Вчера в Пекине открылся 18–й съезд Коммунистической партии Китая. И хотя любой такой съезд (проводятся каждые пять лет) местные СМИ называют «историческим», нынешний признан «судьбоносным» — к власти придет новое (пятое) поколение коллективного руководства, будет избран новый генеральный секретарь партии, который по сложившейся традиции в марте 2013 года станет главой государства. Имя его уже известно: это нынешний заместитель Председателя КНР Си Цзиньпин, который, кстати, два года назад побывал в Беларуси с официальным визитом.
Реформы: быть или не быть?
Главное слово, которое употребляют государственные СМИ, говоря о съезде, — «реформы». КНР остро нуждается в новом раунде реформ — причем не только экономических, но и политических.
В Китае практически нет прямых выборов. Выбирают только руководителей поселковых советов (в деревне) и соседских комитетов (в городе). Сегодня — низы уверены, а верхи чувствуют — этого уже недостаточно. И хотя передовицы газет кричат, что в Китае никогда не будет «рабского подражания западной демократии», некоторые ее элементы все же внедряются.
Делегатов съезда впервые в партийной истории выбирали на альтернативной основе. За дисциплиной при этом следили специально назначенные инспектора — чтобы исключить взяточничество и закулисные махинации.
На съезде демократия продвинется еще дальше: членов Политбюро (24 человека, верхушка китайской пирамиды власти) будут выбирать члены ЦК КПК (370 человек). Самих членов ЦК будут выбирать все делегаты съезда (2.270 человек), и кандидатов в списках для голосования будет на 20% (по другой информации — на 40%) больше, чем мест в ЦК. А вот членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК (это и есть те люди, которые реально управляют страной, и генеральный секретарь партии здесь лишь первый среди равных, но не единоличный правитель) выбирать не будут: кандидаты известны (правда, не широкой публике), и за место в этой «красной» девятке давно идут тяжелые подковерные бои. Особенно с учетом того, что, возможно (информация пока официально не подтверждена), количество членов ПК сократится с 9 до 7 человек. Говорят, что из него выведут должности кураторов общественной безопасности и пропаганды, — и если это действительно произойдет (о чем мы узнаем через несколько дней после съезда), это будет сигналом к тому, что китайское руководство к реформам (конечно, очень осторожным) готово. Здесь хорошо изучили опыт некогда братской КПСС: начиная реформы, ты рискуешь погибнуть под их обломками. В Китае, конечно, предпочли бы не рисковать, но, судя по складывающейся социальной обстановке, без реформ уже не обойтись.
Кого боится элита?
Невероятно, но факт: на время работы съезда пекинцам велено держать под замком своих голубей — они признаны угрозой национальной безопасности, а в автомобилях, проезжающих по главной улице страны — проспекту Чанъанцзе (Вечного мира), — запрещено открывать окна. Для надежности во всех такси сняты ручки стеклоподъемников — чтобы у пассажиров не было соблазна открыть окно и крикнуть что–нибудь, кроме «Да здравствует Коммунистическая партия!»
Ежегодные сессии ВСНП проходят при повышенных мерах безопасности — это уже привычно, но предпринимаемые по случаю нынешнего съезда меры беспрецедентны, а потому вызывают массу вопросов, главный из которых: кого здесь так боятся? Причем вопрос этот уже не риторический — количество «инцидентов массового характера» (так называют акции протеста) растет как на дрожжах. Справедливости ради: практически ни один из этих «инцидентов» не проходит под политическими лозунгами. Китайцы не выступают против руководителей государства, Коммунистической партии и ее политики (ее вполне искренне благодарят за то, что жить стало лучше и веселее) — только против «плохих» (читай: коррумпированных) коммунистов и местных руководителей и против чего–то очень конкретного: незаконного отъема земли или «несправедливой» компенсации за нее, из–за трудовых конфликтов или строительства загрязняющих среду химических комбинатов.
С одной стороны, для КПК это неплохо: протесты граждан, какими бы массовыми они ни были, не являются прямой и явной угрозой властной монополии, с другой — тревожно: недовольство коррумпированным партийным секретарем может превратиться в недовольство и организацией, которую он олицетворяет.
Вряд ли это просто совпадение, что накануне съезда газеты запестрели сообщениями о том, что партия ведет войну с коррупцией. За пять лет, прошедших после 17 съезда КПК, за нарушения партийной дисциплины к ответственности привлечены 660 тыс. чиновников. Самыми громкими оказались дела бывшего члена Политбюро и партийного секретаря города Чунцина Бо Силая, министра железных дорог Лю Чжицзюня и мэра города Шэньчжэня Сюй Цзунхэна.
