, исходили из того, что такой резкой демонстрацией насилия удастся быстро покончить с протестными настроения. Может быть, даже сделали выводы из уроков Украины: в 2014 году Янукович очень долго сомневался по поводу применения силы, а когда все-таки решился на насилие, было уже поздно. Думаю, белорусские власти всегда отличались тем, что изучали опыт других стран и умели играть на опережение. Думаю, логика была такая, а по факту эффект получился совершенно противоположный. Правда, мы до сих пор не понимаем, насколько он фундаментально изменил настроения в белорусском обществе.

Последние дни показывают, что на стороне протеста очень много проблем, пока не получается перевести низовой, никем не координируемый протест, в управляемый процесс, превращающийся в политически осознанную стратегию поведения. Если это не получится, то власти перехватят инициативу. Пока мы наблюдаем качели, думаю, после предстоящих выходных картина прояснится.