ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ

Глядя в чистое летнее небо, иногда и не догадываешься, чего стоит эта чистота…
Интересно, что бы вы сказали, если бы узнали, что до сих пор над нашими головами летают самолеты-шпионы? А между тем это именно так! И порою тень, в жаркий полдень легко мелькнувшая над вами где-нибудь посреди пшеничного поля, падает вовсе не от крохотного ястреба, высматривающего себе мышку, а от двухмоторного серебристого самолета, скажем, ВВС Венгрии, озабоченно гудящего шмелем где-то в искристой вышине… и напичканного американской разведывательной аппаратурой.
И «дерзкий» самолет никто не сбивает! Потому что все это нынче называется «мерами по укреплению доверия» и входит в рамки договора «Открытое небо», вступившего в действие с 2002 г. между большинством европейских стран, США и Россией, а также Беларусью. Кстати, наши высокочувствительные самолеты иногда тоже видят свое «голубое отражение» и в зеркале снежных полей Аляски, и в раскаленных прериях Невады, и даже в Калифорнии. Но видят, конечно, реже, чем американские «эйркрафты». Наши Ту-154 и Ан-30 из российско-белорусской группы начали такие полеты еще 7 июня 2004 г. К нынешнему 2010-му году общее число «доверительных полетов», совершенных 34 странами, перевалило за 500, но вот маршруты их почему-то тяготеют к одному геополитическому «району» — нашему союзному пространству. То ли наши страны обладают особым магнитным притяжением, то ли в американском и европейском небе летать сложнее, то ли самая современная шпионская аппаратура все же отягощена «генетической памятью» о «холодной войне», но так или иначе, а американцы, например, совершили над российской и белорусской территорией в 4 раза больше «воздушных визитов», чем мы. Такой вот перекос сложился с «самолетами-наблюдателями», как их деликатно именуют в американском госдепартаменте, и со спутниками-шпионами, что забрались в космос, и даже с инспекциями прямо на земле. Контролеры от США до недавнего времени едва не дневали и не ночевали в российском Воткинске, отслеживая каждый грамм производимого там «ядерного потенциала» еще до того, как он попадет к «потребителю». А вот к себе американцы пускали инспекторов неохотно. Очевидно потому, что ядерные боеголовки, которые по договору СНВ-2 должны были уничтожаться, «уничтожали», в отличие от России, не по-настоящему, а «методом складирования». То есть их снимали с ракет и складывали в укромном месте — до лучших времен. Вернее, до худших.
Подобную двойную бухгалтерию с боеголовками Россия прекратила просто. Во-первых, перестала производить в этом году боевой плутоний вообще! А раз ничего не производится, то и нечего проверять. А во-вторых, заключила в Праге с новым американским президентом Бараком Обамой новый договор по сокращению стратегических вооружений — СНВ-3, в котором больше не предусмотрены визиты слишком зачастивших инспекторов. Но как же тогда контролировать соблюдение столь жизненно важного для всей планеты договора, если явиться непосредственно «на объект» уже нельзя? Остается делать это, как и раньше повелось между Америкой и Россией, с «помощью национальных средств контроля», что, собственно, и было записано еще в первом советско-американском договоре ОСВ-1 от 1972 г. Да еще с помощью «открытого неба», которого в 70-е годы даже представить себе было нельзя! Вот и получается, что нынче Беларусь вместе с Россией может участвовать не только в мерах поддержания доверия, но и контроля над ядерными вооружениями, а, значит, в поддержании стратегического баланса в мире…
То, что теперь кажется почти неопасным, хорошо продуманным и приятно звучащим на слух, — «Открытое небо», — стало таковым дорогой ценой. Ценой гибели многих людей и ценой страха за гибель целых народов. Ценой неимоверных усилий сотен ученых и конструкторов, а также упорного труда тысяч и тысяч рабочих — по обе стороны океана, в США и Советском Союзе. Ценой мужества и предательства. Ценой работы десятков шпионов. Наконец, ценой нескольких миллиардов долларов и советских рублей. Но самое главное, ценой тайны, покров которой мы сегодня приподнимем!
Дело в том, что «Открытое небо» над нами уже было — во второй половине 50-х годов. Только в нем летали без всякого нашего разрешения, в нарушение всех международных законов, нагло пользуясь своей безнаказанностью. Тем, что мы не могли их сбить — ракеты не доставали… И летала совсем другая «птица»: зловещий кондор шпионажа — серебристый U-2 с самым широким в мире размахом крыльев. Летала, отбрасывая на нашу землю действительно черную тень. И прервались эти полеты 1 мая 1960-го — ровно на 42 года …
Совсем недавно отмеча­ли мы весенний праздник Первомая, и трудно себе представить, что в этот день 50 лет назад руководители советской страны, стоя на трибуне Мавзолея, гадали, будет ли через несколько минут нанесен по стране первый ядерный удар? Опасность приближалась со сверхзвуковой скоростью, двигалась с южных окраин прямо в центр, и ничего уже нельзя было сделать. Некуда было позвонить, не у кого что-то спросить (прямой связи с Белым домом тогда не существовало), и эта неизвестность, и этот приближающийся ужас тоже были частью доктрины «Открытого неба». Оставалось лишь одно — сбить, любой ценой сбить! Только не над густонаселенными районами страны…
Сегодня, спустя полвека, все это уже не тайна. Тайной остается другое — как U-2 залетел в советское небо, как исчез оттуда, и зачем все это было нужно — и в первую очередь такое «Открытое небо»?!