Показателен в этом смысле случай Премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао. В конце октября газета «Нью–Йорк таймс» опубликовала результат журналистского расследования, которое утверждает: семья Премьера контролирует бизнес общей стоимостью 2,7 млрд. долларов США — причем это богатство семья приобрела за годы пребывания Вэня у власти. Премьер отреагировал двояко: с одной стороны, предсказуемо — на территории Китая доступ к сайту американского издания заблокирован, с другой, неожиданно, — инициировав партийное расследование против себя и родственников. Пусть, мол, товарищи по партии разберутся и сограждане убедятся, что у уходящего в марте 2013 года Премьера чистые руки. Эксперты утверждают, что в таком шаге — для большинства чиновников даже пугающем — Вэнь видит единственную возможность в оставшееся до ухода время «продавить» закон об обязательном декларировании финансового состояния госслужащих и членов их семей. Пока это сделать не удалось — товарищи по партии активно сопротивляются.
Без справедливости нет гармонии
Уходящее десятилетие в Китае называют «золотым» и с видимым удовольствием подводят итоги: насколько вырос ВВП и как улучшилась жизнь народа. Цель — построить к 2020 году «сяокан», гармоничное общество средней зажиточности. Однако на самом деле все выглядит не так радужно: съезд открывается на фоне замедления роста экономики. Времена, когда темпы роста измерялись двузначными цифрами, прошли — и, похоже, безвозвратно.
Пекинский таксист не стесняясь говорит: «Я терпеть не могу Дэн Сяопина и все эти реформы, которые он затеял. Посмотрите, в какой стране мы живем: богачи и детки начальников шикуют, а я вкалываю с утра до ночи, и это вовсе не значит, что мои дети будут жить лучше». Услышать такое еще 10 лет назад (да еще иностранцу!) было практически невозможно, а сегодня даже в парикмахерских обсуждают (и осуждают) то, что «мы не выбираем себе руководство, нам просто говорят, кто у нас теперь в стране главный».
Когда–то Дэн Сяопин сказал знаменитые слова про кошку (которая не важно какого цвета, лишь бы мышей ловила) и предупредил о том, что в результате инициированных им реформ «некоторые разбогатеют раньше других», но тогда он обещал, что со временем «другие тоже подтянутся». После начала реформ прошло более 30 лет, и многие действительно разбогатели: в стране живут полтора миллиона долларовых миллионеров и 250 миллиардеров (для понимания темпов роста: в 2006 году их было всего 15). За два десятилетия более 400 млн. человек преодолели беспросветную бедность — это пошло в зачет партии и реформ. Но развитие идет крайне неравномерно: более 150 млн. китайцев живут за официальной чертой бедности — т.е. меньше чем на полтора доллара в день. Например, в Гуйчжоу — красивой, но очень бедной провинции — крестьянин зарабатывает менее 2.000 долларов в год, как в Судане или Нигерии. Небоскребы, метро и широкие проспекты эти люди видели только по телевизору (если, конечно, он у них есть). Но они видят и знают другое: те «городские», которые оказались в нужном месте и — самое главное! — с нужными связями, разбогатели быстро и до неприличия, а простому крестьянину трудно добиться справедливости даже тогда, когда у него отнимают единственное, что может его прокормить, — землю. В результате — социальная напряженность нарастает, количество «инцидентов массового характера» увеличивается.
Коммунистическая партия ищет идею, способную объединить весь народ — бедных и богатых, рафинированную городскую молодежь и крестьян с мозолистыми руками. И такая идея есть: национальная. Во время недавней волны антияпонских протестов, вызванных территориальным спором из–за островов Дяоюйдао, на улицы городов вышли сотни тысяч людей. Национальная идея, гордость за свою страну способны объединить в Китае всех без исключения. Власти против таких демонстраций не возражали, но к тому, что толпа пойдет не только с национальными флагами, но и с портретами Мао Цзэдуна, готовы не были. Оказалось, что есть в Китае тоска по времени, когда не было богатых, а соседи трепетали. И для Коммунистической партии, собравшейся вчера на свой «судьбоносный» съезд, это — тревожный звонок. Один из многих.
Как говорил когда–то Дэн Сяопин: «Если в Китае проблемы, то корни их внутри КПК». Как справится с ними партия, покажет время. Возможно, самое ближайшее.
Главная
Гороскопы
Ежегодные сессии ВСНП проходят при повышенных мерах безопасности — это уже привычно, но предпринимаемые по случаю нынешнего съезда меры беспрецедентны, а потому вызывают массу вопросов, главный из которых: кого здесь так боятся? Причем вопрос этот уже не риторический — количество «инцидентов массового характера» (так называют акции протеста) растет как на дрожжах. Справедливости ради: практически ни один из этих «инцидентов» не проходит под политическими лозунгами. Китайцы не выступают против руководителей государства, Коммунистической партии и ее политики (ее вполне искренне благодарят за то, что жить стало лучше и веселее) — только против «плохих» (читай: коррумпированных) коммунистов и местных руководителей и против чего–то очень конкретного: незаконного отъема земли или «несправедливой» компенсации за нее, из–за трудовых конфликтов или строительства загрязняющих среду химических комбинатов.