U-2 ворвался в советское воздушное пространство из ледяных глубин «холодной войны», которая едва не стала «горячей». Впервые словосочетание «Открытое небо» в 1955 г. произнес Дуайт Эйзенхауэр, бывший герой Второй мировой, а тогда уже президент США. Это все, чем он смог порадовать мир в ответ на предложение СССР о полном запрете на только что созданное в обоих супердержавах ядерное оружие. «Открытое небо» была красиво упакованная диверсия: упаковка для простачков, диверсия — для людей понимающих. В тот период тотального превосходства Америки в дальней авиации подобное популистское предложение означало и тотальный американский контроль над территорией ее противников, и в первую очередь — Советского Союза. А параллельно, отвергнув советское предложение, Штаты получали право бесконтрольно наращивать ядерный потенциал для нанесения первого удара. Первый удар, тотальная воздушная война – вот идея-фикс американской политики, породившая всех ее монстров, в том числе и U-2. Ничего не зная о том, что в России уже полным ходом идет программа по созданию межконтинентальных баллистических ракет, Эйзенхауэр, будто играя в покер, всю ставку сделал на американскую «летающую крепость». «Открытое небо» – для внешнего пользования, а для внутреннего — в тот же 55-й год Эйзенхауэр объявил об увеличении плана строительства стратегических бомбардировщиков, когда доля ВВС в бюджете Пентагона достигла 60%! Все делалось для бомбардировщиков, способных сбросить атомные бомбы на СССР. Для них строились авиабазы — более 300 вдоль границ Советов. Ради них сколачивались расточительные военные блоки, в том числе и НАТО! «Мы, — признавался Генри Киссинджер, — оценивали даже создаваемые нами военные союзы прежде всего с точки зрения предоставляемых ими возможностей по созданию новых авиабаз». Но в 55-м U-2 уже готов был сойти с конвейера. Так когда же он зародился?
Справкой если не о рождении, так о зачатии U-2 можно считать документ с замысловатым названием: САК ЕВП 1-49. Это утвержденный 21 декабря (в день рождения Сталина!) в 1948 г. Комитетом начальников штабов оперативный план нападения на СССР. «Война начнется 1 апреля 1949 г.», — говорится в нем. — Атомные бомбы будут использоваться в масштабах, которые будут сочтены целесообразными… Первостепенными объектами для ударов с воздуха являются главные города Советского Союза: Москва, Ленинград, Челябинск, Минск, Киев и др.». То, что это не пустые слова, подтверждает накопленный американцами к 1949 году ударный потенциал: 840 стратегических бомбардировщиков в строю, еще 1350 в резерве и более 300 атомных бомб — и все это на 100 советских городов! Мало того, «спецы» под руководством генерал-лейтенанта Х. Хармана, точно перед ними лежал обыкновенный бизнес-проект, уже просчитывали возможный эффект. Вот их выводы: «План стратегического воздушного наступления предусматривает две фазы. Только первая фаза атомного наступления приведет к гибели 2 700 000 человек, и в зависимости от советской системы пассивной обороны (читай «от облучения» — В.Е.) повлечет еще 4 000 000 жертв. Жизнь уцелевших из 28 миллионов станет невыносимой…». Такое впечатление, что американские генералы использовали какой-то трофейный гитлеровский цитатник! Поэтому и мы прервем цитирование…
Но здесь же ничего не говорится об U-2, скажет иной дотошный читатель. Да, почти не говорится — почти! Вернемся, собственно, к «справке» САК ЕВП 1— 49, к ее пункту В: «Планы объектов и навигационные карты первых 70 городов будут розданы по частям к 1 февраля 1949 г. Имеющиеся навигационные карты в масштабе 1:1 000 000 достаточно точны, чтобы обеспечить подлет к любому нужному пункту на территории СССР». Вот она — ключевая фраза, породившая U-2!!!
Американцы были уверены, что знают советскую территорию и то, что на ней происходит, как свои пять пальцев. Без этой уверенности нельзя было лететь с атомной бомбой на борту. Генералы и так полагали, что потеряют 25% своих самолетов. А если потери составят 30 или 50%? Тогда американцы «пожертвовали» бы Европой, с баз которой взлетали бы их B-50 и земли которой, как они предполагали, ответным ударом захватят сухопутные советские части. Самое главное — американцы и в мыслях не держали, что могут получить ответный удар по собственной территории, иначе они не были бы такими «смелыми»!
(Продолжение следует)

Вадим ЕЛФИМОВ